Дженнифер Уайнер - Хорош в постели
На лице его хозяина отражалось удивление. – Нифкин? – переспросил он. Я видела, что он готовится задать следующий вопрос. Оставалось только гадать, хватит ли ему смелости. Я поспорила с собой, что хватит. – Вы знаете, что означает слово «нифкин»?
Спор я выиграла. Нифкин, согласно терминологии моего брата и его друзей по студенческому братству, – зона между яичками мужчины и его анусом. Такую вот кличку дали песику спортивные журналисты.
Я, как могла, изобразила недоумение.
– Простите? Это его кличка. Она что-то означает? Мужчина покраснел.
– Э... да. Это... э... сленговый термин.
– И что же он означает?
Я изображала невинность. Мужчина переминался с ноги на ногу. Я смотрела на него в ожидании ответа. Так же, как и Нифкин.
– Ну... – начал мужчина и замолчал. Я решила сжалиться над ним.
– Да, я знаю, что такое нифкин, – признала я. – Этот пес достался мне не щенком. – Я выдала укороченную версию истории со спортивными журналистами. – И к тому времени, когда меня просветили насчет значения слова «нифкин», было уже поздно. Я пыталась называть его Нифти... Напкин... Рипкин... в общем, как только не называла. Он реагирует только на кличку Нифкин.
– Тяжелое дело, – рассмеялся мужчина. – Я Стив.
– Я Кэнни. А как зовут вашу собаку?
– Санни, – ответил он.
Санни и Нифкин уже обнюхивали друг друга, когда мы со Стивом обменялись рукопожатиями.
– Я только что переехал сюда из Нью-Йорка, – сообщил он. – Я инженер...
– Семья в городе?
– Нет. Я холостой.
Его ноги мне понравились. Загорелые, в меру волосатые. Сандалии от «Велкро», которые в то лето носил каждый второй. Шорты цвета хаки, серая футболка. Аккуратный, подтянутый мужчина.
– Не хотите как-нибудь выпить пива? – спросил он. Аккуратный, подтянутый и, похоже, не испытывающий отвращения к потной крупной женщине.
– Почему нет? С удовольствием.
Он улыбнулся мне из-под козырька бейсболки. Я продиктовала ему мой номер телефона, не возлагая на это особых надежд, но тем не менее довольная собой.
Вернувшись домой, покормила Нифкина, поела сама, потом подмазалась, подкрасилась, несколько раз глубоко вздохнула, готовясь к интервью с Джейн Слоун, знаменитой бизнес-леди киноиндустрии, статью о которой поставили в следующий воскресный номер. Из уважения к ее славе и потому, что мы встречались за ленчем в шикарном ресторане «Времена года», одевалась я особо тщательно, даже втиснулась в корректирующие фигуру колготки и натянула сверху утягивающий пояс. Разобравшись со средней частью моего тела, надела синюю, с блеском, юбку, такой же жакет с пуговицами в виде звезд, черные ботиночки из мягкой кожи. Я попросила у Бога силы и самообладания, а Брюсу пожелала попасть в аварию и переломать пальцы, дабы он больше ничего не смог написать. После этого вызвала такси, схватила блокнот и поехала во «Времена года» на ленч.
В «Филадельфия икзэминер» я, пишу о Голливуде. Дело это не такое простое, как может показаться, потому что Голливуд в Калифорнии, а я, увы, нет.
Однако я стараюсь. Пишу о тенденциях, о сплетнях, о романах звезд и звездочек. Беру интервью, иногда даже у знаменитостей, когда те снисходят до появления на Восточном побережье в рамках рекламного тура.
Я попала в журналистику, защитив диплом по английской литературе и не имея особых планов. Лишь хотела писать. Газеты представляли собой одно из немногих мест, где соглашались за это платить. Так что в сентябре, после выпускной церемонии, меня взяли на работу в очень маленькую газету в центральной части Пенсильвании. Средний возраст репортера равнялся там двадцати двум годам. На всех у нас было меньше двух лет профессионального стажа, и, чего греха таить, это сказывалось.
В «Сентрал вэлью тайме» я ведала пятью школьными округами, пожарами, автомобильными авариями и могла писать статьи на любые интересующие читателей темы, если оставалось время. За это мне платили триста долларов в неделю. Таких бешеных денег хватало на жизнь, если все шло нормально. Но, разумеется, всегда что-то случалось.
Потом меня перекинули на свадьбы. «Сентрал вэлью тайме» оставалась одной из последних газет в стране, бесплатно печатавших многословные описания свадебных церемоний и (о горе мне!) свадебных платьев. Шов «принцесса», алансонское кружево, французская вышивка, фата из ткани «иллюзион», вышитые бисером головные уборы... Эти и многие другие словосочетания я печатала так часто, что загнала их в накопитель. Так что после одного нажатия на «мышку» на экране появлялись готовые формулировки: «перламутровая вышивка», «пышная тафта цвета слоновой кости».
Однажды, печатая очередную порцию свадебных объявлений и размышляя о царящей в мире несправедливости, я наткнулась на слово, которое не смогла разобрать. Многие наши невесты заполняли стандартный бланк от руки. И вот это слово, написанное фиолетовыми чернилами, я прочитала как «марена».
Показала бланк Раджи, еще одному репортеру-новичку.
– Что бы это значило?
Он, прищурившись, всмотрелся в фиолетовые каракули.
– Вроде бы «мурена».
– А при чем тут свадебное платье?
Раджи пожал плечами. Он вырос в Нью-Йорке, учился в школе журналистики Колумбийского университета. Обычаи Центральной Пенсильвании казались ему уж очень странными. Я вернулась к своему столу, а Раджи – к прерванному занятию, еженедельному обзору школьных меню.
– Картофельное пюре, – ворчал он. – Сплошное картофельное пюре.
Но мне предстояло разбираться с «мареной». Спасти меня могла графа «Контактный телефон», в которой невеста нацарапала свой домашний номер. Я сняла трубку и набрала его.
– Алло? – послышался веселый голос.
– Добрый день, – поздоровалась я. – Это Кэндейс Шапиро из «Вэлью тайме». Я бы хотела поговорить с Сандрой Гэрри...
– Сэнди слушает, – чирикнула женщина.
– Привет, Сэнди. Послушайте, я работаю над свадебным объявлением и в вашем бланке наткнулась на слово... «марена»?
– Мор точка пена, – без запинки ответила она. Я слышала, как ребенок кричит «Ма!», и еще какие-то голоса, похоже, из «мыльной оперы», которую показывали по телевизору. – Морская пена. Это цвет моего платья.
– Ага. Премного вам благодарна, это все, что я хотела узнать...
– Но может быть... как вы считаете, люди знают, какого цвета морская пена? Скажем, какой цвет приходит вам в голову, когда вы думаете о морской пене?
– Зеленый? – предположила я. Мне хотелось закруглить этот разговор. В багажнике моего автомобиля стояли три корзины грязного белья. Я хотела уйти из редакции, поехать в тренажерный зал, заняться стиркой, купить молока. – Пожалуй, светло-зеленый.
