Котенок Шмыг, авария и полный мандарин! (СИ) - Лари Яна

— И Шторм согласился? — Недоверчиво распахиваю глаза. Насколько мне известно, загадочный танцор избегает публичности.

— Он уже пригласил подписчиков на своём канале, а это вся молодёжь города. Самая активная аудитория, которой обещано… — загадочно понижает голос Марат, — Знаешь что?

— Что?

— Приоткрыть завесу тайны, — цитирует он слова Шторма.

— Как, чёрт возьми, ты это провернул? Ведь удовольствие явно не из дешёвых.

— Не дороже денег. Для меня утереть нос тем, кто ждёт не дождётся закрытия моего ресторана, дело принципа.

— Пусть у тебя всё получится, правда, — произношу с невольным уважением. — Ты о чём-то ещё хотел поговорить?

Марат тоже поднимается с кровати и неторопливо приближается, застёгивая рубашку.

— Будет странно, если я появлюсь на аукционе один.

— Скажешь, что я заболела. Не представляю, как мы будем ладить на людях.

— Это единственная причина? — усмехается он, останавливаясь напротив меня.

— Боюсь, у меня нет подходящего случаю платья.

Его взгляд коротко скользит по мне, а затем Марат достаёт из кармана бумажник.

— Бери мою кредитку и ни в чём себе не отказывай. — Прищурившись, он опускает в карман моего халата пластиковую карту. — Будут ещё какие-то отмазки или на этом всё?

— Если ты не заметил, я пытаюсь не ссориться.

— И поэтому я битый час перед тобой распинаюсь? Напомню, без тебя моё «исправление» будет не таким достоверным.

— Это единственная причина? — возвращаю Марату его же слова.

Пригласи он меня, как интересную девушку, а не исключительно в качестве «отбеливателя» репутации, да даже намекни, что нуждается в моей поддержке, была бы совсем другая песня. Но он даже не пытается меня как-то к себе расположить.

— Если этого недостаточно, напомню, что ты торчишь мне желание, — его усмешка становится лукавой, взгляд обжигает.

Я кидаю в Марата бумажным шаром, ощущая, как во мне закипает раздражение.

— Как у тебя всё просто!

Он с лёгкостью уворачивается от летящего в лицо «снаряда».

— А зачем усложнять? У нас деловые отношения, и секс ничего не меняет, это досадная случайность. Твои слова? Твои. Так что либо ты, как послушная девочка, наряжаешься в самое ослепительное платье и не опаздываешь, либо я забираю тебя, в чём найду. Я, кстати, за второй вариант. А ты?

А я слышу грохот и стеклянный звон из соседней комнаты. Мы одновременно срываемся на звук, но я выхожу за дверь первой... и налетаю на бабушку!

Она торопливо убирает пустую чашку от уха, делает глоток воображаемого чая и даже морщится, словно обожглась.

— О! Твой гость ещё здесь? — Бабуля удивлённо смотрит мне за спину, как будто и не грела уши пару секунд назад. — А я вернулась, только налила в кружку кипяток, вдруг слышу, гремит что-то. Побежала смотреть...

— Кот наверно, ёлку опрокинул, — предполагает Марат, опуская руки мне на талию. Но не успеваю я возмутиться, как он всего лишь убирает меня с пути. — Такой негодник! На минуту оставить нельзя.

Бабушка провожает его взглядом и бесцеремонно хватает меня под локоть, задерживая рядом с собой.

— Вы что переспали? — спрашивает шёпотом. — А чего ссоритесь-то опять? Всё было настолько плохо?

Признавать вслух, насколько мне было хорошо, хочется меньше всего на свете. Не хватало влюбиться в человека, который открыто говорит, что меня использует. Что тут обсуждать? Тем более тема для меня деликатная.

— Не было ничего. Ты ослышалась.

— Ага! Конечно! — скептично хмыкает бабушка. — В ресторан-то пойдёшь?

— Он обещал перевести выручку с аукциона в приют, — зачем-то оправдываюсь. — Глупо было бы отказываться.

Я замечаю, как она поджимает губы, сдерживая улыбку.

— И чем тогда ты недовольна?

— А ты не догадываешься?

— Нисколько.

— Да он же постоянно хамит! С ним невозможно нормально общаться!

— Ой, ну, что ты как маленькая! — Качает она головой. — Хамит, не хамит... Только и знаешь иголки выпускать. Ты же женщина! Хитрее надо быть! Он тебе нахамил, а ты в ответ скажи ему что-то приятное. Увидишь, как быстро изменится риторика.

— Но...

— Тебя позвали в ресторан? Иди! И пусть от твоей красоты этот сухарь дар речи потеряет! Ну, что стоишь? Пошли сокрушаться разбитым игрушкам. Там и розетка как раз барахлит, в которую воткнуты звезда и гирлянда. Пусть ликвидирует погром, раз уж явился.

— Кстати, а зачем ты его впустила? Я же просила...

— Потому что ты балда, — обречённо вздыхает бабушка и, деловито подперев руками бока, идёт за Маратом в гостиную.

Я медлю, обдумывая её слова. В целом идея сразить грубияна наповал неплоха. Пусть он за мной побегает.

Глава 18

Глава 18

Марат

Не знаю, как это получилось. Вроде бы вот только что — пропылесосил и вышел вынести мусор, а теперь покупаю новую ёлку для Гюнтера на другом конце города.

Цыганский гипноз в действии! Надо спросить у Лады, нет ли у неё в роду смуглянок златозубых.

— Девушка, может, вам всё-таки помочь? Второй час выбираете, — с надеждой крутится вокруг нас продавщица.

— Ну вот что это такое? Некуда шары вешать… Ёршик унитазный! — ругается Лада на несчастное деревце, по мне ничем не отличающееся от своих собратьев.

— Я поняла, — сдаётся женщина. — Сами так сами…

Слишком высокая, слишком низкая, слишком облезлая — конкретика давно покинула эфир, и в ход пошли не менее бредовые сравнения.

Боже, если бы мне кто-то добрый шепнул, чем обернётся наш променад!

Но Зоя Михална говорила только про учинённый бардак. Попутно наслала на наши с котярой наглые задницы понос и лишай.

Подумывал предложить ей вернуться на шабаш, чудом сдержался. Всё-таки в моей холостяцкой жизни так разомлеть после секса выпадает нечасто. На радостях даже немного спятил и вызвался купить новую ёлку взамен пострадавшей от встречи с комодом.

Гюнтер отправила со мной внучку и в нагрузку поручила поискать приличную розетку.

Ощущение, что меня поимели, пришло с опозданием. Где-то между «ёршиком» и «крашеной мочалкой».

— Я знаю ещё одно место, там выбор ёлок больше, — утешает меня Лада, поправляя свою невзрачную серую шапку. Гори они все синим пламенем до следующего года!

— А с этой-то что не так?

— Она плешивая. И осыпаться начала. Просто ужас!

— Лада, дорогая… — пытаюсь обойтись без третьей мировой. — Мы ёлку покупаем или пуделя?

— Мне просто интересно, себе ты так же пальцем в небо выбирал?

— А мне зачем? Я в ресторане буду праздновать.

— Чтоб я так жил, — бубнит себе под нос мужик неподалёку.

— Видишь? Даже посторонний говорит, что ты, Лада, валяешь дурака. — Незаметно показываю продавщице упаковать нам ближайшую ёлку. — Сама подумай, от моей компании сплошные плюсы! И повеселишься, и сэкономишь, и бабушке любимой не будешь докучать.

— Забыл про главный аргумент. Что это на руку тебе.

— Эгоистка ты, Лада. Ни себе ни людям. Ну и сиди дома, смотри телевизор! Проведёшь всю ночь в обнимку с миской оливье, будешь наедать бока и плакать об упущенном.

— У меня ещё мандарины есть, целая корзина, — улыбается безмятежно гроза моих планов. — От них не растолстеешь.

— А почему? Невкусные?

— Не знаю. Соседа надо спросить. Это в него пару штук прилетело с балкона за взорванные петарды, — хмыкает Лада, пока я рассчитываюсь со взмыленной продавщицей. — Слушай, ты же не отстанешь?

— Нет.

— И Антон там будет?

— Куда же без него. — Хмурюсь, не понимая, зачем ей мой брат.

Она задумчиво теребит краешек шарфа.

— В принципе мы могли бы сразу ему отомстить...

Это не по-христиански, но такой мотив куда приятней мысли, что Антон ей может элементарно нравиться. Я ревную, даже если не показываю.

Давно пора проделать работу над ошибками, и грязь из старых отношений не примерять на каждую. Но в голове нет-нет, да переклинивает.