Патрисия Форсайт - Как целуются принцессы
— Но как велики его расходы?
— Вообще-то… у него королевские замашки.
— Я прикажу понаблюдать за ним, — сказал он. — Вы в порядке?
Анна кивнула. Она боялась момента, когда он уберет руки и его тепло не будет согревать ее, и поэтому убрала руки первая, стараясь сделать это с достоинством. К счастью, в этот момент появился официант с едой, которую они заказали, и она вдруг поняла, что сильно проголодалась.
Наслаждаясь грибным супом со сметаной, она сказала:
— На самом деле сначала мне было неплохо с Фредериком. Первые несколько месяцев были чудесными. Он был внимателен ко мне, мне нравились его эмоциональные друзья, было интересно смотреть гонки…
— Почему вы вышли за него замуж?
Рив старался докопаться до истинного положения вещей. В нем чувствовались неподкупная честность и прямота. Она могла доверять ему, и, коль скоро он должен защищать ее и ее сына, ей следует рассказать ему все, что она знает.
— Временное сумасшествие, — сказала Анна. — У меня тогда только что умерла мама. Папа был вне себя от горя, так же как и мы, трое дочерей. Дейдра начала флиртовать с каждым встречным. Алексис заживо погребла себя среди учебников, словно готовилась к экзамену по всем на свете книгам. А я познакомилась с Фредериком через наших с ним общих знакомых. Родители всегда сами выбирали нам друзей, поэтому я никогда не встречала никого похожего на него. Он был ярким, эксцентричным и отвлек мои мысли от смерти мамы.
— Почему же вы расстались?
— Просто однажды я словно бы пробудилась ото сна и поняла, что я для него просто кукла, которая восхищается его стилем жизни, его гонками, его вечеринками. Он, вероятно, думал, что я всегда буду послушна ему, что он всегда сможет управлять мною, но с моих глаз спала завеса, и я увидела его таким, какой он есть. Я взяла Джина Луиса и ушла.
— Позвольте мне, Ваше Высочество, высказать свое мнение о нем: он — настоящий ублюдок.
— Не возражаю, — заверила она его и сосредоточила все внимание на еде.
Рив больше не сказал ни слова до конца обеда, и ей стало любопытно, о чем он думает. О том, что она была круглой дурой? А впрочем, какое ей дело до его мыслей? Ведь они всего лишь разыгрывают спектакль…
Рив был мрачен. Он никогда не был любителем французской кухни. Основной едой для него, сына фермера, всегда были говядина и картофель. Впрочем, мрачность его объяснялась сейчас не столько едой, сколько чувством возмущения, вызванным рассказом Анны. Было ясно, что Фредерик присосался, как пиявка, к наивной, нуждающейся в поддержке девушке с намерением наслаждаться всеми привилегиями мужа принцессы.
Мне следовало бы разукрасить физиономию этого парня, подумал Рив. Ну, может, еще представится случай. Надо бы заняться им вплотную. Все же очень возможно, что именно Фредерик стоит за этими угрозами. Уходя, он угрожал Анне. Ему все еще что-то нужно от нее. Именно поэтому он навязался им сегодня, по той же причине он хотел, чтобы Джин Луис видел его победу на гонках.
Фредерик не получит то, что ему нужно. Уж об этом он, Рив, позаботится. Анна заслуживает того, чтобы не волноваться из-за Пиннела. И хватит об этом. Он и так уже думает об Анне чаще, чем того требует работа. Его главное правило — никогда не вмешиваться в личные дела своих клиентов. Но в этом случае он посчитал необходимым защитить Анну. Рив вспомнил, чему много лет назад его учил следователь: если дело касается анонимных угроз, то их автора надо искать среди близких людей, которым нужны деньги. Фредерик пока что не требовал денег, но это еще ничего не значит.
Рив снова взглянул на Анну и с удовлетворением отметил, что она выглядит гораздо спокойнее.
Он начинает сближаться с клиенткой, что не может не отразиться на его объективности. Было бы лучше, если бы он мог отказаться от этой работы и вернуться в Вашингтон. Там, в офисе, люди нуждаются в его руководстве, там у него друзья, да и несколько женщин будут рады его звонку. Словом, там у него нормальная жизнь.
Он бросил взгляд на Анну, которая, глубоко задумавшись, отрывала по кусочку от сдобной булки. Она казалась такой привлекательной в этот момент! Ее рыжие волосы с золотистым оттенком прядями падали на щеки, темно-зеленые глаза были обращены внутрь себя. Она казалась ему сейчас такой ранимой!
Судя по всему, он не волнует ее как мужчина. Значит ли это, что она все еще любит своего бывшего мужа?
Впрочем, какое это имеет значение? — подумал он, злясь на себя. То, что она что-то чувствует или не чувствует по отношению к бывшему мужу, касается его только с точки зрения обеспечения ее безопасности. Ему следует меньше мечтать и больше думать о деле.
— Вы закончили? — Он вытащил кредитную карточку из кошелька, ища глазами официанта.
— Что? — Анна подняла голову, удивляясь резкости его тона.
— У вас ведь назначена встреча. Вы готовы ехать?
— Ну… да, — ответила она, несколько смутившись, и повернулась, чтобы взять сумочку. — Уберите кошелек, Рив. Это я должна заплатить за обед.
— Должна?
Она кивнула. К ней в полной мере вернулась ее прежняя деловитость.
— Я всегда плачу сама, когда обедаю с нанятыми мною людьми. Мне так легче.
Рив почему-то почувствовал раздражение при этих словах.
— Я бы не возражал против этого, если бы меня наняли вы, но я работаю на Его Величество короля Майкла, и все, что я потрачу на вас, будет мне возвращено.
Анна высоко подняла голову. Но, уже открыв рот, чтобы возразить, она внезапно передумала и сказала:
— Отлично.
Рив уже приготовился было спорить, и ее внезапная капитуляция несколько разочаровала его. Он поднялся и позвал официанта.
— После встречи вас ждет кое-что необычное.
Она взглянула на него с подозрением:
— И что же это?
— Урок самозащиты.
Глава пятая
Три часа спустя Анна просматривала учебник по вождению в условиях опасности, который положил перед ней Рив. Когда он в первый раз заговорил об уроке самозащиты, ей представилось, как она до изнеможения лупит по груше и учится приемам каратэ. Эти картины, возникающие в ее уме, не давали ей сосредоточиться на дискуссии о том, какие поквартальные взносы необходимы, чтобы открыть новое благотворительное учреждение для помощи детям в Южной Африке.
В течение всей встречи Рив ждал ее тут же за дверью. Присутствующие обменивались удивленными взглядами, но никто не позволил себе ничего сказать по этому поводу — может быть, из вежливости, а может, потому, что Анна была самым крупным благотворителем. В любом случае она была рада, что ей не пришлось объяснять присутствие в коридоре этого мрачного мужчины.
