Заложница. Теперь ты моя (СИ) - Фелье Филиппа

Смиту не привыкать к подобным заданиям: найти, обезвредить, припугнуть, откупиться. Но подобное, куда он был вовлечен эмоционально, было впервые.

Он помнил Эмили еще маленькой девочкой. Она всегда была доброй и наивной. Поэтому он не понимал, как это чудовище могло так обойтись с ней. Она не заслужила подобного обращения. Другое дело ее отец.

Морган постепенно черствел. Олсон давно перестал понимать, что движет старым другом, хотя, последнее время они не были друзьями. Смит давно подумывал уволиться, пожалуй, отношение Моргана к похищению Эмили станет последней каплей. Как только он освободит девочку, покинет свой пост, и пусть Уотсон сам решает свои проблемы. В конце концов, Смит заслужил отдых.

Закончив с ловушками, Олсон убедился, что не был замечен и неторопливо двинулся вперед, обходя дом, пригибаясь, под окнами. Из окна, смотрящего в лес, а не в сторону трассы, лился тусклый свет. Плотные шторы помешали разглядеть, что происходило внутри. Не было слышно ни звука.

Олсон перерезал кабели связи и электричества. В доме послышались шаги.

Смит достал пистолет, снял с предохранителя и медленно подошел к двери, ведущей на террасу.

«Осталось немного. Еще чуть-чуть и все закончится».

Итан

Плотные шторы не пропускают солнечные лучи, поэтому кажется, что рассвет еще не настал.

Мы лежим в спальне, в полумраке, уставшие, но довольные. Эми пытается прикрыться простыней, но я не позволяю. Она слишком прекрасна, чтобы скрывать это под покровом ткани. Я хочу запомнить ее, налюбоваться, насмотреться, впитать образ, чтобы он остался со мной навсегда. Моя милая, маленькая Эмили Уотсон.

— Почему ты так смотришь на меня? — она улыбается и тихо смущено смеется. Мелодичный звук наполняет комнату светом и теплом. Так уютно, что в груди щемит. Рядом с ней я всегда как дома, где бы мы ни были.

Провожу пальцем по ее лицу. Нежно обвожу контуры щек, подбородка, шеи. Не хочу спешить. Время будто замирает, растягивается в одно длинное мгновение единения и покоя. Я словно погружаюсь в собственную вселенную, где никто нас не потревожит.

— Ты очень красивая, — голос предательски сиплый, когда я говорю ей: — хочу, чтобы этот момент никогда не заканчивался.

Но понимаю, что нет ничего вечного. Я отпущу ее, и она уйдет, забудет меня. Вот только я никогда не забуду о ней.

Эмили слегка краснеет от комплимента. Мои губы дрожат от сдерживаемой улыбки, и я совершенно не понимаю, как выразить словами всю глубину своих чувств. Меня распирает, разрывает изнутри. Но разве можно говорить слова любви после того, что я сделал с ней? Это лицемерно. Я не имею на это права. Не имею права на счастье.

Каждое мгновение, как дар, редкое сокровище, которое я хочу беречь и хранить. Эти утренние часы, проведенные вместе, как пара, а не как похититель и заложница, я навсегда сохраню в памяти.

Внезапно в доме становится слишком тихо. Не сразу понимаю, что свет в столовой не горит, а котел затих.

— Свет выключили? — удивляется Эмили, а меня накрывает дурное предчувствие.

— Похоже на то. — Тихо говорю я и быстро одеваюсь.

Слишком тихо. Ненормальная тишина заставляет насторожиться, напрячься. Придется обойти весь дом, проверить каждую щель, чтобы успокоиться. Почему-то я уверен, что это не плановое отключение электричества.

— Я выйду, запущу генератор. — Сухо бросаю я, накидывая куртку.

— Итан, — Эмили с тревогой смотрит на меня, завернувшись в простыню по самые уши. — Будь осторожен.

Застыл, как громом пораженный. Она обо мне беспокоится? Эми? Обо мне? И это после всего, что я с ней сотворил? Киваю в ответ и выхожу из комнаты. Ответить просто не в силах, слова застряли в горле.

Тихо крадусь по коридору, как вор. Кажется, будто стены пропитаны пугающей тишиной. Подхожу к двери, берусь за ручку. Стук сердца гремит в ушах, заглушая звуки.

«Чего ты испугался, Итан, не ребенок уже!» — одергиваю себя, распахивая настежь дверь. Морозный воздух проникает в коридор.

За ночь снега навалило не мало. Белый пушистый ковер покрывает все, куда дотягивается глаз. И тут я замечаю четкие следы, ведущие вокруг дома.

«Черт. Черт. Черт!»

Неужели ищейки Моргана нашли нас?

Отступаю на шаг назад. Толкаю дверь, но ей не позволяют закрыться. Пинок настолько сильный, что деревянное полотно задевает мою руку, а в следующую секунду мне в лоб смотрит дуло пистолета. Оно блестит в утреннем свете, бликуя солнечными зайчиками. Ослепляет.

Понимаю, что бегство бесполезно. Уголки губ, несмотря на страх, подергиваются в едва заметной ухмылке. Я всегда знал, что этот день придет. Все шло слишком гладко.

Из-за угла выступает фигура одного из людей Моргана. Олсон Смит стоит передо мной, держа оружие наготове. Когда я собирал информацию об Эмили, я узнал о людях, которые окружают Моргана. Смит — профессионал, который знает, что делать. Хладнокровный и безжалостный.

«Я проиграл» — мелькнула мысль.

От взгляда ищейки пробирает озноб, но я чувствую гнев, пробивающийся через напускную сталь. Он здесь не просто как исполнитель, а будто с личной миссией, наполненной ненавистью к человеку, которым я стал.

— Где Эмили? — рычит Смит и взводит курок.

Глава 24

Итан

Смит меня убьет. Я проиграл. И, пожалуй, я готов к такому завершению своей истории. Единственное, чего я не хочу, так это умирать на глазах у Эми, как побитая псина. Хочется сохранить хоть какое-то достоинство. Хотя, о чем это я? После того, что сделал, рассуждаю о достоинстве. Идиот.

— Ее здесь нет. — Отвечаю на его вопрос, пытаясь придать голосу уверенность, и тут же получаю прикладом в лоб. Перед глазами мелькают искры. Боль отдает в затылок, растекается к вискам. От боли и шока отступаю на пару шагов назад, хватаясь за голову. Больно.

Смит залетает в дом как тайфун. Захлопывает за собой дверь.

— Даже не думай врать мне, парень, — рычит Олсон, скидывает пальто и к моему удивлению убирает оружие в кобуру.

«Что?» — успеваю удивиться, а в следующее мгновение получаю коленом в живот. Удар настолько сильный, что меня складывает пополам. На доли секунды ноги отрываются от пола. Не смотря на немолодой возраст, Смит силен как буйвол.

— Пха! — воздух выбивает из легких. Ребра словно треснули, не могу сделать вдох, из-за чего пропускаю новый удар, на сей раз кулаком. Он прилетел снизу прямо в подбородок. Успеваю среагировать в последний момент, поэтому удар происходит по касательной. Во рту щелкнуло. Черт! Мои зубы! Быстро провожу по ним языком — все на месте.

Отступаю на пару метров. Из разбитой губы сочится кровь, которую я стираю костяшками пальцев. Я ослабил бдительность. Больше подобного не допущу.

Встаю в боевую стойку.

— Тебе это не поможет. — Констатирует Смит. — Удивлен, что ты еще не свалился. Но я это исправлю.

Смит двигается с нечеловеческой скоростью. Не от всех атак удается выставить блок. Пропускаю удар в бок, затем острая боль пронзает голень. Удержать равновесие удается с трудом.

Я пытаюсь собраться с силами, но каждое движение дается через боль. Смит не оставляет мне шансов на передышку, двигается быстро и уверенно. Его удары точны и выверены. Олсон явно наслаждается процессом, в отличии от меня, у которого каждый вдох вызывает боль.

Противник усмехается мне в лицо, его глаза хищно блестят. Он бросается на меня с удвоенной силой. Заставляет уйти в глухую оборону. Пытается понять, сколько осталось до моего окончательного падения. Стараюсь удержаться на ногах, хотя слабость в коленях и боль в груди говорят об обратном.

Разум лихорадочно ищет выход из ситуации, не могу позволить себе сломаться, особенно сейчас.

Воспоминания о том, кем я стал и что сделал, мелькают перед глазами, но они не приносят ничего, кроме отчаяния.

Смит явно раздумывает как меня добить. Его пристальный взгляд полон презрения и решимости. Мне же остается держаться до последнего, хотя все говорит о том, что бой давно проигран.