Зачем нам любовь. Том 1 (СИ) - Дюжева Маргарита

Он был слишком близко. Настолько, что я кожей чувствовала его тепло и боялась лишний раз вдохнуть, потому что аромат его одеколона тут же прорывался внутрь, вызывая болезненные и в то же время сладкие спазмы в груди.

Я чувствовала каждое его движение. Провел пятерней по волосам – и мои ноги начали как-то подозрительно подрагивать. Пошевелил плечами – и во рту стало сухо.

И никакие уговоры не помогали. Какой-то неадекватной, упрямой нимфоманке, о существовании которой я раньше и не подозревала и которая жила где-то очень глубоко внутри меня, было глубоко плевать и на то, что брак ненастоящий, и на то, что Ремизов влюблен в какую-то неведомую Алечку. Она тянулась к нему, и мне все труднее было с ней совладать.

— Пойдем погуляем, — предложил он.

Погулять с ним, мммм…

Аж потеплело за ребрами. Однако вслух:

— Я устала.

— Ничего. Пройдемся, подышим воздухом, спать лучше будешь.

— Но…

— Идем, — он просто взял меня под локоть и вывел с балкона, а я даже сопротивляться не могла, потому что…

Понятия не имею почему. В общем, не могла и все. Только ногами переставляла как кукла, и отрешенно думала о том, какая у него горячая ладонь.

Ну не дура ли?

Мы прошлись по двору, потом обогнули наш дом и вышли на небольшой, утопающий в зелени бульвар.

Уже смеркалось, и одинокий торговец мороженым завершал работу, но Марат умудрился купить нам по сахарному рожку.

И вот шла я по зеленой аллее вместе со своим мужем, ела мороженку и несмотря ни на что чувствовала себя самой счастливой девочкой на свете.

Мысли о том, что за это украденное счастье возможно придется расплачиваться разбитым сердцем, я упорно гнала прочь. Слишком уж хорошо. Слишком упоительно идти вот так, ненароком касаясь мужского плеча, хрустеть вафельным рожком и смеяться над забавными шутками. Слишком велик соблазн провалиться еще глубже в эту фантазию, позволить ей заполонить все вокруг…воплотить ее в реальность.

Сердце билось все быстрее.

Когда наши взгляды пересекались, оно и вовсе подпрыгивало в груди, ударялось о макушку, а потом проваливалось до самых трусов.

Я едва дышала, и позже, когда возвращались домой, я как заведенная повторяла про себя только одно: возьми меня за руку, возьми меня за руку, возьми меня за руку.

Конечно, Ремизов этого не сделал, а мне самой не хватило смелости к нему прикоснуться.

***

В день, когда мне предстояло выйти на новое место, я проснулась в пять утра. Просто глаза открыла и поняла, что лежать бессмысленно – сна больше не будет.

Выползла из кровати, накинула халат и потягиваясь вышла из комнаты.

Марат, как обычно спал в гостиной. Диван там был настолько большой и удобный, что вполне мог заменить полноценную кровать, но почему-то каждое утро мне было неудобно и не проходило ощущение того, что я выжила хозяина из его законной спальни.

В хозяйской постели столько места, что мы друг друга даже не почувствовали, если бы спали вместе, и в первое время так и было. Пусть мы не ложились вместе, как обычная семейная пара, но зачастую утром я находила половину Марата смятой.

В последнее время этого не было. Кажется, Ремизов окончательно переехал в гостиную и в ответ на мои убогие возражения, только отмахивался.

— Все в порядке, Есь. Мне так удобно.

Ему удобно, а мне нет. А еще обидно. Вроде и нет для этого разумных поводов, но все равно давило, свербело, тянуло.

Подписываясь на этот брак и соглашаясь на условия Ремизова, я и предположить не могла, что буду чувствовать себя ущербной и обделенной. Вроде все заранее обговорено и все всех устраивало, и тем не менее не отпускало ощущение, что мной пренебрегают.

Стараясь двигаться бесшумно, я подошла ближе и присела на край дивана. Не знаю зачем. Просто захотелось оказаться поближе с человеком, который был мне мужем.

Он спал на животе, подмяв под себя подушку и едва слышно посапывая. Тонкое одеяло сползло на бок, оголяя плечи и часть спины. Я скользила взглядом по расслабленным мышцам, по россыпи мелких родинок вдоль позвоночника, и испытывала практически непреодолимое желание прикоснуться.

Не отдавая себе отчета в том, что делаю, протянула руку к темным волосам, разметавшимся по лбу, но пальцы замерли в сантиметре, так и не притронувшись. Я сидела с вытянутой рукой, чувствовала спокойное мужское тепло и пыталась понять, зачем мне все это. За что?

Мы просто вынуждены временно жить под одной крышей. Ремизов просто вежлив со мной. Никаких намеков, флирта, долгих взглядом. Ничего! И тем не менее я увлеклась. Мои мысли все чаще о нем: где он, с кем, как проводит время, вспоминает ли о своей фиктивной жене, или забывает о ее существовании сразу, как только переступает через порог? Интересна ли я ему хоть сколько-нибудь, или он просто ждет, когда этот год пройдет.

Это так глупо, что стыдно признаваться самой себе.

И в то же время мучительно больно. Когда вынужден улыбаться, прятать непонятные эмоции и делать вид, что тебе все равно, что тебя вообще ничего не трогает, и ты как белочка просто радуешься жизни и орешкам.

Я боялась глубже заглядывать в саму себе, боялась подробнее разбираться в этих неожиданных и совершенно ненужных чувствах, потому что там, под слоем отрицания и наивной веры, что все это глупости, которые обязательно пройдут, могло быть гораздо хуже.

Могло выяснится, что это не просто увлеченность на фоне стресса, а что-то куда более серьезное и необратимое.

К таким откровениям я не готова. Я их не хочу.

Так и не прикоснувшись к спящему мужу, я тихо вышла из комнаты и прикрыла за собой дверь. Пусть спит.

К тому моменту, как у Ремизова прозвенел будильник, я уже была полностью готова к новому дню. Завтрак на плите, макияж на лице, даже прическа и та готова, оставалось только одеться и все, вперед к новым свершениям.

Марат же выглядел помятым и каким-то по-утреннему уютным – с растрепанными волосами, помятой физиономией. В растянутой футболке, сползающей на одно плечо, в серых спортивных штанах, босиком.

Едва глянув на него такого, я отвернулась и сморщилась, а за ребрами снова мучительно потянуло.

Ничего. Пройдет. Должно пройти. Я в это верю.

— Завтракать будешь?

— Угу, — пробубнил он, опускаясь за стол и зевая во весь рот, — и кофе покрепче, пожалуйста. Никак не проснусь.

— Поздно лег? — спросила я, стараясь чтобы голос не дрожал и не выдавал моего внутреннего смятения.

— Да, — снова зевок за спиной.

— Опять что-то смотрел?

— Просто ковырялся в телефоне. Переписывался

Лопаточка предательски звякнула по сковородке.

Я знала с кем он переписывался. Знала…

Пока я изнывала одна в огромной холодной постели и давилась горечью неожиданных разочарований, он был в другой комнате, за стеной и разговаривал с НЕЙ. Наверное, писал ей всякие глупости. Нежности. Шутил. А может жаловался на то, как ему надоела в доме посторонняя женщина, и что считает минуты до того светлого дня, когда в паспорте появится отметка о разводе.

А может у них был вирт…

Всего в нескольких метрах от меня…

Щеки обожгло злым румянцем.

Какое мое на фиг дело, что у них там было?!

Хватит!

Кажется, кому-то необходимо научиться контролировать ненужные эмоции, иначе этот год будет крайне сложным и болезненным. А мне и так сложностей в жизни хватало.

Через силу выдавив улыбку, я подошла к столу, поставила перед Маратом тарелку, кружку с кофе.

— А ты?

— А я уже позавтракала, — соврала я, хотя на самом деле во рту не было ни маковой росинки. Я ждала его, а теперь вдруг поняла, что не могу находиться рядом, — я пойду собираться.

Оставив его на кухне, я ушла.

В душе разлад. В сердце тоска.

Любовника что ли завести. Чтобы не так тошно было?

***

Мы приехали чуть раньше назначенного времени.

Я впервые оказалась в деловом центре и растерялась от обилия людей, спешащих по своим делам. Все — мужчины и женщины — в строгих деловых костюмах. С портфелями. Каждый второй с телефоном возле уха или гарнитурой. И я такая перепуганная, с огромными, как у совенка глазами, и джинсовой сумкой под подмышкой.