Вячеслав Прах - Кофейня
Открылась дверь, я затаил дыхание и постарался не шевелиться. Она подошла ко мне и поцеловала в лоб… Холодные губы. Учащенное дыхание. Я понимал, что ей плохо, но что мне делать, я не знал. Присев на стул, стоящий возле кровати, она взяла мою руку и начала гладить, что-то тихо повторяя. Я не мог разобрать ее слов, но от этого всего мне становилось еще хуже. Моя рука задрожала, и я открыл глаза…»
– Простите, что вас беспокою, но мы уже закрываемся!
Не поверив своим ушам, Роза взглянула на часы. 22:57. Как? Целый вечер просидела здесь? Она находилась в полном недоумении. За окном было темно, только свет фонарей и проезжающих мимо автомобилей. И правильно будет сказать, что она потерялась в страницах книги, а вовсе не во времени.
Холодный ветер сопровождал ее до самого дома, а она все выше натягивала воротник пальто. Даже прикурить она не могла: ветер будто смеялся над ней и делал все, чтобы ее настроение зависело от него. Так и было. Но не успел он показать себя во всей красе, как она открыла дверь подъезда. Начался сильный дождь.
Сидя в спальне на кровати и глядя в окно, она поняла, что ей не хочется ничего. Капля за каплей стучали в окно. Капля за каплей падали на пол. Ливень внутри, а снаружи дождь. Она прикрывала рот и закрывала глаза, чтобы не видеть своих слез, горьких слез, что обжигали ее губы. Ей не хватало заботы, внимания и тепла. Роза многое отдала бы, чтобы этой ночью она уснула не одна. Чтобы кто-то прижал ее к себе и не отпускал ни на секунду. Заварить кофе, а за сигаретой открыть всю себя, чтобы он вошел в нее и больше никогда не выходил. Чтобы слушал, просто выслушал, насколько ей тошно и невыносимо быть сильной, гордой. Одной… Сколько бессонных ночей разделяла с ней подушка – она, возможно, была ее лучшей подругой ночью, а поутру она ее покидала. Ей постоянно не хватало сахара в кофе, ведь она, верно, знала, что кофе, заваренный с заботой, намного слаще и вкуснее, а пить его вдвоем – намного теплее. «Согрей меня этой холодной ночью. Как я устала. А впрочем… Я лягу одна, ты только укрой меня и закрой усталые веки. Я сегодня одна, как и завтра. Навеки…». И только дождь слушал ее немые монологи через стекло. Он был ближе всех, но разве она нуждалась в нем? Возможно, он хотел ей что-то сказать, вот только она ничего не хотела слышать.
«…Если я никогда не боялся жизни, то почему я вдруг должен бояться смерти? Пьеро… Так прозвал себя не я, а мир, в котором остается только смеяться… Комедия? Нет, скорее, драма. Трагедия… Мне не бывает плохо, и досада не мучает меня. А в сером коридоре не стены покрыты мраком, а дорога, ведущая в никуда. Мне не бывает больно, но все чаще мой смех становится громче. Пьеро. Так прозвал себя не я…
Она убеждала меня, что здесь делают самый лучший кофе в городе. Знаете, его вкус был действительно особенным, но не потому, что он был настолько изысканным, а потому, что этот кофе нравился ей. Один стаканчик на двоих. Глоток за глотком. Невероятное чувство близости… Незабываемый вкус. И знаете, я всегда думал, что губами нужно говорить. Но еще ими можно передавать свои чувства… Каждым касанием. С закрытыми глазами и открытыми объятьями. Передавать все то, что не имеет подходящих слов. Я всегда думал, что перед сном глаза нужно закрывать. И не знал, что в эти минуты я бы многое отдал, чтобы больше их не открывать. Даже время переставало дышать…
Сколько всего я мог сказать… Но я считал это постыдным, ведь мужчина должен выражать свои чувства не языком, а букетом, и заворачивать в красивый подарок. Двадцать девять роз я подарил ей на день рождения. Двадцать девять синих роз. Она была так рада, что мы еще неделю после этого не могли застелить постель. Двадцать девять… Знаете, я бы все-таки сказал… мне всегда было что сказать. Мне нравились ее глаза, ведь я никогда не видел в них своего отражения. Эти карие глаза были самыми светлыми в моей жизни. Я всегда видел в людях плохое только потому, что смотрел в них, как в зеркало. Каждый свой недостаток в другом человеке – как соринка в глазу. А тех немногих, в которых я находил свои достоинства, я уважал больше всех. Зеркало… Я всегда в людях видел зеркало, вот поэтому я так к ним и относился. Человеку порой и рот не нужно было открывать, чтобы я понял, с кем имею дело. Но в ней я не видел своего отражения. Сколько бы раз я в нее ни заглядывал.
Как только я уходил на работу, я представлял, как она лежит в моей синей рубашке и читает свою любимую книгу. Как начинает ждать меня, только вышедшего за порог квартиры, и думать, что приготовить мне на ужин. Я всегда знал, какое у нее настроение, еще на лестничной клетке. Если из квартиры шел вкусный запах, все было в порядке, и после ужина можно было смело ставить очередной рекорд, но когда запах был не особо приятным или вовсе его не было – значит, что-то случилось. Я особо не разбирался в женщинах, но ее я познавал – страница за страницей, день за днем, и больше всего мне не хотелось эту книгу дочитывать до конца. Это только в сериалах любовь начинается с постели и заканчивается уже в другой. В настоящей жизни такого слова не существует, оно теряется в днях и используется как презервативы, которыми мы никогда не пользовались. Пусть она и остается в своих сериалах, а в жизни двоих главное – это понимание. Хотя ее понять было сложно, но я все же пытался, и иногда это даже получалось, но, в основном, мы жили страстью. Такое пошлое слово, но оно действительно было самым подходящим. Как свечи, которые зажигают ночью… Капля за каплей, они догорают и оставляют после себя неприятный дым. И каждый вечер эти свечи нужно зажигать заново, ведь у них есть особенность прогорать…
Когда я впервые тебе изменил, ты запретила к себе прикасаться. Ты пыталась уйти, сбежать от меня, но я тебя не пускал. Била меня в грудь и лицо, когда я тебя крепко сжимал, и называла меня тем, кем я был после этого. Когда ты достала нож, я впервые почувствовал, насколько ты мне нужна и какой я… после этого поступка.
Глядя мне в глаза, она сделала резкое движение. Кровь медленно капала на пол из ее запястья. Как только я сделал шаг, она крикнула: «Не подходи!», затем приставила нож к шее. Я не знал, что делать, мои руки дрожали, а сердце выбивало ребра. Я настолько боялся ее потерять. Она была настроена решительно. Безо всяких сомнений, она была готова к следующему шагу. Паника, дикий ужас охватили меня. Невнятно, дрожащими губами я выдавил из себя, чтобы она убрала нож, и мы спокойно все обсудили. В ответ я услышал смех, громкий смех… Ее рука ослабела и, выпустив нож из рук, она упала. Подбежав к ней, я начал щупать ее пульс. Она потеряла сознание, но была жива. Представляете? Она была жива! Слезы бежали у меня по лицу. Капля за каплей. Задыхаясь от боли, что обжигала всю мою грудь, я нес ее на руках к кровати. Она была жива…
