Маргарита Южина - Угостите даму кавалером
Алька поморщилась – ну никак подруга не хотела ее понимать!
– Да нет же! Она, понимаешь... Мне просто обидно, что вот про нее все так говорят – и Ирина Сергеевна, и сам этот Раскатов, а про меня вот так еще никто ни разу не сказал...
– И не скажут, – успокоила Леночка. – Ты на себя посмотри! Ну что это? Это, по-твоему, молодая интересная женщина?
Алька испуганно взглянула в зеркало:
– А что – непохоже?
– Похоже, – кивнула головой противная Ленка. – На памятник Женщине-кузнецу! Ну сколько раз тебе говорить – надо, чтобы мужчины, глядя на тебя, мечтали пригласить тебя в самый дорогой ресторан! А не к себе на работу дворником! И как только ты на эти свои курсы ходишь, ничего не понимаю...
Леночка ухватилась за голову и поплыла из кухни в комнату. В комнате послышалось шуршанье, затем жуткий грохот, и Леночка вернулась в кухню с целой кипой журналов.
– Придется тебя опекать. А то ты так и состаришься, не вкусив семейного наслаждения! – при этом Ленка куда-то к люстре закатила глаза и плавно поводила растопыренной пятерней у себя перед носом.
– Ну вообще-то... – потерла нос Алька. – Этого самого наслаждения я смогу вкусить хоть завтра...
Ленка чуть не выронила журналы.
– Тебя что – кто-то замуж зовет? Этот Раскатов, или как его?
– Зовет, – кокетливо дернула плечиком Алька. – Только не Раскатов, а... есть тут один Денис... на штанах повис...
Ленка сосредоточенно нахмурилась, брякнулась на стул и приготовилась слушать:
– Так-так-так, интересненько-интересненько... А что такое у нас Денис?
Алька представила на минутку довольную физиономию Дениса, и улыбка ее скисла:
– Денис, Леночка, это... это... приговор. Смертный. Во всяком случае, для меня. Это братик нашего Бориски, старшенький...
– Да? – не поверила подруга. – А может, его можно того... перевоспитать? Ну, если он в тебя прямо так влюбился, что даже жениться отважился. Или само сырье ни к черту? Ну я имею в виду, что вообще – бр-р-р?
– Бр-р-р, – печально подтвердила Алька. – А жениться хочет, потому что ему наша квартира очень нравится. У него к ней вспыхнула любовь с первого взгляда.
Ленка понимающе качнула головой:
– Ну это у них в роду передается от брата к брату... Ну и ладно, что тебе, одного Тюхина мало? Давай лучше придумаем тебе новый имидж. Должна же ты, наконец, свести всех ваших водителей с ума! Все-таки новая группа, новые люди, новые шансы... – и Ленка с увлечением зарылась в журнальной кипе. – Смотри – штаны надо категорически снять! Тебе пойдет юбочка, вот такая, видишь?
– А это разве не ремень? – осторожно спросила Алька.
– Это не ремень! Это самая классная юбка! И вообще – не спорь, а слушай!
В спорах с Леночкой о «новом лице» Альки время пронеслось метеором, и домой Алина Антоновна вернулась уже совсем затемно.
Из комнат доносился дружный братский храп, а маменька с сестренкой пурхались в муке, выкладывая на противень хорошенькие, как игрушечки, крохотные пельмени.
– О, заявилась, – недобро сверкнула очами на дочь Лидия Демидовна. – Мы тут для ее жениха пельмени ковыряем, а она шатается где-то... никакой помощи! Хоть бы вон... полы помыла!
– Нет, мам, пусть она лучше ведро мусорное вынесет, – поджала пухлые губы Варенька.
Алька устыдилась своей никчемности в домашнем хозяйстве, схватила ведро и, не удержавшись, фыркнула – в ведре грудились целлофановые упаковки с оптимистичной надписью «Пельмени Сибирские. Съел сам, помоги товарищу!»
– Я смотрю, вы с этими пельменями тоже не перетрудились, – дернула она бровями.
– Да пропади они пропадом, эти пельмени! Главное – сам пивом надулся и на бок, а нам тут... – бросила мать полотенце на стул, уложила руки на стол кренделем, прямо посреди муки и закручинилась.
Когда Алька прибежала с пустым ведром, она все еще сидела, не меняя позы, и только громко вздыхала.
– Я вот тут думаю, думаю... – наконец заговорила матушка. – Не пара он тебе, Алька, Денис этот... совсем не пара. Ишь чего захотел – меня и в район!
– И главное, нас тоже в район! – сразу же прорвало и Варьку. – И как, спрашивается, мне в институт ездить? Еще на год оставаться? Я уже и так скоро... старше преподавателей буду...
– И, слышь чего, главное, в моей комнате – детская, да? – уже активнее вспоминала Лидия Демидовна. – У меня еще первые молодые никак разродиться не могут, а этот! И главное, еще никакого разговору... Алька! Или у вас был разговор? – вдруг насторожилась женщина. – Ты с ним не того? Глазки ему не строила?
– Мама, – назидательно проговорила Варенька. – От глазок дети не заводятся!
– Да у вас-то ни от чего не заводятся, – отмахнулась мать и снова пристально взглянула на Альку. – Вы с ним ни о чем таком не договаривались?
Алька только протяжно вздохнула:
– Ма-а-а-м, ну когда мне с ним договариваться, я его и не вижу совсем. Ни о чем мы не договаривались.
– И не договаривайся, Аленька, и не договаривайся! – вдруг суетливо заговорила маменька. – Вот я сердцем чую – не твоя это партия.
– Ага, и главное – нашу спальню тоже заберет, – подливала масла в огонь младшая доченька.
– Вот, Алька, он тебя... Варь! Сходи, послушай – спят они?
– Да спят, только что слушала.
– Ну и ладно, пусть дрыхнут, – кивнула маменька и снова горячо зашептала: – Он, Алька, тебя когда заново в загс позовет, так ты ему сразу и дай!
– Чего дать? – вытаращилась Алька. – По морде, что ли? Ты его руки видела? А если он ответит? И чего это я на человека кидаться стану ни с того ни с сего?
Лидия Демидовна только покрутила пальцем у виска.
– Вот убогая... Дай, говорю, ему от ворот поворот! Пусть тут же расстроится, погорюет, да и отправится восвояси...
– Не, мам, он не отправится, – с сомнением покачала головой Варька.
– И горевать не станет, – согласилась Алька. – Он же по мне-то не больно сохнет, ему наша жилплощадь по душе пришлась. А я уж прицепом, надо же как-то узаконить...
– Вот пар-разит... И что делать? А если сказать... а если сказать, что ты жениха из армии ждешь? – с надеждой уставилась на дочь мамаша.
Варька шумно вздохнула, и небольшую горку муки тут же сдуло на кухонный диванчик.
– Не получится. Бориска... Борис уже сказал братцу, что на нашу Альку ни одна зараза не западает. А потом, когда Денис приехал, осмотрелся, так сразу и заявил – что вы хотите со мной делайте, но я отсюда ни ногой, так сильно полюбил вашу Алевтину. А сам потихоньку обои пальцем ковырял – проверял бумажные или виниловые, я видела. Он прямо Борису так и сказал: «Поживу у вас в гостях, пока Алевтина не согласится женой стать». А Борис его еще спросил: «А потом?» А он и отвечает: «А потом вы у меня в гостях жить будете. Если захочу». Вот и пойми его.
