Джессика Соренсен - Спасение Келли и Кайдена (ЛП)
— Не по собственной воле. — В ее глаза осуждение, она винит Маци Оуэнс за ошибку Кайдена. Если это так, она бы винила себя, если бы я рассказала ей, что случилось со мной?
Прячу руки в рукава, а подборок в вороте куртки. На мне пара пижамных штанов из тонкой ткани, и холодный воздух легко проскальзывает сквозь нее.
— Мы можем пойти внутрь и поговорить об это? Тут холодно.
Она снова бросает взгляд на дверь в комнату, а затем концентрируется на мне.
— Там твой друг? Тот, который… — Она говорит тише, и хлопает своими ресницами против снежинок, кружащих вокруг нас. — Тот, которому нравятся парни?
Я вздыхаю, поворачиваясь боком, и протискиваюсь между ней и перилами, не произнося ни слова. К счастью, она следует за мной, и разговор о Сете сорвался с крючка. По крайней мере сейчас.
Когда я захожу на кухню, то воспоминания той ночи ударяют мне грудь, когда Джексон сидел за стол и ел пирог, а Калеб доставал меня с моим секретом. Ночь, когда Кайден узнал кто «сломал» меня. Ночь, когда он позволил мне выплакаться, а затем выскользнул из моей жизни так легко, как если бы он был сделан из песка.
Я направляюсь к шкафу и вытаскиваю тарелку и коробку с хлопьями. Ставлю тарелку вниз на стол и открываю коробку, когда мама заходит внутрь, позволяя холодному воздуху и снегу залететь в помещение. Она хлопает дверью, а после снимает сапоги и направляется ко мне.
— Я собиралась приготовить тебе завтрак. — Она тянется к ящику над плитой, где хранит кастрюли.
Качаю головой, насыпая хлопья в тарелку.
— Все нормально. Я не так голодна, чтобы плотно завтракать.
Она опускает руку и сканирует мою крошечную фигуру.
— Похоже, ты снова теряешь вес.
Я смотрю вниз на свои короткие ноги и тонкую талию, скрытую под пижамой.
— Это просто стресс.
— Стресс из-за чего? — спрашивает она. — Из-за учебы? Или из-за того, что случилось с твоим другом?
Не могу удержать это в себе. Это слишком, и все слова разом выплескиваются из меня.
— Ого, теперь он мой друг, но когда ты впервые узнала об этом, то была так счастлива, что мы пара. На самом деле, думаю, что ты поделилась этим со всем чертовым городом.
— Выбирай выражения. — Она еще раз завязывает свой розовый халат и убирает волосы с лица. — Келли Лоуренс, ты не будешь разговаривать со мной в таком тоне.
Она разворачивается и тянется к шкафчику, где хранятся все ее лекарства.
— Это мой дом, и пока ты здесь, то будешь следовать моим правилам.
Я яростно закрываю коробку с хлопьями.
— Мне восемнадцать, и я могу дружить с тем, с кем захочу.
Он берет одну из больших баночек и медленно разворачивается ко мне лицом, держа руку на крышке.
— Даже с тем, кто избил лучшего друга твоего брата.
Я впиваюсь ногтями в столешницу, когда боль последних шест лет перекрывает мне кислород.
— Это все, что тебя волнует? Калеб?
Его имя на вкус, как яд в моем рту.
Она пытается открутить крышечку от баночки.
— Келли, Калеб был частью нашей семьи с шести лет. Ты знаешь, его семья едва разговаривает с ним. Мы его единственная семья.
— Мне плевать на Калеба! — Кричу я, а легкие словно в огне. Но это хорошие ощущения. Действительно хорошие. Я кладу руку на грудь, спокойно отпускаю столешницу и распрямляю плечи. — Я позавтракаю с Сетом.
Ее взгляд напрягается, а губы приоткрываются, готовые к протесту, но выражение моего лица успокаивает ее. Она закрывает рот, когда крышка соскальзывает с баночки.
— Прекрасно, веселитесь. — Таблетки грохочут в упаковке, когда она высыпает пару на ладонь.
Я ставлю хлопья в шкаф, а тарелку в раковину и спешу к задней двери. Бегу через дорогу и поднимаюсь вверх по ступенькам. Когда я открываю дверь, то с удивлением обнаруживаю Сета, сидящего на краю кровати и одетого в красную футболку и пару темных джинсов.
— Ты проснулся, — говорю я, закрывая дверь.
Он проводит пальцами по волосам.
— Я проснулся, когда ты убежала отсюда, словно случился пожар. Что произошло?
Я снимаю куртку, сворачиваю ее в ком и кидаю на кровать.
— Я увидела, как мама шла сюда, и мне не хотелось, чтобы ты встретился с ней.
Он застегивает часы на запястье, направляясь к своим ботинкам, стоящих возле кровати.
— Келли, независимо от того сколько мы отпустили шуток по этому поводу, я могу справиться с твоей матерью. — Он засовывает ногу в ботинок. — Поверь мне, если я могу выстоять против своей собственной матери, то я определенно могу управиться и с твоей.
Я хмурюсь, присаживаясь на постель.
— Но ты не разговаривал со своей мамой с того момента, как рассказал ей о Грейсоне.
Он пожимает плечами, завязывая шнурки на обуви.
— У нее это пройдет. Нужно немного времени, как тогда, когда я сказал ей, что гей.
Я заваливаюсь назад и прикрываю лоб рукой.
— Как ты решаешь, что стоит рассказывать родителям, а что нет?
Он молчит, а затем я слышу его шаги, приближающиеся ко мне, с моей сторону кровати. Он убирает мою руку со лба и смотрит на меня сверху вниз.
— Если ты спрашиваешь меня, думаю ли я о том – должна ли ты рассказать родителям о том, что произошло с Калебом, то мой ответ: «да». Я считаю, что ты должна это сделать.
Он отпускает мою руку, и я опираюсь на локти.
— Как ты можешь быть так уверен? — Срывается недовольство с моих губ. — Она может разозлиться на меня. Или будет ненавидеть себя, как я ненавижу… ненавидела себя.
Сет пальцами откидывает челку с моих глаз.
— Келли, она будет ненавидеть себя некоторое время. Ты шесть лет несла на себе это нелегкое бремя и пришло время чтобы кто–то другой взял на себя его часть.
— Не уверенна, что смогу, – шепчу я, сжимаясь от тупой ноющей боли в груди. — Просто там столько… столько всего в чем нужно признаться и рассказать ей правду.
— И наконец–то признать, что все это реально?
Я киваю, пристально смотря на ясное небо снаружи. Солнцу в Афтоне – редкое явление, возможно, это знак, что не все поглощено темнотой. Что свет существует даже в самых темных углах.
Он отодвигается, когда я сажусь и направляюсь к своей сумке на раскладном стуле возле двери.
— Я думала, что мы могли бы позавтракать сегодня утром где–нибудь. В городе есть кафе, где подают самые лучшие блины в мире.
Я вытаскиваю фиолетовую рубашку из сумки и джинсы.
— Я думал, что мы для начала навестим Кайдена, — говорит Сет, что–то печатая в телефоне
— Но к нему не пускают посетителей. — Я прижимаю одежду к груди и направляюсь в ванную.
— Пускают. — Сет кладет телефон на колено и делает глубокий вздох. — Я только что получил сообщение от Люка, что Кайдену не только разрешены посещения, он выписывается сегодня.
