Эмиль. Мне тебя не вернуть (СИ) - Голд Лена

— Вам? — хмуро так, задумчиво.

— Нам. А теперь мне пора, Эмиль, — встаю, забираю сумку с телефоном и ключи от автомобиля. — Будь добр, пригрози Глебу, чтобы он не выпендривался. Ибо рано или поздно мы разведемся через суд. Не надо мне нервы трепать, что он делает уже восемь гребаных лет.

— Я тоже выхожу. Может, подвезти?

Мне кажется или он проигнорировал мои слова?

— Нет, спасибо. Я на своей тачке. До встречи.

Уже через полчаса я жду дочь у школы. Появляется она сразу, еще издалека, увидев меня, машет рукой и идет в мою сторону, счастливо улыбаясь. Такая девочка у меня хорошая. Бывают же дети, которые не очень-то ждут своих родителей. А наоборот, хотят еще немного с друзьями развлечься, пока мать или отец не пришли. Моя же всегда рада меня видеть. Чем делает меня самой счастливой женщиной на свете.

Наверное, я бы сошла с ума, оставшись одна со своими проблемами. И с Глебом. Если я все еще твердо стою на ногах, то это только и только благодаря Эмилии.

— Мамуль! — обнимает. — Я так рада тебя видеть!

Дочь замирает, всматриваясь куда-то за мою спину. Я оборачиваюсь и вижу своего все еще мужа. Кровь в венах буквально закипает, когда я встречаюсь с ним взглядом. Хочется расцарапать его самодовольную рожу. В хлам превратить.

— Не рада меня видеть, малявка? — спрашивает он у Эмилии. Она что-то бормочет сквозь зубы, а потом выговаривает громче:

— Кто ты такой, что я была рада тебя видеть? Никто! — моментально отвечает на свой же вопрос, крепче сжимая мою руку.

— Прямо в мать. Слишком длинные у вас языки, — недовольно бурчит он, оглядывается. — Я так и знал, что твой папаша, несмотря на то, что уже месяц в городе, так и не пришел тебя увидеть.

Боже... Что он говорит? Почему так бьет ребенка словами? Какой же сукин сын! Какой же кретин этот Салтыков! С каждым днем я все больше и больше ненавижу его.

— Что за ересь ты несешь? Иди в задницу, Глеб! — я шагаю в сторону своей машины, тяну за собой дочь. Но Салтыков не замолкает:

— Что такое, женушка? Правда глаза колет?

Черт! Я эти слова со вчерашнего дня второй раз слышу. Сначала Матвей говорил аналогичное Диларе. Сейчас Глеб мне. И как же я злюсь... Как же хочу обернуться и врезать этой скотине коленом между ног, чтобы он как минимум пару часов не мог в себя прийти.

— Пойдем, малыш, — говорю дочери.

Она садится в машину, я же оборачиваюсь и бросаю на Глеба убийственный взгляд. Одними губами шепчу: «Тебе конец». Он, как всегда, самодовольно ухмыляется. Не знает еще, что его ждет. А вот я более чем уверена: Эмиль подготовит для него неожиданный сюрприз.

Дочь молчит всю дорогу. Не говорит ни слова. А когда мы оказываемся дома, она, перед тем как отправиться в ванную, что делает всегда в первую очередь, идет в спальню и находит ту самую фотографию в рамке. Где мы с Эмилем.

Внутри поднимается буря, ураган. Меня выкручивает наизнанку от взгляда дочери. Она внимательно смотрит на снимок, а потом кладет на место и идет мыть руки. Все делает молча.

Стою у окна и не могу сдержать эмоции. Эмилия не глупая девочка, она уже догадалась. Но я еще не готова ей все рассказать. А Салтыков... Он всегда бил человека по больному. Дочь наверняка думает, что ее отец приехал, но видеть ее не хочет. Сколько всего сейчас в детских мыслях.

Глаза щиплет. Я шмыгаю носом, сглатываю застрявший поперек горла ком.

— Мамуль, — слышу за спиной. — Мам, ты плачешь? Это из-за меня? Прости.

Маленькие ручки обвивают мою талию. Я оборачиваюсь и наклоняюсь к дочке, обхватываю ее голову руками и целую в обе щеки.

— Ты прости, родная. Обещаю, что ты очень скоро получишь ответы на все свои вопросы. А теперь... Давай есть?

— Давай, — улыбается, вытирая влагу с моего лица. — Ты же на работу пойдешь потом?

— Ага. А тетя Дилара занята немного, иначе поехали бы к ней. Но придется тебе одной остаться.

— Мам, я не маленькая. Не впервые же остаюсь дома одна. Не волнуйся. Буду уроками заниматься. Их сто-о-олько, — распахивает глаза и рисует руками в воздухе овал.

Я покидаю квартиру ближе к трем часам. К вечеру звоню дочери, и она заверяет меня, что все в порядке. Что она сделала все уроки и с нетерпением ждет меня. А я... Я пытаюсь понять, как мне быть дальше.

Иду в кабинет Дилары и опустошаю ей душу. И она, как всегда, поддерживает меня, уверенно заявляя, что скоро все разложится по полкам. Жизнь станет еще прекраснее.

Что произойдет скоро — я понятия не имею. Но Эмиль должен знать о дочери и... Пусть все узнает сам.

— Пойду-ка я домой, — устало откидываюсь на спинку дивана. — Так спать хочется. Задолбалась я адски. Видеть никого не хочется, слышать уж тем более, Диля. Кроме тебя, конечно.

— Это ты сейчас так говоришь, но сама была бы не против пообщаться с Бестужевым. Даже когда вы спорите, Арин, у тебя такой блеск в глазах...

— Да ну тебя, — отмахиваюсь, вставая с места. — До завтра, дорогая. Береги себя.

— Ты тоже, Арин. До встречи.

Забираю сумку, ключи и телефон. Но вместо того чтобы покинуть компанию, ноги сами собой ведут меня в сторону кабинета Эмиля. Однако я замираю, увидев, как к Бестужеву заходит Глеб. Даже дверь захлопывает за собой.

Я с удовольствием зашла бы к ним и показала Глебу средний палец. С легкостью доказала бы ему, что мы с Эмилем вместе, хоть и ничего подобного все еще нет. Мы просто коллеги. По крайней мере, сейчас. А как сложится в будущем — только бог знает.

— Лучше домой, — шепчу себе под нос. Ибо незачем тянуть тигра за усы. Пусть разводится, а дальше... Дальше Эмиль с ним сам справится. Без моего участия.

Глава 14

— Мамуль, а ты почему с утра такая грустная?

Эмилия касается моего плеча, отчего я вздрагиваю. Ловлю себя на том, что я больше часа сижу у окна и смотрю на людей. Кто-то спешит на работу, кто-то ребенка в садик увозит, кто-то в школу. А бабули болтают у подъездов, детишки играют в мяч. С раннего утра!

А мне действительно скучно. Что-то жизнь начинает меня утомлять. Каждый день одно и то же. Дочку в школу, потом на работу. В обеденное время забрать ее, приехать домой, а потом снова на работу. И только ночью отдыхать несколько часов. Вместе с малышкой.

Нет, на самом деле я безумно счастлива. Главное, что нет головной боли. Отец не пытается со мной связаться, Глеб тоже исчез с радаров. И я даже не смогла узнать, о чем они говорили с Эмилем в тот день...

Но одно поняла точно: Глеб про Эмилию, естественно, Бестужеву не рассказал. Знает ведь, будь Эмиль в курсе, давно бы убил Салтыкова собственными руками за ту подставу. Вот и промолчал.

— Не грущу. Наверное, просто не выспалась.

— Так полежи немного. Ты в шесть проснулась.

— Ты тоже, малыш.

— Мам, мне стишок нужно было выучить. А по вечерам у меня какое-то торможение. Не всегда, конечно, но когда я уставшая, то в голову ничего не лезет.

Улыбнувшись, обнимаю дочку за плечи, привлекаю к себе.

— Я точно такая же, родная. Так что... Ты просто пошла в меня.

Дочь смеется. Чмокает меня в щеку, уходит в кухню.

— Через двадцать минут выходим. Ты переодеться не хочешь, мам?

Черт! На самом деле не хочу. И вообще, меня только полежать тянет. Жаль, что Дилара еще не вернулась. Хотя бы с ней встречались по вечерам. Я так сильно не скучала никогда.

— Эми, — зову я дочь из спальни. — Как я выгляжу?

На мне синий брючный костюм. Купила я его месяца два назад, но еще ни разу не надевала.

— Круто, мам. Этот цвет тебе очень идет. Ты покоришь всех мужчин на работе.

— Это что за слова такие, Эми? М?

— Ну а что? Моя мамочка красавица. Будто не тридцать, а максимум двадцать пять лет.

— Вот какие мы умные... Малыш, ты когда так начала разбираться в возрасте?

Дочь снова смеется, но на этот раз очень громко. Это она мне комплименты такие делает. Но в последнее время гораздо чаще, чем раньше. От этого тепло на душе становится.