Эмиль. Мне тебя не вернуть (СИ) - Голд Лена

— Секунду, дорогой родитель, — выставляю руки вперед. — Ты на меня не ори — это раз. Два... Я не в том возрасте, чтобы слушать твои вот эти, — кривлюсь, не договаривая. — А третье, папочка, моя дочь взрослая, самостоятельная и очень умная девочка. Справляется со всем точно так же, как и я. Мы созваниваемся раз двадцать в сутки, и я в курсе каждого ее действия. Так что не нужно волноваться за нас. Окей? Ты же волнуешься, да?

Ага. Хрена с два он волнуется. Он пришел покомандовать. Испортить настроение. Ведь до него уже стопроцентно дошло, что мы с Глебом развелись. Надо же выплюнуть свой яд. Как-никак, сын друга ближе, чем родная дочь.

Мы стоим у моей машины. Отец смотрит на меня как на какую-то потаскушку, которая переспала со всеми, кто работает в офисе Эмиля. Надо же так ненавидеть собственного ребенка. Наверное, я была очень плохой дочерью, раз он чуть ли не десять лет всем видом дает понять, что я для него никто. Пустое место. Или же гарантия выгодной сделки. Правда, это было в прошлом. Лоханулась я разочек. И эта ошибка убивает меня восемь лет. До сих пор! Просто уничтожает! Такое больше не повторится.

— Ты уволишься отсюда, — немного спокойнее проговаривает отец. — Глеб продал свой дом, открыл небольшой офис. Но пока что все идет нормально. Нам нужны хорошие работники. Зарплата будет больше... Арина, ты мне там нужна. И подружку свою можешь с собой прихватить. Обещаю... Обещаю, что Глеб к тебе близко не подойдет.

— Папуль, — из горла вырывается истеричный смешок. — Папочка, ты, кажется, постарел. И у тебя голова не работает так, как надо бы. Я не уволюсь отсюда. Не буду вам помогать. Даже думать об этом смешно. Мне. На вас. Плевать! Чтобы провалилась ваша идея!

— Ах ты ж... — он поднимает руку, хочет ударить меня. Я же сильно зажмуриваюсь, но удара не получаю. Зато чувствую знакомый запах и распахиваю глаза.

— Кто ты такой, чтобы на нее руку поднимать? — рычит Эмиль, сжимая кисть отца. — Отошел!

— Слушай ты... — начинает мой папаша, но Бестужев его перебивает:

— Не нужно перегибать, иначе... Я вставлю палки в ваши планы, и хрен вы сдвинетесь с мертвой точки. Арина, ключи давай. Я тебя подвезу.

И я послушно протягиваю ему то, что он просит. Знаю ведь, Эмиль не любит, когда я сажусь за руль, а он сидит рядом. Для него это недопустимо.

Отец матерится сквозь зубы, но не говорит больше ни слова. Молча уходит.

— Адрес назови.

Он даже не узнал, где я живу.

— В свою квартиру вези.

— В какую?

— Которую ты мне когда-то подарил.

Эмиль молчит, но в его глазах пробегает удивление. Он выруливает на трассу и молчит весь путь. Останавливается у подъезда и оборачивается ко мне.

— Арин?

— Что? — пожимаю плечами. — Я часто сюда приезжала. А сейчас решила окончательно перебраться. Мне тут нравится.

Бестужев вздыхает, устало потирает лицо рукой.

— На кофе пригласишь хотя бы? — хрипло уточняет он.

— Нет, шеф. Точно не в этот раз. Спокойной ночи.

Глава 16

Утро начинается с того, что я чувствую на лице теплые ладошки дочери. Не спала всю ночь, думала о словах Эмиля, о планах отца... Отец, который чуть ли не врезал мне пощечину на парковке. Который с каждым днем кажется мне все больше чужим.

Я скучаю по матери.

Была бы она с нами, всего этого не случилось бы. Мой папа сделал все ради того, чтобы угодить Салтыковым. В чем причина? В чем подвох? Почему я не могу понять, чего он хочет добиться, поддерживая их и при этом безжалостно обращаясь со мной? Ведь я вовсе ему не нужна. Для него моя жизнь — как игрушка. Ему на нее плевать. Сломалась ли, разорвалась ли на куски... Абсолютно все равно.

— Мамочка... У тебя температура, — грустно заявляет Эмилия. — Тебе таблетки нужны. А лучше в больницу.

Еле открываю глаза, но сразу же закрываю их, потому что голова буквально трещит. Нет сил встать. Даже рука не шевелится. Все тело ломит.

— Тебе в школу надо, — говорю я малышке осипшим голосом. — Нельзя отставать, родная. Ты уже оделась, да?

— Мамуль, я не могу тебя в таком состоянии оставить, — слышу, как она шмыгает носом. Все-таки распахиваю веки и ищу дочь взглядом. Она сидит в кровати рядом со мной, крепко сжимает мою вторую руку. — Ничего страшного. Потом догоню одноклассников. Обещаю. Я скорую вызову.

— Нет, малыш. Я таблетку выпью, и пройдет. Не волнуйся. Не впервые же болею.

— Не впервые! Но когда у меня поднимается температура, так ты сразу доктору звонишь! Так нечестно! Ты не следишь за своим здоровьем.

Боже... Когда моя прелесть успела так вырасти? Такие умные слова говорит, будто рядом находится взрослый человек.

— Все будет хорошо, — поднимаюсь на локтях. — Дай мне телефон. Я дяде Семену позвоню. Он тебя подвезет до школы.

Семен — дедушка одноклассницы Эмилии. Он часто собирает школьников по утрам, отвозит, а потом привозит обратно. Что-то вроде сервиса.

Дочь обиженно надувает губы. Молчит, когда я вместе с ней выхожу из квартиры, когда мы спускаемся в лифте, когда провожаю ее до автомобиля. Но рядом с машиной она все-таки выдает:

— Ну, мам! Я не хочу так!

— Позвоню тебе через часик и скажу, что все у меня замечательно, — обещаю я, укутываясь в кардиган. — Иди, малыш. Звони, как только доедете. Люблю тебя.

Дочка целует меня несколько раз и только после этого садится на заднее пассажирское сиденье.

— Вам бы в больницу... — выдает дядя Семен, всматриваясь в мое лицо. — Очень бледной стали.

— Да, постараюсь, — киваю. — Пожалуйста, аккуратнее поезжайте.

Еле поднимаюсь на свой этаж. Ног не чувствую, держусь за стену, буквально пользу. Перед глазами на миг темнеет. В квартиру удается попасть с трудом. Нахожу таблетку, запиваю водой. Температура должна снизиться.

Ложусь и прокручиваю в голове, что нужно связаться с Эмилем и сказать ему, что я сегодня при всем моем желании увидеть его приехать не смогу. Ни в компанию, ни к нему домой, чтобы сделать снимки той самой модели, которая живет вместе с ним под одной крышей.

«Буду завтра. Извини», — отправляю сообщение и, повернув телефон экраном вниз, кладу на тумбочку. Кажется, вырубаюсь.

Сколько так лежу, без понятия. Но где-то далеко... И в то же время слишком рядом... Мужской голос впивается в сознание. Горячие ладони шарят по телу, слышу что-то невнятное. Кто-то, кажется, матерится.

— Арина! Арина, ты слышишь меня? — это голос Эмиля.

Едва открываю глаза, как вижу его взволнованное лицо.

— Что ты...

Хочу спросить, что он делает в моей квартире, но потом вспоминаю, что это его дом. А еще лучше до меня доходит, что я уже по-настоящему брежу.

— Сейчас врач приедет. Все будет хорошо, слышишь? — голос измученный. А еще... В нем столько боли.

— Думал, умерла? — пытаюсь пошутить я. В горле пересохло. Будто туда песка насыпали. — Нет, дорогой. Не позволю тебе прожить эту жизнь с другой бабой. Воды дай, пожалуйста.

— Да нафиг мне бабы сдались, — бурчит он, целуя меня в лоб. — Ты вся горишь. Выпей, — прижимает стакан к губам, и я жадно глотаю воду.

— Ничего страшного. Все болеют. Знаешь, я на самом деле счастливица, — не слышу свой голос. — Мой босс пришел ко мне, ухаживает, вызывает врача. Шеф, ты меня балуешь. И влюбляешь в себя еще сильнее. А потом снова больно сделаешь. Опять бросишь ведь, верно? Оставишь одну в этом несправедливом мире...

Голова ватная, а глаза болят дико — шевельнуть ими даже не могу. Внимательно смотрю в лицо Эмиля. Он наклоняется, утыкается мне в шею и глубоко дышит.

— Никуда я тебя не отпущу. Просто не смогу. Ты мне еще наследника родишь.

Врач пишет названия лекарств и одновременно учит меня уму-разуму, говорит, что нужно беречь свое здоровье. Из дома он выходит с Эмилем, который отправляется в аптеку. А я думаю о том, что дочка вот-вот приедет. И если застанет здесь Бестужева, то сразу же догадается.

Эмилия умная девочка. Ей достаточно одного намека, чтобы понять, кто есть кто. Что хорошо, а что плохо...