Татьяна Веденская - Мечтать о такой, как ты
– Ты ничего не можешь знать про нас. Он что-то хочет сообщить, я чувствую. Я хочу проведать елочку!
– Елочку? – опешила я. – При чем тут это?
– Да, папину елочку. Он посадил ее своими руками!
– Я знаю, знаю, – поморщилась я. Неужели мне придется тащиться в такую даль только ради того, чтобы мама посмотрела на елочку? Видимо, это было неизбежно.
– Такие сны всегда что-то значат, – авторитетно повторила мама, а я подумала, что лучше бы мне сейчас обойтись без сюрпризов.
Итак, три часа в дороге вместе с моей мамой – это вам не шутка. Мы выехали еще затемно, я сонно зевала и потягивала горячий кофе из специальной железной чашки типа термоса – Стасов подарок, и уже поэтому я теперь пила кофе в машине постоянно. Стас сказал, я так часто опаздываю на работу именно из-за этой недопитой вовремя чашки утреннего кофе, что проще уж мне привыкнуть пить по дороге.
– Неужели это разрешено правилами? – заворчала мама, косясь на меня.
– А почему нет? Она не горячая, из нее ничего не может пролиться.
– Все равно это неправильно. Не надо, поставь. Вот приедем, и попьешь кофе! – приказала мама.
Как я и думала, дорога была долгой. За это время она успела вспомнить все мои грехи и прочитать большую часть своих проповедей, начиная с того, какой должна быть настоящая дочь – послушной, скромной, молчаливой, потупившейся, отдающей матери всю зарплату, отдающей свой дочерний долг сполна.
– Мамочка, ну почему ты не смогла бросить меня еще в детстве? Сумма моего долга тогда не была бы столь велика! – трепыхалась я, стараясь не выпустить от возмущения руль.
Обычно ей удавалось полностью вывести меня из равновесия за полчаса, а тут в ее распоряжении было целых три! Меня шатало.
– Потому что я – приличная женщина! – воскликнула мама. – И привыкла жить так, чтобы не было потом стыдно. Не то что теперь. Рожают от кого попало, без записи, так просто. Как котят, ей-богу!
– Мама, ты же сама не дала нам с Леонидом пожениться! – в сотый раз повторила я, уже не надеясь быть услышанной. Скорее мы в сотый раз разыгрывали спектакль, роли которого были выучены назубок. Аншлаги обеспечены.
– И ты должна быть мне благодарна, что я избавила тебя от этого ничтожества! – невозмутимо добавила она.
Так, весело и здорово, мы докатились до дачи, где я надеялась забиться в Розочкин дом и все два дня не видеть маму, а главное, не слышать ее голоса. Но не тут-то было, потому что выяснилось, что плакат не зря предрекал мне проблемы.
– Надя, как это понимать?! – взвизгнула мама, когда мы вошли на участок.
Оказалось, что на даче за несколько месяцев случилось много перемен – у нас появились новые соседи. Матвеевы, что жили справа от нас, продали участок каким-то энтузиастам дачного дела. Энтузиасты за то время, что меня не было на даче, уже успели не только огородиться ржавой сеткой-рабицей, но и выкопали посреди матвеевского огорода большущий котлован под будущее семейное гнездо.
– Что это значит! – еле дышала от возмущения мама. Это был тот редкий случай, когда я была полностью с ней согласна. Та самая елочка, которая была много лет назад посажена папой, каким-то неведомым сказочным образом оказалась по ту сторону ограждения. Ее зеленые разлапистые ветки свисали к нам, но ствол был надежно офлажкован рулонной ржавой рабицей.
– Какого хрена! – раскрыла рот я. – Немедленно к ответу!
– Что вам надо? Это наша территория! – Из матвеевского фургончика в полной боеготовности на нас с мамой вылетела баба лет тридцати-сорока, с большим, болтающимся поверх джинсов животом и крутыми мужицкими плечами.
– С каких это пор?! Кто вам такую чушь сказал! – чуть не задохнулась мама. – Эту елку еще мой муж посадил!
– Значит, ваш муж ее посадил не на вашей земле! Мы этот участок купили, так что…
– Что? Немедленно уберите эту вашу дрянь! – Мама с бесконечным презрением потрясла рабицей.
Я отошла в сторонку и впервые за долгое время порадовалась, что у меня такая боевая мама. Потому что, если бы разбираться пришлось мне, я бы отступила, не дав бою даже разгореться как следует. А тут – дамы рвали друг друга на мелкие кусочки, только летели клочки по закоулочкам, как в сказке.
– Только посмейте тронуть мой забор! Он денег стоит!
– Я вас засужу! Дом строите? Без дома не боитесь остаться? – ехидничала мама.
– Что-о? Вы мне угрожаете? – чуть не задохнулась от гнева дама с животом.
– Ни в коем разе. У вас есть разрешение на строительство? Вы не имеете права на дачном участке копать такие огромные котлованы!
– Вы что, все еще в СССР живете? – диким смехом захохотала соседушка.
Меня передернуло. Папина дача была моей отдушиной, моим самым любимым местом на земле, где я могла сесть у огня и слушать тишину. Тишины теперь не предвиделось. Как бы там что дальше ни сложилось, а папину елку мама решила отвоевать любой ценой.
– Я это так не оставлю! Даже не думайте, что это сойдет вам с рук! – кричала мама в окно, пока я кормила ее ужином.
– Мам, давай спокойно посидим и подумаем, что делать, – попыталась я вмешаться.
Но мама полосонула меня огненным взглядом. Наконец-то в ее жизни появился смысл. Наконец-то ей было с кем воевать, кроме бесхарактерной дочери, которая всегда сдавалась за пять минут. Мне даже показалось, что мамочка помолодела лет на десять.
– Завтра же поедем в администрацию района. Надо вызвать землемеров. Я их проучу! Я им дам!
– Завтра никто не работает. Праздники, – робко возразила я.
Мама хмуро оглядела меня с ног до головы и хмыкнула:
– Ничего. Спишем расписание и съездим в будни.
– Ладно, – горестно вздохнула я. Стало понятно, что подобру-поздорову теперь дела не сладить и в ближайшие месяцы меня ждет «весенний призыв» как рядового маминой армии. Если мама чего-то хочет, надо просто дать ей это, потому что так для всех выйдет дешевле. Иначе она возьмет это силой, и считать убитых и лечить раненых все равно придется мне. Поэтому при первой же возможности, чтобы меня не запилили до смерти, я съездила и вызвала землемеров. Пришлось дать взятку в двести долларов, так как приехать они могли только через месяц. Но дело пошло, и теперь мама сидела спокойная и счастливая, расчерчивая карту местности и составляя свой личный план «Барбаросса». Я не могла дождаться наступления трудовой недели, потому что выходных в обществе мамы стало слишком много, чтобы я могла это вынести.
– Держи меня в курсе! – напутствовала меня она на прощание. – И не забудь взять с собой свидетельство на землю! – прокричала она мне вслед, когда я, высадив ее у дома, пошла к машине.
Елочку было жаль до слез, но и воевать я совершенно не умела. Не зря же меня даже на работе держали как конфликтного менеджера – на меня можно было сколько угодно орать, а я только примирительно улыбалась и кивала. И думала о том, почему Стас мне не звонит.
