Анджела Дрейк - Пленница сновидений
Адвокат Франсуа считал, что его клиент сошел с ума, соглашаясь на неслыханные требования Поппи. Роскошная квартира в Ковент-Гардене, где она могла бы жить с Леонорой во время приездов в Лондон, исключительные права на красный «БМВ» с откидным верхом, который Франсуа купил на пятую годовщину их свадьбы. А сверх того все холсты, которые она приобрела во время своей карьеры владелицы картинной галереи; холсты, купленные на деньги Франсуа, поскольку он считал своим долгом помогать жене достичь успеха на избранном ею поприще.
Адвокат тяжело вздыхал и говорил Франсуа, что не следует потакать бывшей жене. И в самом деле, Франсуа часто напоминал себе, что это Поппи бросила его. Он любил ее, заботился о ней, а она ушла. По собственной воле оставила его и ушла к любовнику. У него не было причин для щедрости. Другие мужчины на его месте вели бы себя совсем по-иному.
Но у Франсуа не хватало духу отказать ей. Во время их совместной жизни он ничего не жалел для Поппи. Старые привычки и чувства еще не умерли, хотя он был вынужден признать, что в Поппи говорит обыкновенная алчность.
Наконец адвокат сдался, покачал головой и отправился составлять документ, оговаривавший неслыханно щедрые условия для бывшей супруги.
И теперь Франсуа был вынужден оплачивать кучу счетов, которые угрожали ему разорением, и хватался за любую возможность заработать. Он не мог позволить себе роскошь заниматься тем, что могло доставить творческое удовлетворение. Надо было делать дело, за которое хорошо платят.
Он зажег сигарету, затянулся и полюбовался глянцевыми отпечатками, на которых сверкали белоснежные зубы знаменитостей. Франсуа тяжело вздохнул, вспомнил, что решил бросить курить, и злобно ткнул кончик сигареты в дно тяжелой стеклянной пепельницы. Он полез в сумку и вынул оттуда тоненькую черную папку.
Достав оттуда несколько фотографий, Рожье бережно разложил их на столе напротив прежних.
Эти снимки были черно-белыми. Двадцать суровых, строгих портретов, снятых им в местном доме престарелых.
Галерея лиц, изборожденных морщинами, как древесная кора, смотрящих прямо в объектив. Портреты вызывали чувства сильные и мрачные. Если эти люди и улыбались, то лишь смущенно и покорно. Гораздо чаще на их лицах были написаны гнев, горечь и неприкрытый страх.
И все же этими кадрами можно было гордиться. Он отобразил на пленке то, что не могло оставить равнодушным никого на свете.
Человеческая ценность этих кадров далеко превосходила ценность фотографий патентованных красавиц и красавцев, а вот финансовая… Кто даст хоть пенни за портреты старых, никому не известных людей, ждущих смерти?
Он машинально потянулся за другой сигаретой, чиркнул зажигалкой и принялся рассеянно следить за струйкой поднимавшегося к потолку голубого дыма. За окном показался ярко-желтый автомобиль. Он ехал медленно и явно собирался припарковаться у крошечного палисадника Франсуа.
Дверь открылась, и наружу вышла женщина, такая же яркая и сияющая, как ее машина. Ее плечи окутывала алая шаль, в ушах раскачивались длинные серебряные серьги.
Мгновение Франсуа с любопытством рассматривал ее, а затем узнал.
Зоя Пич! Любимая учительница Леоноры.
Франсуа провел рукой по волосам и негромко чертыхнулся. Вторая сигарета последовала за первой, и он начал махать руками, разгоняя клубы дыма.
Дверь открылась прежде, чем Зоя оказалась возле нее.
Увидев хозяина, женщина слегка попятилась. У нее были широко расставленные, чуть раскосые глаза испуганной лани.
Франсуа кивнул ей:
— Входите, пожалуйста.
Зоя шла по коридору, и он ощущал горьковатый аромат ее духов, тепло ее кожи. При ее появлении в кабинете стало светлее, воздух засиял и заискрился.
Франсуа с любопытством прислушивался к своим ощущениям.
— Что, какие-нибудь сложности в Леонорой? — нарочито равнодушно осведомился он.
Зоя Пич обернулась, посмотрела ему в глаза и покачала головой.
— Сегодня она слишком тихая, вот и все.
Франсуа видел, что она борется с собственной нерешительностью. Странно… Во время приема у него сложилось впечатление, что это чрезвычайно уверенная в себе молодая женщина. Даже ершистая.
— Она все еще делает успехи?
Зоя нахмурилась. Казалось, она грезит наяву.
— Простите?
Было ясно, что она напрочь забыла о предыдущем разговоре.
— Леонора, — подсказал он. — Вы довольны ею?
— Да… О да, она молодец. У нее врожденная способность к языкам.
— Согласен. У нее было неудачное начало, вот и все. — Он улыбался, гадая, чем вызван этот визит. — А я думал, что вы хотите на нее пожаловаться.
— Сегодня она была поразительно тихой, — с нажимом повторила Зоя.
— Да. И вы не можете догадаться, почему?
Франсуа усмехнулся, решив слегка подразнить ее.
Зоя хлопала глазами.
Внезапно Франсуа рассердился. Ему захотелось хорошенько потрясти ее за плечи и заставить прийти в себя.
— Леонора вбила себе в голову, что, если она будет хорошо говорить, ей больше не понадобится ходить на ваши занятия. Станет слишком умной, и вы ее бросите. А она этого боится. Потому что обожает вас.
Его тон был сухим и ироничным.
Мисс Пич понадобилось время, чтобы переварить эту новость.
— Господи, ну конечно! Как это не пришло мне в голову!
Видя, что ее неловкость не проходит, Франсуа заподозрил, что за этим визитом кроется что-то особенное.
— Возможно, ваша голова была занята чем-то другим, — ледяным тоном сказал он.
Зоя вздрогнула.
— Что, верно?
Эта внезапная атака заставила ее беспомощно покачать головой.
— Люди всегда слишком много думают о детях из неполных семей, — с ноткой угрозы произнес он. — Сначала думают, потом начинают волноваться и в результате делают поспешные выводы.
Мисс Пич замотала головой.
— Нет!
— Увы, да. А если девочка живет с отцом-одиночкой, люди начинают думать самое худшее.
— Нет. Я никогда ничего такого не думала, — с трудом пролепетала покрасневшая Зоя.
— Рад слышать.
— У меня сложилось впечатление, что вы с Леонорой очень близки. И очень любите друг друга.
— Верно. — Он перестал улыбаться и приподнял брови. — Ну, мисс Пич, если вы пришли говорить со мной не об учебе Леоноры и не о том, в каких условиях она живет, то не пора ли приступить к делу?
Она стиснула руки, потом поднесла ладонь к глазам. Не в силах вымолвить ни слова, подошла к столу, долго рассматривала фотографии и наконец выдавила:
— Они прекрасны.
Он не понял, о какой серии идет речь.
— Эта ваша работа? Вы фотограф?
