Луис Реннисон - И тогда оно упало мне в руки
Я потихоньку вышла на задний двор. Мне просто интересно, притащится ли Марк Большая Варежка на т. н. свидание, им же назначенное. Ух как я его пошлю.
20.00«Варежки» нету. Ну вот: меня же и прокатили.
20.02И тут из-за кустов появляется Марк. С сигаретой в зубах. Ну просто Марк Огромная Варежка.
— А ты прикольная, — говорит он.
Я только открыла рот, чтобы послать его, а он мне:
— Сигаретку хочешь?
— Спасибо, я предпочитаю сигары.
Я вообще что?
— Тогда пошли, — говорит Марк и протягивает мне руку.
И представьте: мое тело перестало меня слушаться. Зачем-то я подала ему руку, и это было большой ошибкой — ростом я выше Марка, и чтобы сравняться с ним, мне пришлось идти вразвалочку, согнувшись как орангутан.
И вот мы взбираемся вверх по тропинке — а кругом темень и холодрыга ужасная. Ветер задувает в мой кардиган. Марк молчит, и я тоже.
Этот жиденький лесок на холме, куда привел меня Марк, обычно заполнен влюбленными парочками. Но сегодня меж деревьев гуляет один лишь ветер. Марк выбросил сигарету, схватил меня за загривок и притянул к себе. Я даже оглянуться не успела, а он уже вовсю целуется со мной, толкается своим языком у меня во рту. Никаких тебе прелюдий, комплиментов, типа «Какая у тебя гладкая кожа» или «Клевая кофточка»… Никаких тебе один-два-три-четыре по поцелуйной шкале, а сразу с места в карьер.
Короче, приятного мало. Язык у Марка шершавый, как у Ангуса. (Мой котяра однажды вылизывал мое лицо и попал мне в рот). От страха мой язык заметался и вжался в стенку гортани, как пленный перед расстрелом. Я уже начала задыхаться, и все пыталась вспомнить, существует ли на свете так называемый «поцелуй в гланды». Напор у Марка был тот еще, и это явно доставляло ему удовольствие, чего не скажешь про меня, между прочим. Потом он вдруг начал стонать и прижался ко мне еще крепче, а я пыталась высвободить зажатые руки. И тут Марк сунул голову в разрез моей футболки и ткнулся носом в мои нунги. Оба-на! Это уже пункт восьмой — ласки выше пояса! Как ошпаренная, я отпрыгнула назад, а Марк потерял равновесие и упал в кусты. Вылез он оттуда не очень довольный и весь в хвойных иголках.
— Зачем ты это сделала? — угрюмо спросил он.
— Эээ… Это было несколько… Я не уверена, что хотела бы, чтобы ты…
Марк снова закурил и говорит:
— А ты думала, зачем ты сюда пришла — поболтать, что ли?
— Ну, я не знаю…
Действительно, вот зачем я сюда пришла? Вопрос конечно интересный. Мне просто было скучно, вот и пришла, но лучше в этом не признаваться, потому что мальчик и так зол.
— Так мы пойдем до самого конца или нет? — спросил он.
— Да нет… Я ведь…
Марк развернулся и пошел прочь.
— Меня тошнит от таких, как ты, — бросил он через плечо.
И я осталась одна в кромешной тьме на вершине горы. Господи, зачем я сюда пришла! Странные чувства обуревали меня. Но больше всего мне было одиноко.
И я поплелась вниз одна.
Когда я подошла к дому, Ангус уже лежал в засаде. Он прыгнул и вцепился в мои джинсы. И вот так — с камнем на душе и с Ангусом, повисшим на ноге, я вошла в дом.
ПолночьЕго тошнит от таких, как я. Что он имел в виду?
Среда, 16 марта
Мы с Джаской идем в школу.
— Джас, — спрашиваю я, — а ты со своим Лапой до какого пункта дошла?
Джаска зарделась как красна девица и начала что-то мямлить.
— Эй, Джас, я ведь тебе все рассказываю.
— Лучше бы ты этого не делала.
— Джас!
— Нуу… Наш поход прошел на уровне.
— По поцелуйной шкале?
— Мы дошли до отметки шесть с половиной.
— Он всего-то поцеловал тебя в ушко?
Джаска запыхтела и стала подтягивать юбку одновременно с трусами.
— Знаешь, Джорджия, на одних поцелуях далеко не уедешь.
— Да? А вы что? Ходите по лесу и выковыриваете носами трюфели?
— Носами трюфели выковыривают свиньи.
— Да? А вы что? — не унималась я.
Джаска обозвала меня злючкой и сказала, что я бешусь из-за Дейва. Ох, она-то не знает, что дело не только в Дейве, но и в Оскаре, да еще в Марке Большой Варежке. И мне даже стало стыдно, что я такая испорченная.
На переменеМы с Рози перехитрили школьный «патруль» (Линдси с префектами) и на улицу не пошли. А вот Джаска с девчонками пошла и даже книжку с собой прихватила про выживание в условиях дикой среды.
Ястребиный Глаз считает, что школу нужно проветривать при любой погоде и что это полезно для здоровья. Ну конечно, «Грозовой переврал» по их мнению тоже полезная книжка, прямо классика. А там читать-то нечего. Тамошняя героиня слоняется по йоркширским болотам под пронзительным ветром и без конца причитает: «О, Хатлиф, твоя Кэти идет к тебе!» И т. д. и т. п. От такого чтения точно жить не захочется.
Так на чем я себя так грубо прервала? Ну да, я рассказывала, что на перемене учителя открывают окна и проветривают школу, а нас выгоняют на улицу. А поскольку окна открыты, мы с Рози залезли в кабинет биологии и решили там погреться — зажгли лабораторные горелки. На полках там всякие законсервированные экспонаты, в том числе мышка-полевка. Я машу мышке и говорю:
— Привет. А мой папа свалился в барсучью нору. — Это я ей вроде как сообщаю новости из родных мест, хотя мышка уже много лет безмолвно плавает в растворе и не дышит.
Рози решила поджарить на горелке банан. Это пожароопасно, но меня уже разморило от тепла, потому что я в пальто, а поверх него лаборантский халат. Пока Рози поджаривает банан, я рассказываю ей про Большую Варежку.
Рози выслушала меня и говорит:
— Ты же знала, что он дурак, зачем пошла? Да и вообще, у нас есть дела поважнее, это очень ответственная четверть.
Я изумленно смотрю на подругу:
— Только не говори мне про экзамены и что важна победа, а не участие.
Рози строго смотрит на меня поверх очков и отвечает:
— Не глупи. Я не про экзамены, а про то, как мы будем провожать Элвиса на пенсию.
На хоккееНа хоккее у меня сон как рукой сняло. Эх, люблю погонять клюшкой мяч, случайно ударяя себя по лодыжкам. Кровь быстрее бежит по жилам! Сегодня на воротах стоит П. Грин, а это гарантированная хохма. В защитной экипировке она похожа на огромную черепаху. Я просто ухохатывалась, глядя, как она выковыривает клюшку из сетки. Но самый, pièce de rèsistance[32] был, когда она завалилась на ворота и десять минут не могла подняться, шевелила лапками, как перевернутая на спину черепаха. Когда же, наконец, она поднялась, ей шайбой заехали по попе «в подгузниках», и она снова бухнулась на сетку.
