Элейн Гудж - Любящие сестры
Она смогла сдержать себя и позвонила только вечером в отель «Ридженси», где он обычно останавливался. «Да, – сказали ей, – месье Батист забронировал номер, но еще не приехал». Она попросила оставить ему записку, но он пока не позвонил. Неужели что-то случилось с самолетом? Черт возьми, что означало то короткое сообщение, которое он оставил?
Долли закрыла глаза. «Неужели я потеряла самообладание? Или, может быть, меня ждет какая-то перемена в жизни, и оттого я нервничаю. Но я не могу не думать о том, что Анри хочет поговорить не просто о делах. И если я не выкину эти мысли из головы до того, как он появится, то я наверняка совершу какую-нибудь глупость…»
На нее нахлынули воспоминания. Прошло четыре года с тех пор, как Анри приезжал в Нью-Йорк на ярмарку «Гурмана». Обычно он присылал Помпо с Морисом или Тьерри. Но почему же он решил приехать на этот раз сам?
Ей показалось, что сквозь шум она расслышала слово «похороны». Может быть, старый Жирод умер? И если так, то не означает ли это, что Анри наконец стал свободен?
Нет, вероятнее всего, у Анри какие-нибудь плохие новости. Что, если Франсина победила и вытеснила Долли из его сердца? Ну, нет, вряд ли Анри прилетел бы сюда только для того, чтобы сказать ей об этом? У Долли перехватило дыхание.
Ей необходимо видеть Анри. Она должна все выяснить.
Долли прошла мимо официанта, который тут же протянул ей поднос со стоявшими на нем бокалами для шампанского в виде тюльпанов. Встав на носки своих изумрудно-зеленых атласных туфель, она постаралась увидеть что-нибудь поверх голов. Но Анри не было. На глаза у нее навернулись слезы.
Около бара стояли и разговаривали как закадычные друзья владельцы двух самых крупных бельгийских шоколадных фирм, Крон и Нейгауз, хотя они и были соперниками и каждый мечтал о том, чтобы на экспозицию другого упала люстра В другом конце комнаты Долли разглядела высокого крепко сбитого человека с вьющимися седеющими волосами, Тедди Макклауда ее старого друга по «Пируджина». Она послала ему воздушный поцелуй, и он в ответ подмигнул ей. У стола за которым раздавали закуски, стоял человек и грыз креветки. Разве это не был Робер Линкс из фирмы «Ля мезон дю шоколя»? Она узнала и Мориса Бернашона, и сына Мориса Жан-Жака и Мари Биар из фирмы «Дебов и Гале».
Многие лица она узнавала но имен не помнила. Например, тот коренастый парень из фирмы «Чарльстон Чоклитс», продукцию которой, как говорили, больше всего любила Элизабет Тейлор. Или та светловолосая женщина из фирмы «Ли-Лак», или тот симпатичный человек с румянцем на лице из фирмы «Леонидес». И где, черт его побери, Анри?
Вдруг она подумала, что он мог быть в зале и проверять экспозицию «Жирода».
Долли пробиралась к зеркальным дверям, когда увидела, что кто-то машет ей рукой. Это был импозантный молодой человек, похожий на персонаж из оперы Вагнера с толстой сигаретой во рту, – она забыла его имя и только помнила, что он был как-то связан с фирмой «Тоблер-Сушар». Она помахала блондину в ответ, продолжая двигаться дальше.
В зале было тихо и почти не было народу, кроме работников отеля, занимающихся последними приготовлениями, и судей конкурса рассматривающих экспозиции и делающих какие-то пометки. Позднее, во время обеда судьи испробуют на вкус все съедобные образцы. Она знала что для оценки конфет и трюфелей очень большое значение имели вкус и запах, но качество шоколада было не менее важно, а может быть, даже и важнее. Шоколад оценивала исходя из различных критериев: «внешний вид» – это означало, что изделие должно было иметь ровную и блестящую поверхность; «ломкость», то есть способность легко ломаться и при этом не крошиться и не гнуться, как воск; «текстура», то есть не быть слишком твердым и слишком влажным, и «вкус», что означало количество сахара шоколадной массы и добавок.
Радуясь тому, что шоколад фирмы «Жирод» отвечает всем этим требованиям, Долли остановилась под ведущей в обеденный зал длинной сводчатой галереей с мраморными колоннами. Мимо нее проносились официанты, держа в руках пустые подносы, они исчезали в двустворчатых дверях кухни и через несколько минут появлялись снова уже с полными подносами.
За мраморными колоннами она видела главный зал, освещенный двумя огромными хрустальными люстрами, стены зала были кремового цвета с золотыми украшениями, свод потолка был украшен овалами с изображениями пасторальных сцен в резных золоченых рамах. В одном конце зала находилась сцена с занавесом из розового бархата а на противоположной стене четыре возвышающихся над полом балкончика, напоминающие ложи в опере. Сам зал был заставлен столами, накрытыми льняными бледно-розовыми скатертями, на которых стояли букеты из фрезий и бледно-розовых роз.
Она вспомнила то утро, когда помогала Помпо оформлять экспозицию. Весь зал напоминал жужжащий улей: грузчики таскали коробки всевозможных размеров, работники ресторана накрывали обеденные столы, производители шоколада в белых фартуках аккуратно разворачивали свои хрупкие экспонаты и расставляли свои экспозиции на длинных, накрытых белыми скатертями столах, стоящих перед сценой, и наносили последние штрихи на свои шоколадные шедевры.
Сейчас все было закончено, стояло на своих местах и выглядело настолько изысканно, что Долли была потрясена этим триумфом мастерства и таланта. Она застыла на месте, завороженная.
Перед каждым экспонатом стояла небольшая позолоченная карточка, на которой было написано имя производителя. Трюфели, шоколадные конфеты, изысканные кексы, торты и печенья лежали на серебряных подносах, как будто это были драгоценности из магазина Картье. Здесь были огромные чаши для пунша в стиле короля Георга, сделанные из шоколада и заполненные ягодами клубники, покрытыми наполовину белым, наполовину темным шоколадом.
Она увидела шахматную доску и шахматные фигурки, сделанные из темного и белого шоколада. Рядом с ними стоял шоколадный макет испанского галеона вместе со сделанными из шоколада в естественную величину корабельным лагом, подзорной трубой и мешком обернутых в золотую фольгу старинных испанских монет – дублонов. Она улыбнулась, увидев игрушечный шоколадный поезд, в каждом вагоне которого сидели отлитые из шоколада солдатики и куклы. За ним на мольберте стоял сельский пейзаж, сделанный как мозаика из белого и темного шоколада. А еще дальше удивительная копия «Моны Лизы», «полотно» которой было из белого шоколада, а сам портрет был нарисован с помощью красок, которые, как она знала, были изготовлены из порошка шоколада, смешанного с кофейным экстрактом. Изысканная рама этой картины тоже была сделана из шоколада и украшена золотой фольгой.
