Алекс Савчук - Прутский Декамерон-2, или Бар на колесах
Я спросил их, чего они тут ищут, и ребята заробели, застеснялись, затем парень, справившись с собой, сообщил, что у него сегодня день рождения – ему исполнился 21 год, и он, мол, хочет выпить вина вместе со своей девушкой и ее подругой. Выслушав его, я подмигнул Ваньке, тот, как ни странно, сразу меня понял и направился к своему вагону, чтобы обслужить клиентов.
У ребят оказалось с собой всего шесть рублей (наивные, они хотели на эту сумму именины отгулять?!) и Ваня налил каждому по пол-литровой банке портвейна. На этом финансовые возможности ребят исчерпались, и я очень натурально предложил выпить за молдавско-московскую дружбу (именно так я, дурень, и выразился, не дав себе труда придумать чего-нибудь пооригинальнее).
Ваня пустил банку по кругу, денег с наших новых друзей мы, естественно, не требовали. После второго круга я попросил Ивана наливать вино в стаканы – негоже, мол, новым друзьям выпивать, словно алкашам, из банок. С этой минуты Ваня деловито наливал в наши с ним стаканы портвейн, на две трети разбавленный водой, а ребятам – неразбавленный крепляк.
Паренек, сопровождавший девушек, именинник, был на вид совсем еще юным, хотя, если верить его словам, отслужил уже в армии, а девушки были еще моложе и довольно привлекательны внешне: одну из них, старшую, звали Олеся, а младшую, которая считалась пареньку невестой – Нонна.
Я принес из своего вагона коробку конфет, чтобы подсластить спаивание наших клиентов, на что Ванька недовольно покачал головой – он был против лишних накладных расходов и даже мои конфеты жалел. Через полчаса щедрых возлияний парнишка был уже совсем никакой, а девчонки, как ни странно, все еще держались, и тогда я шепнул Ваньке, чтобы плеснул им в стаканы спирта, не то они, мол, выхлебают по ведру портвейна каждый.
Следующие «коктейли» для наших «новых друзей» были пополам со спиртом и крепостью, пожалуй, поболе, чем водка, в результате чего, естественно, наступил неизбежный финал – уже никто из наших гостей лыка не вязал. Я, все это время употребляя разбавленное до слабой консистенции вино, и то почувствовал, что довольно прилично набрался.
Наконец в какой-то момент парню стало плохо, затошнило, и Ванька взялся проводить его «пописать». После недолгой прогулки Ваня вернулся один, и на мой немой вопрос хитренько мне так подмигнул. Нонна, малолетка, заподозрив что-то неладное, собралась было идти разыскивать своего жениха, и тогда я спросил ее насмешливо: «Ты что же, и в туалет за ним ходишь?» и тогда она оставила эту затею, решив подождать, пока ее парень придет сам.
Прошло еще с четверть часа, парень, естественно, не возвращался, но наши «дамы» к этому времени уже перестали о нем беспокоиться, так как теперь сами «плыли», и мы без труда разнесли ничего не соображающих девушек по своим вагонам, – я унес Нонну. Когда я, с трудом подняв девушку по ступеням вагона, бережно уложил ее на свой лежак, она, совсем по-детски протирая глаза, спросила: «А где Олеся?», и тут же, без паузы, заплакала.
– Чего ты плачешь? – спросил я.
– Я плачу, потому что теперь достанусь тебе.
– А кому ты хотела достаться? – спросил я.
Она не ответила и продолжила реветь.
– Спи, дуреха! – сказал я, наклоняясь над ней и укрывая до шеи одеялом, после чего, вздохнув, полез на верхнюю полку.
Мой напарник Николай этим вечером в вагоне отсутствовал. Еще в полдень он отправился в Москву, затем у него была запланирована встреча с друзьями в ресторане «Охотник», поэтому я его рано назад не ожидал.
Раздумывая, прилечь мне к Нонке, или нет, и так и не решив, я уснул. А проснулся уже утром, где-то около семи. Голова после вчерашних возлияний слегка побаливала. Я поднялся и осмотрелся в купе. Кольки все еще не было, и это, пожалуй, было хорошо, подумалось мне, а то бы он, вернувшись, наверняка бы полез на нашу «гостью», а мне почему-то этого не хотелось. Я спустился с полки и поглядел на девушку: Нонна спала как ребенок, подперев кулаком щеку, но, видимо почувствовав сквозь сон взгляд постороннего человека, открыла глаза. При этом она смотрела на меня испуганно, и даже враждебно.
– Скажи, Нонка, а ты девственница еще? – спросил я.
– А что? – насупилась она.
– А вчера вечером ты плакала, говорила, что не хотела бы попасть в мои руки.
Нонна вдруг стала себя ощупывать и оглядывать.
– Чего ищешь, дуреха, все у тебя на месте, – усмехнулся я, выпивая подряд две кружки холодной воды из крана, затем открыл дверь и спрыгнул на землю. Пустырь встретил меня утренней свежестью и прохладой, высокая, до колен сорная трава была покрыта росой. Я пошел вдоль железнодорожной ветки, и пройдя метров сто, обнаружил нашего вчерашнего "героя" – Именинника. Он спал, расположившись прямо на путях, подушкой ему служил рельс (?!), а на лице гуляла блаженная улыбка. А если бы этой ночью проводились маневровые подвижки, подумал я, что нередко здесь бывает? Паренька бы попросту размазало по железке.
– Эй, вставай, женишок, – ткнул я его ногой в бок. – А то всех невест растеряешь. «Ишь ты, а ведь он трижды счастливчик, – вдруг подумалось мне. – И напился на халяву, и жив остался, и невеста, хотя и спала рядом с чужим мужчиной, в целости и сохранности».
Парень с моей помощью поднялся на ноги и стал озираться по сторонам. Он, судя по всему, не припоминал ни того, что с ним произошло вчера вечером, и не узнавал меня. «Это к лучшему», – подумал я и повел его в сторону дороги. Под левым глазом у парня красовался огромный лиловый фингал. «Ванька подвесил», – усмехнулся я.
Я довел парня до шоссе, объясняя ему, в какую сторону лучше пойти, чтобы скорее добраться до жилого массива, и добавил, что вчера его девушки направились именно туда, решив, что он, опьянев, отправился домой раньше их. Паренек, даже не поблагодарив за помощь и не попрощавшись, пошагал в указанном мною направлении, а через сотню шагов, как мне показалось, даже припустил трусцой.
Когда я вернулся, Нонна стояла около вагона и тревожно оглядывалась по сторонам, но парня своего, слава богу, с этого места не увидела. Вместе с ней мы отправились искать Олесю. Подойдя к Ванькиному вагону, мы застали премилую картину: Олеся и Иван, сидя на скамеечке у открытых дверей вагона, пили из граненых стаканов коньяк!
– Вот, Савва, тут Петро для тебя кое-что передал! – радостно сообщил мне Ванька, показывая наполовину опустошенную бутылку.
– Оно и видно по вашим счастливым лицам, – отозвался я. – Не зря я торопился, как чувствовал, что вы собираетесь опорожнить всю бутылку без меня.
Олеся спустилась вниз и девчонки отошли в сторону, не желая при посторонних оглашать свои ночные восторги и огорчения. Я тем временем сбегал к мангалу за чайником и, сполоснув стаканы, стал насыпать в них растворимый кофе.
