Алена Левински - Изменяю по средам
– «Галя» на втором, зря вы в лифт зашли. А то заходите к нам, на четвертый. У нас кофе хороший.
– Не стучите! И не кричите! – неожиданно проорали базарным голосом из желтой кнопки с колокольчиком. – Сейчас лифт будет запущен.
– Запущен! – фыркнула тетка с сумкой. – Вот именно. У вас тут все запущено, дальше некуда.
Лифт дернулся, тоненько взвизгнул и медленно поскребся вверх. На четвертом этаже дверь открылась, и тетка с молодым человеком вышли. Я последовала за ними, решив спуститься пешком. От греха подальше.
– Заходите, если что, – пригласил на прощанье юноша, исчезая за дверью. – Меня Лешей зовут.
Прокашляв больное горло, я поправила руками прическу и постучала в дверь с табличкой «Галя. Главный редактор».
В глубине кабинета за маленьким столом сидела дама бальзаковского возраста в сером брючном костюме. Волосы гладко зализаны назад, в небольшой кукиш, на носу огромные очки, отчего дама похожа на черепаху – подругу львенка из мультика. Голос тоненький и плаксивый, как у заводной куклы.
– Мария? Прелестно. Покажите мне, что вы умеете.
Я достала приготовленную пачку журналов «Фикус», «Лучшие банки Москвы» и районный листок нашего округа под тревожным названием «На посту!», где за скромное вознаграждение печатались мои рассказики про любовь.
– Ага, ага… – закивала редакторица и, пролистав «Банки», задержалась на интервью с председателем большой финансовой корпорации. – И что здесь ваше?
– Если по теме «Гали», то лучше смотреть… вот… – Я аккуратненько выдернула у нее из-под локтя газетку и показала последнюю страницу со своим рассказом «Любовь победит все».
– Ага, победит, как же! Сами придумали?
– Написала сама, а сюжет украла у Ремарка, – призналась я, тут же вспомнив, что Надька просила меня не болтать глупостей.
– Любите Ремарка?
– Не знаю. Я читала только «Три товарища».
Лицо Сусанны Ивановны приобрело хищное выражение.
– У вас есть дети?
– Да, у меня сын пяти лет, – честно ответила я и, спохватившись, добавила: – Но мы живем с бабушкой, и у Гришки есть няня. Молодая и здоровая.
– Не бойтесь, здесь не ведется отстрел работающих матерей, – ласково сказала Сусанна Ивановна и посмотрела на меня так, что стало понятно: именно это здесь и происходит. – А если вам достанется медицинская рубрика, вы не испугаетесь?
– Нет, у меня тетя врач. Я сама работала в больничном архиве и вообще я сейчас болею…
– Подвержены мигреням, – еще ласковей спросила Сусанна Ивановна, – или просто слабый иммунитет?
– Сопли, – шмыгнула я носом в ответ, – и горло. Вчера муж горчичники ставил, так чуть дуба не дала.
– Вы замужем? – посочувствовала редактор.
– Да, а вы? – вырвалось у меня.
– Нет. Давно развелась, – вздохнула она. – Вернее, он меня бросил и ушел к другой. К дуре.
– К молодой? – посочувствовала я в свою очередь.
– Нет, к старой дуре, что обидно вдвойне.
Женщина встала из-за стола, выпрямилась и прошлась по кабинету, как немолодая модель по подиуму. Остановилась у окна, посмотрела в него задумчиво, поправила очки. Я сидела тихо. Она повернулась, оценила меня, наклонив голову вправо. Вздохнула тяжело, из самых глубин души:
– Когда вы сможете приступить к работе?
У двери меня ждала Надька. За то время, что мы не виделись, она похудела, покрасила волосы в блондинистые перья и, похоже, выросла сантиметров на пять.
– Ну что? – задышала она на меня, возбужденно тараща глаза.
– С завтрашнего дня приступаю.
– Класс! Ты сейчас домой?
– Да, в квартире бардак страшный, надо прибраться, пока свекровь не пришла…
– Она ничего баба, умная, – говорила мне Надюха, пока мы шли мимо стройки к метро «Маяковская». – Ну, конечно, не без тараканов в голове. Но они же у всех есть!
Надюха была на восемь лет младше меня, можно сказать, еще совсем дитя, но при этом девушка бойкая и талантливая. Писала резво и красиво, за что ею дорожили как автором. Надька долго была вольным художником, писала «для души», но в день, когда ее настигло совершеннолетие, а именно, в двадцать один год, решила, что пора становиться серьезной женщиной. Она пошла на работу в журнал «Галя», который тогда только организовывался, и теперь, по прошествии двух лет, гордилась тем, что научилась опаздывать на работу не больше, чем на час.
– Сейчас я тебе покажу дохлую ворону, – сказала Надюха. – Она там лежит и портит мне настроение. И тебе испортит, вот увидишь.
Действительно, под бетонным забором, отделяющим стройку от пешеходной дороги, лежала крупная особь. Лапами кверху, хвост веером. Одно слово – дохлая.
Я почувствовала легкий приступ немотивированного раздражения. Кажется, ворона начала действовать.
В аптеке фармацевтша с именной бирочкой на груди не дала скидки на лекарство, хотя свекровь вручила мне карточку постоянного покупателя. В результате я набрала полосканий для горла, микстур от кашля и чудодейственных таблеток от температуры больше чем на восемьсот рублей.
В метро меня постигло очередное разочарование.
– Поезд следует до станции «Краснопресненская», – раздалось получленораздельное сообщение машиниста.
Черт! Ну всего одна остановка до «Киевской» осталась… Пришлось выходить, внедряться в плотную негодующую толпу на перроне, а потом участвовать в давке желающих ехать на следующем поезде…
Маршрутка от метро почти укомплектована. Свободно всего одно место. Стоим. Ждем таинственного незнакомца. Рядом со мной – тетка с жирно подведенными глазами, зажала в потной трудовой мозоли вялый червонец. Сидит и, чувствую, сердится.
Водитель в неравной борьбе с собственным южным акцентом выдает:
– Вай, кто не передал денег? Не поедем никуда!
– Поехали! Считать лучше надо! – загалдели пассажиры.
– Кому не нравится – может идти ждать автобус. Я никого не держу, вай! – распалился водитель.
– Поехали, блин! А то на хрен ментам сдадим, пусть регистрацию проверят хорошенько!
Тут меня осенила догадка. Я поворачиваюсь к тетке с жухлым червонцем и говорю ей громко, чтобы все слышали:
– А ВЫ – заплатили за проезд?!!
– А вдруг он не поедет? – встрепенулась тетка. – Я лучше передам деньги, когда он заведется.
Господа пассажиры обрадовались:
– Ага! Это ты не заплатила?! Из-за тебя все стоят! Дура крашеная!
«Сейчас растерзают в клочья», – подумала я, потирая ручонки. Призрак дохлой вороны весело закружил над маршруткой, опустился на уровень окна и постучал костяным клювом в стекло.
Водитель чертыхнулся, потом произнес короткое емкое ругательство и повернул ключ зажигания.
По случаю неожиданного устройства на работу я решила хорошенько убраться в доме, в частности провести акцию «Отречемся от старого мира». Суть акции – расчистить шкаф. Я всегда знала, что человек обрастает в течение жизни всевозможным барахлом, которое он называет «может пригодиться», «это память о…» и «жалко выбрасывать». Но чтоб этого добра было столько в одном шкафу я не предполагала!
