Наталия Миронина - Новая хозяйка собаки Баскервилей
Покупатель, вдохнув ароматы корицы и черного перца, сглотнув слюнки при виде засахаренных фруктов, попадал туда, где торговали соленьями. Капуста, огурцы, моченые яблоки и соленые арбузы вместе с черемшой и виноградными листьями соседствовали с мини-пекарней. Не было человека, который бы не купил там самсу или лепешку с кунжутом. Держа в руках горячие булки, люди шли дальше. Их аппетит не был удовлетворен, его только раздразнили. И вот теперь им предлагали колбасы и ветчину, шпикачки, копченую грудинку и окорок. Молоко, сметана, сыры – все благоухало, все находилось в надлежащем порядке, все проверялось. Директор рынка обходил ряды два раза в день.
Евграфов был здесь царь и бог. Он здесь карал и миловал, его здесь ругали за глаза и старались как можно шире улыбнуться в лицо. Втихомолку костерили и… вставали в очередь, чтобы арендовать на этом рынке прилавок. Торговать у Евграфова было престижно.
Бронзовый памятник корове прямо у центрального входа на рынок Евграфов поставил за свои деньги.
– Э-э-э… почему именно корове? У нас что, мало достойных… людей, деятелей? – Глава муниципальной единицы приосанился, словно намекая на то, что он готов позировать скульптору.
– Именно корове… Району или городу это обойдется бесплатно…
Когда все бумаги были подписаны, когда скульптор, посмеиваясь над прямолинейным директором рынка, закончил «лепить» буренку, когда фигуру отлили и водрузили на постамент перед входом, к Евграфову подошел Джаник, торговец зирой.
– Почему? – Джаник был немногословен.
– Не она – нечем бы торговать было. Это не животное. Это – завод. – Евграфов был так же скуп на слова. А может, не хотелось распространяться, что дело почти всей его жизни, такой сложной и переменчивой, оказалось успешным, потому что люди едят мясо, творог, молоко и сыр.
Памятник полюбился горожанам. Бронзовый коровий хвост терли «на удачу», на рожки иногда вешали сумку, в широкий нос с крупными ноздрями малыши лезли пальцами, сопя от усердия в таком сложном деле, как исследование окружающего мира. Евграфов был счастлив.
Только один человек не разделял его радости. Только один человек старался не замечать бронзовой коровы и морщился при слове «рынок». Этим человеком была молодая жена Евграфова, Майя.
– Я не могу понять, что ты так злишься, – увещевал ее муж.
– Рынок – это стыдно! Понимаешь? Это – вчерашний день! Оглянись – рынков уже нет! Везде мегамоллы, торговые комплексы. А рынков нет! Нет! Их снесли, и твой снесут!
– Наш. Наш рынок. Ты забыла, как приезжала на этот рынок из своего Тамбова картошку продавать? И стояла в черных от земли перчатках. И маникюр не могла сделать месяцами – земля въедалась!
– Даже если бы хотела забыть, так ты не дашь! Я не хочу помнить!
– Жаль, хорошее было время. – Евграфов улыбался, вспоминая их роман. Круглолицая, с носиком-уточкой, бойкая Майя ему понравилась сразу. Хоть и было на рынке множество молодых женщин – и красивых, и подчас разбитных, а понравилась ему она. Евграфов так и не понял, как окрутила его, вдовца со стажем, эта тамбовская девчонка, только помнил, что голова пошла кругом от ее духов «Нарцисс».
Поженились быстро, Майя переехала к нему и теперь уже не ездила торговать, а сидела дома, готовила обеды и злилась, что муж – директор и совладелец рынка. В ее голове уже давно бродили опасные прожекты по открытию большого, современного торгового комплекса, где будет продаваться модная одежда, будут шикарные ювелирные отделы и обязательно ресторан.
– Майя, оставь. Рынок нужен всегда. Нас никто не тронет, ты же знаешь, к нам вот и новый градоначальник приезжал, хвалил. И сейчас фермерству зеленый свет дадут. Мы будем очень хорошо торговать. И люди к нам привыкли. С другого конца города приезжают. Это, сама понимаешь, при московских расстояниях и пробках – много значит!
Майя слушала, и все внутри у нее кипело. Да, у нее есть деньги, есть красивая машина и большая квартира. Но под ложечкой сосало – хотелось яркого, броского, такого, чтобы у подруг и родственников дух захватывало от зависти. «У меня торговый центр. Большой. В центре Москвы. Торгуют итальянцы у нас! Хлопот много, но результаты другие. К нам такие люди ездят одеваться!» – вот эта последняя фраза была главной. Майе очень хотелось красивой деловой жизни, хотелось по-хозяйски стучать каблучками по блестящим полам собственного мегамолла. Хотелось дорогих духов, а не квашеной капусты с копченостями. Хотелось красивого офиса, собственной секретарши, а не заморочек с этим допотопным, хоть и отлично функционирующим рынком.
Наконец Майя решила действовать хитростью. Она умерила гнев и месяца два ходила с постным личиком.
– Ты плохо себя чувствуешь? – Евграфов заволновался.
– Нет, все нормально, только телевизор я больше не буду смотреть. Я как посмотрю, так ночами не сплю…
– Почему?
– Ну как почему? Там ведь ничего хорошего не услышишь. Только и говорят про кризис да безработицу…
– Ну, тебя это не касается! У нас, слава богу, на рынке всегда что-то будут продавать! А фермеров земля кормит. Главное, чтобы сам дураком не был!
– Да, да. Я теперь понимаю, что ты прав. Рынок – это наше спасение. Но на работу я все равно пойду. На всякий случай.
Евграфов, человек военный и смелый, испугался. Майя пойдет работать! А там… Там мужчины! Молодые! А он, ее муж, – старый! Почти старый! Майя волнуется, ее понять можно – с малолетства картошка, тяжелый труд на рынке…
Через несколько недель Валентин Петрович принес жене бумаги.
– Обещаешь спать спокойно? – спросил он, улыбаясь.
– Ну, не знаю… – Майя шмыгнула носом.
– И все-таки пообещай! – сказал муж строго.
– Ну, если ты…
– Вот, тебе теперь принадлежит часть акций нашего рынка. Я оформил все документы. Даже если со мной что-то случится… И по наследству моя доля перейдет, и твоя собственная будет…
– Ох, папка! – Майя бросилась на грудь, почти расплакалась. А умный Евграфов вдруг отчетливо понял, что его обманули, по-женски, предательски. Он понял, что расслабился и поддался чувству. «Ну и что! Ей нужнее, она молодая, зато теперь никуда работать не пойдет, будет со мной», – думал он, поглаживая толстенькую, в складочку, спину жены.
Майя умела скрывать радость и демонстрировать благодарность. Она этим занималась еще месяц, пока муж окончательно не забыл все обстоятельства передачи части своего состояния. Еще через два месяца, когда Евграфов в очередной раз отражал вялую атаку санэпидемстанции, Майя поехала с визитами к акционерам.
Собственно, акционеров было двое. Первый – бывший начальник ЖЭКа Васюков, заработавший немалое состояние на фиктивном ремонте жилого фонда окраинного московского района, на не совсем законном расселении коммуналок и озеленении вверенных ему улиц. Опасность Васюков чувствовал, как таежный зверь, а потому свой пост покинул сразу по достижении пенсионного возраста – благо денег было у него уже достаточно. На пенсии он растолстел, обленился и в душе был очень благодарен Евграфову, с которым его совершенно случайно столкнула судьба. Благодаря директору рынка состояние Васюкова, жившего на широкую ногу, не таяло, а приумножалось. Бывший начальник ЖЭКа встретил Майю радушно, стал суетиться, накрывая на стол.
