Окончательное Предложение (ЛП) - Ашер Лорен

— Вы спросили их, почему? — спрашиваю я.

— Ну… да. Это сводится к двум основным вещам: доступность и содержание.

— Но если бы это действительно был вопрос доступности, то другие стриминговые сервисы испытывали бы такие же трудности.

Роуэн поворачивается ко мне и буравит меня своим темным взглядом.

— Что на тебя нашло?

Я бесстрастно пожимаю плечами.

— Я заинтересован.

— Тогда нам лучше воспользоваться этим, пока ты снова не потерял интерес, — его карие глаза загораются.

Я знаю, что брат хочет как лучше, но он только отбивает у меня охоту продолжать расспросы. Последнее, чего я хочу, это дать людям повод требовать от меня большего. Быть семейно отверженным — легкое занятие, и комментарий Роуэна напоминает мне об этом.

Никаких ожиданий. Никаких разочарований.

Мой девиз по жизни.

После заседания совета директоров Деклан приглашает меня на разговор, но кто-то отвлекает его, давая мне время сбежать. Я не в настроении общаться с ним после нашей ссоры на прошлой неделе. Я быстро иду к лифту, и никто не останавливает меня, чтобы поболтать.

Двери начинают закрываться, но тут из них высовывается рука, заставляя их снова открыться. Они распахиваются, чтобы показать человека, с которым я не хотел бы разделить ни секунды, не говоря уже о минутной поездке в вестибюль.

Ты знал, что есть риск того, что это произойдет.

Обычная угрюмость моего отца только усиливается, когда он смотрит на меня своими темными глазами.

— Уже уходишь?

— Теперь, когда я вычеркнул досаждение тебя из списка дел на сегодня, я закончил, — я поправляю свой костюм в энный раз.

— У тебя есть намерение сделать что-то полезное в своей жизни?

— Я не уверен. Я подумывал научиться жонглировать, но потом увидел мастер класс игры на укулеле, так что в свободное время я начал этим увлекаться.

Он насмехается.

— Вся твоя жизнь — это свободное время. У тебя нет работы, нет цели, нет ничего, кроме набитого трастового фонда, который даже не должен быть твоим.

— Я вижу, ты все еще горько переживаешь из-за того, что мама создала трастовый фонд для меня без твоего ведома, но тебе действительно стоит забыть об этом. Мой психотерапевт говорит, что нехорошо держать все в себе.

— Единственная горечь, которую я испытываю к твоей матери, это ее нежность к тебе.

Я сжимаю его плечо, в ответ на то, что чувствует моя сердце от его слов.

— О, папа. Не обижайся на нее. В конце концов, она тоже верила в тебя, а все мы знаем, каким чудовищем ты оказался.

Его ноздри раздуваются.

— Ты такое разочарование.

— По крайней мере, хоть что-то я делаю правильно.

— Ты думаешь, это смешно? Что быть семейной шуткой — это достижение? Очнись. Ты — жалкая пустота, которую даже не стоит пускать в это здание, учитывая, как ты запятнал нашу фамилию.

У меня защемило в груди, но я скрываю свою боль улыбкой.

— Возможно, это наш самый длинный разговор за весь год.

Мой отец издает звук в задней части своего горла. Презрение накатывает на него волнами, но я не обращаю на это внимания. Я давно усвоил, что, если разозлиться и показать, что его слова имеют значение, значит отдать ему победу.

Мне не терпится заработать свои акции и уничтожить шанс отца снова контролировать компанию. Какое бы письмо и наследство ни оставил ему мой дед, оно никогда не сравнится с тем процентом акций, который будет у нас с братьями вместе взятых. Даже если он унаследует те шесть процентов акций, которые еще не учтены, у него никогда не будет достаточно власти, чтобы снова нас опрокинуть.

Между нами нарастает напряжение, и никто из нас не произносит ни слова. Он смотрит на меня так, будто я — бич его существования, а я делаю все, чтобы сохранить улыбку.

Убей их добротой, говорила мама.

Надеюсь, мой отец подавится ею.

Лифт дзинькает, и двери открываются с видом на оживленный десятый этаж. Группа людей заходит в лифт, прекращая наш ядовитый диалог. Мой отец отходит в угол, а я устраиваюсь возле дверей для своего великого побега.

Хотя я позволяю большинству комментариев моего отца отскакивать от меня, иногда мне приходится бороться. В конце концов, я всего лишь человек. Мой отец всегда хорошо разбирался в моих слабостях. Для него это несложно, особенно когда я получил травму, играя в хоккей, и потерял то единственное, что заставляло меня чувствовать себя особенным.

Он подталкивал, пока я не скатился по наклонной, превратив себя в копию человека, которого я ненавижу больше всего.

В него.

— Я буду скучать по тебе, малыш, — Айрис прижимает Мерлина к груди. Моему коту понадобилось всего два года, чтобы привязаться к ней, и теперь они лучшие друзья. Его черный мех контрастирует с ее смуглой кожей, подчеркивая глубокие оттенки обоих.

— Он вернется через несколько месяцев, — я застегиваю свой багаж и ставлю его вертикально на пол.

Ее улыбка спадает.

— Месяцев? Я не думаю, что смогу прожить так долго без тебя.

— И они называют меня слишком зависимым…

Она шлепает меня по руке.

— Заткнись. Что если мы с Декланом приедем к тебе в гости? Я всегда хотела увидеть озеро после всех твоих рассказов, а ты ведь говорил, что летом там лучше всего.

— Эээ…

— Постарайся не выглядеть ужасно, ладно? — она ущипнула меня за кожу между ребрами.

— Дай мне сначала устроиться, а потом мы поговорим о твоем визите. Хорошо?

— Хорошо, — она отпускает Мерлина, прежде чем сесть на диван. — Каково это было — вернуться?

— Я все еще перевариваю это.

Золотые бусины на концах ее косичек звенят, когда она наклоняет голову.

— Все так плохо?

— Я знал, что Лана злится на меня…

— Но ты сбежал, прежде чем тебе пришлось с этим столкнуться.

Я наклоняю подбородок.

— Именно.

— Ну, в конце концов, ты должен встретиться со своим прошлым лицом к лицу.

— Такое ощущение, что меня постоянно бьют им по лицу.

Она смеется.

— Может быть, все это пойдет тебе на пользу. Это может помочь тебе немного разобраться в себе.

Я опускаюсь на кожаное кресло напротив нее.

— Кто сказал, что я нуждаюсь в этом?

— Тот факт, что у тебя не было романтических отношений в течение шести лет.

Редкий хмурый взгляд пересекает мое лицо.

— Меня это не интересовало.

Ложь вылетает легко, отточенная после овладения искусством притворяться, что мне все по барабану.

Конечно, я заинтересован, но пока это невозможно. По крайней мере, не сейчас, когда я все еще в полном беспорядке.

Айрис смотрит на меня, прищуривая глаза.

— Ты уверен в этом?

— Да.

— Я бы поверила, если бы ты не приглашал меня на свидание.

Я запускаю подушку прямо ей в лицо.

— Это была шутка.

— Это говорит человек, который поцеловал меня.

— И после этого его стошнило.

Она вздрагивает.

— Не напоминай мне.

Я не уверен, чья это была пьяная идея, но наш поцелуй был ошибкой с самого момента его возникновения. Отсутствие романтической химии было признаком того, что мы с Айрис никогда не станем больше, чем друзьями.

Она качает головой.

— Отбросив меня в сторону, ты никогда не сможешь двигаться дальше к чему-то новому, если ты все еще цепляешься за память о ком-то другом.

Мой желудок вздрагивает.

— Я не держусь за память о ком-то другом.

— Правда? Тогда дай мне свой бумажник, — она протягивает руку.

— Нет.

Она скрещивает руки на своей розовой футболке.

— Именно так, как я и думала.

Мои глаза сужаются.

— Сохранить фотографию — это не преступление.

— Важно не фото, а то, что оно символизирует.