Телохранитель. Мы под запретом (СИ) - Орлова Юлианна
—Света, я тебе что, больно сделал? —Белов обходит меня и впритык к сестре подходит, внимательно осматривая ее с головы до пят. От него волнами исходит самомнение выше крыши, и ЧСВ переваливает за сотню.
—Нет, ну что ты. Все хорошо, правда, — сдержанно улыбается Света, опуская взгляд на наши руки. Аж кипятком обдает. От близости. От желания не отпускать.
—Я сам буду тебя тренировать, — ослабляю захват, с которым до этого сжимал ее руку и, слегка, поддевая пальцы, веду за собой в противоположную от ринга сторону в залы для персональных тренировок. У Вахи тут места — боинг посадить хватит.
—Ты и мертвого заебешь! Света, он придурок, он не научит тебя ничему, — смеется в ответ Белов, но вот в его напускном веселье и подозрительном взгляде, что так и плывет в сторону наших рук, я читаю нечто предупреждающее. Явно появляется один коршун, который будет за мной следит с особым остервенением. —Потом, как кое-кто наиграется в хорошего полицейского, приходи к плохому. Продолжим.
Я слышу сбивчивое дыхание девочки, ощущаю, как пальцы дергаются в моих руках, и чисто на автомате начинаю поглаживать нежную кожу, чтобы успокоить. Или успокоиться. Но это вообще не вариант. Ни один гребанный выход из ситуации не представляется возможным.
Мы молча заходим в зал, устеленный матами и обставленный зеркалами по периметру: тут обучаются даже гимнастике, танцам и еще какой-то штуке. В основном малые дети. Дочь Вахи закончила хореографический факультет, вот отец и старается помочь в реализации преподавательской деятельности, помимо того, что эта женщина еще и преподает в вузе.
Сейчас здесь никого. Я блокирую желание закрыть дверь на замок, хоть и предлог найти можно. Вместо этого захлопываю дверь, снимаю обувь и иду в цент зала. Света делает то же самое, только оглядывается по сторонам, потому что видит все это впервые.
Зал и правда детский, во многом благодаря постерам с героями из разных мультфильмов.
Я останавливаюсь и резко поворачиваюсь, Света же, увлеченная интерьером, продолжает идти, от чего мы сталкиваемся телами, рождая мощный удар тока, направленный прямо мне в солнечное сплетение. Дыхание рвется по швам, как тонкая ткань старой футболки.
—Ой, — Света делает шаг назад, одновременно с этим становясь буквально пунцовой. Смущенная.
А я смотрю на разливающуюся по щекам красноту и пытаюсь найти причину, чтобы не провести по ней пальцем.
Глава 20
СВЕТА
У меня сердце заходится как бешеное, каждый вздох — на разрыв, потому что я вся словно напичкана нервами, стоит только вспомнить тот безумный взгляд, каким меня обжог Женя. Думала, он Влада просто размажет…Одновременно со странной радостью, что прошивает тело, у меня еще и страх зародился, что реально подерутся и, не дай Бог, навредят друг другу.
Ну в самом деле… Мне не было больно, и в какой-то степени я понимаю брата, он реально хочет как лучше. Для меня в первую очередь, ведь никто не будет поддаваться в жизненной ситуации, что может стать фатальной.
Но то, как к нам подлетел мой телохранитель, буквально сбивает с ног. Откуда же он наблюдал? Может…мама права? Может все именно так, как она говорила? Давя в зачатке туповатую улыбку на пол-лица, я покорно иду за человеком, которому доверяю больше, чем себе, и не просто иду, а наслаждаюсь прекрасным видом на мускулистую спину с перекатывающимися мышцами, на широкую шею и коротко-стриженный ежик на затылке. Он иногда так стрижется, словно в армии, не то под двойку, не то под тройку. Конечно, ему идет, но сразу делает черты лица суровее, а вид немного более пугающий.
Будто бы есть куда суровее, он ведь и без этого самый настоящий брутальный мужик. Щеки опять горят, а вот мои трясущиеся пальцы в его руке— лед, что тает от слабого трения, создаваемого движением наших тел. Мне его лишаться не хочется, но в силу обстоятельств мужчина меня отпускает первым, а затем шустро разувается, и я опять стекаю вниз на его согнутую фигуру. Даже в таком положении он смотрится как Олимпийский бог.
Приходится мысленно отвесить себе оплеуху и тоже разуться. Я вся такая по-девчачьи нежная…даже носки в тон главному цвету гардероба куклы Барби.
Окончательно растерявшись в собственных мыслях, я на полном ходу сталкиваюсь всем телом со своим телохранителем. Кажется, удар током в двести двадцать по сравнению с этим разрядом, что вспыхнул сейчас между нами, — ничто. Малость незначительная. Я могу после такого освещать несколько кварталов как источник бесперебойного питания.
—Все нормально, давай начнем с теории. Я выше и сильнее, ты полная противоположность, — его голос льется в мои уши словно через пелену. Надо смотреть в глаза, но я не могу, у меня просто не получается. И вот почему взгляд мечется от выраженного подбородка, подвижных губ и до глаз, что смотрят на меня без тени улыбки. Сама серьезность. А тот пожар, свидетелем которого я стала совсем пару минут назад, потух, оставляя после себя угольки…—твоя задача обезвредить меня. Большого и сильного с тем запасом, что есть у тебя. Ты должна быть быстрее, чем я, ведь ты миниатюрнее, а значит более подвижна.
Он говорит все то же, что говорил мне Влад, но такой урок меня больше успокаивает, чем напрягает. Я собрана и одновременно растеряна от такой близости. Облизав губы, говорю все то, что поведала брату.
—Ломать пальцы? — опустив взгляд, смотрю на свои большие пальцы ног, и на его огромную лапищу. Буквально. Не стопа, а ласта…Это потому что рост такой.
—Не сможешь. Ты пальцы мне сломать не сможешь и среднестатистическому мужику тоже, вероятнее всего, ведь он будет в напряжении, и переломает тебя пополам, — безапелляционно заявляет Женя, буквально растирая мою слабо пробивающуюся уверенность в себе. Понятно. Минус пальцы.
—Что тогда? — заломив руки за спиной, обращаю прямой взгляд на грубоватое мужское лицо. Женя прищуривается, изгибая бровь.
—Пах, глаза, нос, — вот что ты должна сделать в первую очередь любым способом. Быстро и так сильно, как можешь. Давай попробуй, — он делает еще шаг ко мне и стоит, явно не собирающийся давать сопротивления. А я должна бить? И в пах тоже?
—Жень, я не буду тебя бить, тебе ведь больно будет.
Одна мысль причинить ему боль приводит меня в ужас, но мой телохранитель начинает раскатисто смеяться, опустив голову и всматриваясь в мое лицо.
—Свет, бей, а там посмотрим. Ничего больнее укуса комара явно не случится со мной, — продолжает он, обхватывая мою руку и сжимая ее кулаком в своей. Табун мурашек пускается по коже. Я резко втягиваю носом воздух и слегка передергиваю плечами. —Давай. Смелее.
Попытка ударить кулаком в нос не увенчивается успехом. Женя с легкостью перехватывает меня и, развернув к себе спиной, наклоняет вперед, а после утробно шепчет прямо в ухо:
—Пока выигрывает сталкер. Быстрее, Свет. Ты должна видеть во мне того подонка, который следит за тобой и угрожает. Сейчас я нападающий, а ты — жертва. Собери всю силу в кулак и действуй. У тебя нет девяти жизней, только одна, и она — самое главное для тебя, если встанет вопрос, кому выжить: ему или тебе. Никакой жалости или сожалений. Они — начало конца, — шепот, струящийся по коже щеки и вниз по шее, будоражит мои мысли и отключает логическое мышление. В местах соприкосновения выдыхаемого Женей воздуха и моей кожи разрастается огненный шар, точечно раскатывающийся по телу.
Я просто искра, которую он распаляет в настоящий пожар. Киваю, и в следующую секунду захват ослабляется. Сильные руки отпускают меня, и я снова поворачиваюсь лицом к «противнику».
Нос. Пах. Глаза. Несложно ведь, да?
—В идеале попасть в глаза. Боль от того, что тебе выдавливают их,— адская, он будет пытаться прекратить ее. Пах тоже. В члене дофига нервных окончаний, незначительный удар болезнен, а сильный и с колена может уложить в три погибели моментально. Омлет, бон апети.
На слове «член» мой взгляд моментально переходит в пах Жени, и я снова становлюсь бардовой, судя по тому, как жар заставляет полыхать изнутри. Слабо улыбнувшись, пытаюсь собрать себе до кучи, но руки покрываются противной пленкой пота.
