Линда Йеллин - Такая милая пара
– Ладно, проехали, – вздохнул Майкл и проворчал что-то о том, что есть еще люди, которые могут обо мне позаботиться. – Теперь я заведую прачечной.
Я собралась уже было возмутиться, но вдруг сообразила, что любое выражение возмущения будет выглядеть со стороны страшной глупостью. Если муж хочет стирать – пусть стирает. А меня пусть назначит ответственной за складывание носков в шкаф. Надеюсь, Майкл чувствовал, что эту работу мне доверить можно.
– Что у нас на ужин? – поинтересовался он.
– Спагетти и зеленое желе. Неужели выглядит плохо.
– Я пойду, переоденусь.
– Осторожнее в ванной! Там все тоже завешено бельем!
Я напялила новые с иголочки и девственно чистые кухонные рукавички и, боясь их испачкать, схватила дуршлаг, а может быть и сито, и кинула в раковину. Затем оттащила туда же кастрюлю кузины Глэнды – пора было промывать спагетти. Выполнив эту не слишком приятную процедуру, я добавила в приготовленное мной блюдо кетчупа, немного сыра, две щепотки перца и почувствовала себя поваром.
– Для желе и спагетти подают разные тарелки, – инструктировал Майкл, стоя рядом со столом в джинсах и тенниске – так он больше походил на знакомого Майкла. – Иначе желе растает. Ведь спагетти должны быть горячими. Вот, смотри, уже тает.
– Жаль, что никто не удосужился подарить нам тарелки для салата.
– Ну и нечего было тогда делать это желе.
– Постой, но ты же его обожаешь! Давай начнем с него. Я готовила его особым способом – в морозильнике.
– Замороженное желе? – с испугом пробормотал Майкл.
– Ну, какое же оно мороженое? Ты же сам сказал, что оно начало таять!
Майкл взял свою тарелку.
– Пойдем в спальню. Мне бы хотелось посмотреть новости.
– А что делать с подсвечниками и фужерами? – попыталась возмутиться я.
– А что там нового на политическом небосклоне? – услышала я вопрос Майкла, удалявшегося в спальню с тарелкой мокрого спагетти и подтаявшего желе в руках.
После этого вечера мы всегда ужинали перед телевизором.
– Расскажи о твоей работе. Мне ведь это все интересно! А то, как мне кажется, новости по ящику для тебя важнее, чем общение со мной. Мама говорила, что секрет удачного брака заключается в задушевной беседе перед сном.
– Господи, да о чем там рассказывать? – удивился он. – Вроде все в норме.
– Ты по мне не скучал? Я весь день думала только о тебе...
—Знаешь, я сегодня был настолько занят, что, по-моему, и не вспоминал о тебе, – задумчиво ответил Майкл после паузы.
Я аж села.
– Ну, если у тебя столько дел, то почему ты не расскажешь мне о них?
– Я очень устал, давай поговорим завтра, – вот и весь ответ.
Я отвернулась и уткнулась в подушку. Как бы мне хотелось, чтобы это была широкая грудь моего мужа! Но он не разделял моего энтузиазма и отодвинулся, сказав, что ему щекотно.
– Майкл, а ты счастлив? – вдруг вырвалось у меня.
– Что за идиотский вопрос? – раздался из темноты возмущенный голос Майкла. – Я счастлив и полагаю, что ты – просто чудо. Но давай-ка лучше спать!
И тут же он захрапел. Я осторожно поцеловала его, отодвинулась, поудобнее устроилась лежа на спине и уставилась в потолок. Я глядела вверх и думала. Да, видимо, я еще не совсем готова к браку. Не приложу ума, что следует предпринять. Похоже, мужчина-любовник кардинально отличается от мужчины-мужа. Со своей стороны я никак не могу понять, что должна чувствовать и как себя вести настоящая жена. «Господи, поскорее бы выйти на работу! Хоть там была бы при деле». Но также мне было ясно, что я заранее ненавижу службу, что это только компромисс. Вряд ли она станет моим призванием. В мечтах я видела себя в стерильном, как операционная, кабинете, на дверях которого на медной табличке выгравировано мое имя. К нему я, правда, еще не привыкла, несмотря на его элегантность.
Фрэнсис Б. Ведлан – прекрасный работник, экстраординарная женщина, отличная жена, может быть, любящая мать. Ну, это когда-нибудь, еще не скоро. Сначала нужно заиметь работу, которая бы рассеяла страхи матери, благодаря которой я обрету финансовую независимость от мужчины. От моего мужа.
И вот я погрузилась с головой в мир вентиляторов, батареек, предохранителей, лампочек и всевозможных бытовых электроприборов. Первые две недели мне пришлось писать рекламные объявления различных каталогов, а потом меня направили в торговый отдел. Мы с моими новыми приятелями, которых звали Двейн и Луи, бились как рыбы об лед, решая новые для нас проблемы. Одной из составных частей стажировки, которую мы проходили, было присутствие на многочисленных совещаниях, где происходило обсуждение новых торговых каталогов нашей родной фирмы «Сирз».
Нам рассказывали о старожилах, покидавших фирму после двадцати лет беспорочной службы с полумиллионными счетами в банке. О невероятно дешевых сирзбургерах в кафетерии фирмы. Напоминали о десятипроцентной скидке для сотрудников в фирменных магазинах. Подобные повествования проходили под лозунгом «Фирма Сирз заботится о своих сотрудниках!»
После каждой такой речи один из руководителей поднимался и вопрошал обрабатываемых новичков: «Может быть, у вас есть какие-то вопросы?» Когда нам рассказывали о медицинских льготах, я поинтересовалась, что нам выплатят при уходе из фирмы? Когда нам говорили о премиях, я вновь поинтересовалась процедурой увольнения. Естественно, подобные вопросы вызывали у моих работодателей сомнения в преданности интересам фирмы.
– По-моему, ты задала очень правильный вопрос, – заметил Луи, в тот день, когда нас развлекали рассказами о невероятной щедрости «Сирз» при страховании служащих от смерти в результате несчастного случая.
– Какой именно? – поинтересовалась я.
– Тот же самый, что и всегда. Про уход из фирмы.
– Да, действительно. Ты уходишь из фирмы. Только причина увольнения – смерть.
Сидя за баснословно дешевыми сирзбургерами в кафетерии в компании своих новых знакомых я узнала, что они вот уже год как обивали пороги различных фирм и контор. Один из них – Двейн, сначала задирал передо мной нос. Как же, он считал, что степень магистра дает ему некоторые преимущества.
– А что, тебе здесь положили приличный оклад? – поинтересовался Луи.
– Нет, – с набитым ртом ответил Двейн.
– Тебя, что, специально пригласили работать сюда?
– Угу.
– Да, это действительно – огромное преимущество.
Что касается Луи, то в колледже он специализировался отнюдь не в рекламном деле, а в английской литературе. Но это не мешало ему возомнить себя Чарльзом Диккенсом мира каталогов. Луи был невысок ростом, полноват. Похоже, в нем текла капля еврейской крови. Его подружка по имени Надин отличалась тем, что никогда не звонила ему в контору. Двейн был помолвлен с симпатичной рыженькой Дейзи, фотография которой красовалась на стене в его крошечном кабинетике и в окружении рекламных проспектов новейших образцов электродрелей и мясорубок смотрелась просто неотразимо. Двейн был настолько высок и длиннорук, что, стоя посреди своего спичечного коробка, без труда доставал до стен и потолка. Наверное, он не дотянул всего лишь дюйма, а то спокойно мог бы играть за профессионалов в баскетбол.
