Обри Дарк - Его (Кэт и Гейб)
Он улыбнулся, отчего по моим венам побежал лёд.
— А теперь я больше не одинок. У меня есть ты.
С этими словами, он опустил мою голову на стол и оставил меня на кухне, всё ещё жаждущую освобождение, которое он так мне и не подарил.
Гейб.
Она была серьёзным осложнением. Голова плыла, хотя я не сделал ни глотка бренди. Она была калейдоскопом моего мира. И я только что закончил генеральную уборку!
Я ушёл, как только обнаружил, что начал реагировать на её тело. Влечение — опасная штуковина. Я не мог рисковать влюбиться в кого-нибудь, даже в кого-то с таким сочным телом, как у неё. Меня разочаровало то, что она попыталась бежать. Она так сильно порезала своё тело.
«Не так сильно, как раньше», — подумал я, вспомнив о маленьких белых шрамах, усыпанных вдоль её запястья.
Но нет. Мне нужно было научить её вести себя. Не убегать. Пребывать внутри должным образом. Она могла бы стать моим питомцем, маленьким котёнком. И как только бы она научилась себя вести, тогда… Возможно. Возможно, у меня бы появился шанс на кое-что.
Но всё же пока нет. Я рискнул бы упустить что-то наподобие окна. И тогда появится множество способов сбежать, и она не преминет их найти. И это её погубит.
Ох, мой котёнок. Твоё любопытство заразило меня.
Конечно, я человек. Я могу размножаться с другими людьми, и мои потомки будут людьми. Но я бесчеловечный.
Нет никаких скрывающихся за всем, что я делаю, эмоций. Это любопытство для меня в новинку.
За время своей работы я видел много трупов. Толстых, худых, мускулистых, худощавых. У многих из них были шрамы. Шов, оставшийся после операции обходного желудочного анастомоза. Шрамы на коленках от детских велосипедных аварий. Я не думал, что что-нибудь связанное с телом может вызвать во мне хоть какие-то чувства. Обычная плоть, обычные клетки. Но шрамы на её запястьях не исчезали. Закрывая глаза, я видел их.
Уставившись в потолок, я не спал в ту ночь. Мой палец очерчивал линию вниз по запястью, прослеживая путь, который она, должно быть, вырезала ножом. Я вздрогнул.
Кто мог сотворить такой ужас?
Глава 7.
Кэт.
Прошёл час, может, два, прежде чем он вернулся на кухню. Я немного успокоилась. Он же не стал бы зашивать меня перед убийством, верно? По крайней мере, в моей голове это имело смысл. Если бы я сумела задобрить его, то смогла бы выяснить способ выбраться отсюда, даже если на это потребовалось бы какое-то время. Даже если бы он… Кое-что мне сделал. Я содрогнулась от непрошеного желания, переполнившего меня от этой мысли.
Тем не менее, когда он вошёл с блестящим ножом, я не смогла не поёжиться.
— Полегче, котёнок, — произнёс он.
Затем открыл холодильник и достал тарелку с чем-то, что я не смогла распознать.
О, Господи, надеюсь, это не человеческие органы.
Я сглотнула и попыталась расслабиться. Вопросы. Нужно усыпить его бдительность.
— Меня зовут Кэт, — произнесла я. — А как зовут тебя?
— Котёнок, тебя зовут «котёнок». Почему ты хочешь знать моё имя? — он был повернут ко мне спиной, столовое серебро звякнуло о тарелку.
— Я хочу узнать о тебе побольше, — сообщила я, сглатывая.
Он бросил на меня взгляд через плечо, подозрительно сведя брови.
— Имя ничего не значит. Можешь называть меня Гейбом.
— Гейб, — я рыскала в своём мозгу, пытаясь продолжить разговор с ним. — Это сокращённо от Гэвин? (прим. пер.: Gav — имя Гейба на языке оригинала, имеет два перевода: Гейб (Габриель/Габриил); Гэв (Гэвин/Гавриил).
— Габриель, — ответил он. — Мои родители были религиозными. По крайней мере, мама была.
Он обернулся, удерживая тарелку, и я тут же хорошенько её рассмотрела. Никаких человеческих органов: курица-гриль, картофельное пюре и зелёная фасоль. Он опустил тарелку рядом с моей головой. Я ощутила аромат курицы, и он напомнил мне запах человека, которого он сжёг в камине. Желудок свело, и я попыталась подавить тошноту.
Громкий лязг снова обратил моё внимание на стоящий рядом стол. Он положил нож прямо рядом с моей щекой.
— Чт… Что это?
— Ужин, — ответил Гейб.
Он запустил кусочек курицы на вилке себе в рот.
— Я имею в виду нож.
— Это нож, котёнок. Ничего больше. Обычный реквизит. Если я стану серийным убийцей, у меня должен быть нож, — он усмехнулся.
— Ты и есть серийный убийца. Что ты подразумеваешь под «обычный реквизит»?
— Обычный реквизит. Как нож Чехова, — его челюсти заработали, разжёвывая очередной кусочек мяса, и я нахмурилась.
— То есть, Чеховское ружьё (прим. пер.: Чеховское ружьё — литературная техника, суть которой состоит в том, чтобы в начале истории вскользь упомянуть о чём-либо и не раскрывать его значения до самого конца).
— О, нет, — ответил Гейб. — Я не верю в пушки. Вот, — он поднёс вилку с курицей мне под нос. — Покушай.
Живот заурчал. Даже с ужасным напоминанием, коим служил запах мяса, я была голодна. Я не ела с тех пор как… Ну, с обеда накануне. Нехотя я открыла рот. Его глаза пристально следили за моими губами, не опуская с них взгляда, даже когда я принялась пережёвывать холодную курицу. Аппетит вернулся сразу же после первого укуса.
— Почему нет? — проглотив, осведомилась я у него.
— Что «почему нет»?
— Почему ты не веришь в пушки? — спросила я.
Он предложил мне ещё одну вилку с едой, и я её приняла.
— Если ты стреляешь в кого-то с достаточно дальнего расстояния, ты не сможешь сказать наверняка, умер ли он. Ты даже не увидишь, как он умирает. Даже не увидишь, что наделал. Это стерильно и безвкусно. Это не убийство, если оно происходит не вблизи. Ты упускаешь самые лучшие части.
Я почти подавилась кусочком еды, но сумела проглотить.
Он продолжил кормить меня маленькими порциями картофельного пюре, фасолью и курицей. Хоть это были и холодные объедки, я никогда не пробовала ничего столь же вкусного. В то время как его слова заставили меня дрожать, его действия, напротив, подсказали мне, что он меня не убьёт. Нет, он поступит хуже. Но, возможно, я сумею сбежать.
Он вздохнул, наблюдая за тем, как я заканчиваю пережёвывать.
— Пушки делают смерть бесчеловечной, — ответил он.
— Можешь ли ты назвать себя человеком? — спросила я с тонкой гранью горечи, прорывающейся в голосе.
— Конечно, я человек. Человек — вид биологический. Но я негуманный, вот и всё. Нечеловечный.
Его глаза, казалось, поменяли цвет, пока он говорил. Сероватые оттенки зелёного и синего кружили по всей поверхности, но всё никак не проникали в глубину.
— Тогда кто ты?
Он пожал плечами:
— Личность. Персонаж на странице, включающий в себя такие же составляющие, как и острие ножа. Я убиваю, вот и всё. Вот что я такое. Нож.
