Ловушка миллиардера (СИ) - Магницкая Доминика
«Все должны поверить».
Именно. Он десятки раз это повторял, оттого и в глазах наслаждение плавится, ладонь крепко талию обхватывает. На нас смотрят, он должен хорошо играть.
Мы заходим внутрь. По дороге Раевский здоровается с несколькими мужчинами и кратко меня представляет. Я молча улыбаюсь, боясь сказать глупость.
Только это на языке и вертится.
— Когда я смогу уйти?
— Не ты, а мы, — с нажимом добавляет, — вместе пришли, вместе и уйдем. Теперь только так.
Ну уж нет. Погоди и ты увидишь, что уйду я одна.
Кукле надоело притворяться.
8
Тем временем гости всё прибавляются. Портье без остановки открывает двери машин, которые нескончаемой вереницей продолжают притормаживать. В центре зала пустуют столы с мягкой подсветкой в окружении изящных кресел. Напротив больших окон расположены диваны с пышными подушками.
Словом, шумно, дорого и очень душно.
Оркестр разливает музыку и, полагаю, способствует чужим переговорам, заглушая громкие голоса. Судя по недобрым ухмылкам, это очередное спасение, потому что вряд ли обо мне говорят что-то хорошее. Всегда встречают по одежке и даже несмотря на то, что сейчас я выгляжу лучше, чем когда-либо, этого недостаточно.
Я сжимаю бокал с шампанским, поданным Раевским, и чувствую себя голубем перед ястребами. Так и норовят впиться в глотку и занять мое место.
Я усмехаюсь. Знали бы они, что вакансия в любое время освободится, нашли бы более интересную усладу для глаз.
— Смотри, — Тимур тянет меня вперед и указывает на группу мужчин.
Волнуюсь, что наше внимание слишком заметно, но напрасно. До начала пиршества гости предоставлены друг другу.
— Кто из? — на лету схватываю.
Тот, на кого он укажет, и будет моей целью.
— В сером костюме.
Мужчина, который не должен нас заподозрить, выглядит старше, чем я думала. Наверное, друг семьи или что-то в этом роде. На отца непохож. Человек совсем другой масти.
Тимур продолжает.
— Зовут Антон Михайлович. Будет обо мне спрашивать — ничего не говори. Сделай вид, что смутилась, я сам отвечу.
Отлично. Еще одной проверки мне как раз и не хватало.
— А если он спросит обо мне, что сказать? — делаю глоток из бокала.
— Тебе — ничего. Я сам разрулю.
Он собирается что-то еще сказать, но тут нас прерывают. От души размалеванная брюнетка в красном костюме с глубоким декольте вырастает словно из-под земли и окидывает меня равнодушным взглядом. Я напрягаюсь, но ее интерес быстро пропадает, весь фокус внимания теперь на моем спутнике.
— А она ничего, — сносный комплимент.
По сравнению с ней я — сорняк, который нужно с корнем вырвать. И пахнет изумительно. Чем-то цветочным, но не слишком навязчивым.
— Тебе чего?
Сперва меня удивляет грубость Раевского, но потом я присматриваюсь и понимаю, что между ними словно кошка пробежала. Во всяком случае, от мужчины исходит явная неприязнь.
— Хотела поздороваться, поговорить, — окидывает взглядом его ладонь на моем бедре и неожиданно подмигивает, — теперь мне легче, словно камень с груди.
— Выговорилась? — резко прерывает Тимур. — Тогда иди куда шла.
— Не будь таким букой, — губы бантиком складывает, — я ведь не специально тебя подставила. Я собиралась прийти, но понимала, что это неправильно. Кто бы нам поверил? Мы же вечно как кошка с собакой. Да и замужество…
— Достаточно, — с плеча рубит, — хватит трепаться. Кать, иди куда шла.
Его ладонь деревенеет и еще сильнее сжимается, буквально вонзаясь в мягкую ткань платья. Корсет и так мешает дышать, а тут он еще отыгрывается на мне. Тискает так, словно я неживая.
Незаметно вгоняю каблук в его правый ботинок, и мужчина тут же ослабляет хватку.
Значит, месье изволит нервничать?
— Не пугай бедную девочку, — сахарные слова словно яд. — Ей и так несладко придется.
На вид брюнетка безобидная, поэтому я решаю вмешаться.
— Простите, о чем вы говорили раньше? Причем тут замужество?
— Ах, так ты ей не сказал, — многозначительная пауза.
— О чем? — снова вклиниваюсь.
Они молчат. Складывается впечатление, словно на уровне телепатии разговаривают.
— Ладно, не буду больше вам мешать.
Также быстро, как и появилась, девушка уходит, оставляя мой вопрос открытым.
— Что это значит? — я не выдерживаю.
Раевский наклоняется к моему уходу, чтобы что-то сказать, но тут его взгляд падает на мою правую ладонь, и от внешнего спокойствия не остается ни следа.
— Где твое кольцо?
— Какое?
— Обручальное, черт возьми, — сквозь зубы выдавливает, — тебе должны были дать в салоне.
Усмешка на губы рвется. Похоже, мне и действовать не нужно — всё само против Тимура складывается.
— Мне ничего не дали.
И правда ведь — стилист ни разу не заикнулась, а я даже не вспомнила о такой мелочи.
Зато на его безымянном пальце бриллиант красуется. Только сейчас замечаю.
— Разве это проблема? — мой голос слаще меда. — Я могу в любую секунду уйти.
— И не мечтай.
Ладно. Сменим пластинку.
— Кто эта девушка? Кажется, у вас сложные отношения.
— Не жди, что я отвечу.
Злость изнутри поднимается. Чувствую себя маленькой собачкой, которой только что дали приказ заткнуться.
Так, значит?
Хорошо, я не буду милосердной.
Не раздумывая перехватываю его ладонь и тяну за собой. Прямо к той группе мужчин, в центре которых стоит шатен лет сорока с вылизанным пробором.
Антон Михайлович.
— Добрый вечер, — расплываюсь в лживой улыбке и ловлю недоуменный взгляд своего недожениха. — Тимур столько о вас рассказывал.
Чувствую крепкую хватку на пояснице, которая призвана меня остановить, но этого недостаточно для того, чтобы я заткнулась. Вот ускорю проверку, провалю ее и уже через час на родном диванчике развалюсь, покончив с этой историей.
Я долго думала, как убедить всех в том, что наши отношение — подделка. Просто сказать явно недостаточно, нужно подкрепить слова действиями.
И мне ведь даже врать не надо — я на деле ни черта не знаю о Тимуре. Выпалю всё на одном дыхании, а если это не поможет, в рукаве припрятан другой козырь.
Который убедит абсолютно всех.
— А вы, я так понимаю, невеста моего племянника? — внимательный взгляд скользит по внешности и задерживается на наших сплетенных ладонях. Меж бровями залегает тень — дядя заметил отсутствие кольца. — Мирослава, верно?
Кивком головы отсылает компаньонов, чтобы мы могли разговаривать более свободно. Или же просто боится, что девчонка с улицы его опозорит — не знаю.
Я наигранно тушуюсь и улыбаюсь. Так демонстративно растягиваю губы, что в моей искренности легко усомниться.
Задача первая — сделать мое присутствие невозможным и довести до белого каления, да так, чтобы волосы дыбом встали от осознания, какое чудовище Раевский привел в дом.
— Дядя, Мира сегодня вся на нервах, поэтому мы лучше присядем, — говорит небрежно, но от металла в голосе даже меня пробирает.
Не будь здесь свидетелей, точно бы утащил в самый дальний угол и встряхнул, как тряпичную куклу. Чует, зараза, что по правилам я играть не собираюсь.
— Тимурчик, — ласково растягиваю гласные и сама себе удивляюсь. Как меня еще не стошнило от приторности. — Ты преувеличиваешь. Я с удовольствием поболтаю с Антоном Михайловичем, а ты иди, если устал.
В глазах шторм бушует, ноздри от напряжения раздуваются. Того и дело спалит меня к чертям собачьим, возьмет за шкирку и с потрохами все намерения вытрясет, но властный голос дяди вовремя его пыл остужает.
— Давайте вместе присядем. Скоро начало, а мне не терпится поближе познакомиться.
Посылаю Раевскому торжествующую ухмылку и, проигнорировав попытку просверлить во мне дырку, иду к столу.
Рядом с креслами поставлены таблички с именами. Мое место рядом с Тимуром, что неудивительно…шокирует другое.
У нас отдельный стол, который в буквальном смысле противопоставлен всем остальным гостям. Между закусками даже микрофон установлен.