Вячеслав Прах - Кофейня
– Помял ты моих ребят в прошлый раз, – спокойным тоном начал он. Затем добавил: – А по виду и не скажешь. Спортсмен? – с насмешкой спросил он.
– В сравнении с твоими формами – мастер всех видов спорта, – улыбнулся я.
Удар в печень. Да, сил он не пожалел… удивительно, как я не выплюнул все свои внутренности. Ужасная боль, слезы наворачивались сами по себе, как бы я ни пытался их сдержать. В ответ я еще шире улыбнулся и начал смеяться, тихо смеяться, но со всей души, немного при этом хрипя. Те двое прижали меня покрепче: стоять на ногах становилось просто невозможно.
– Ну что, шутник, будем и дальше шутить? Как я вижу, тебе это нравится, – с довольной улыбкой спросил он.
Тяжело было дышать, а говорить еще тяжелее. Я стоял как в тумане, все вокруг было размыто. Нужно навести резкость… Я закрыл глаза, а затем резко открыл их – немного помогло, в любом случае, лицо стоящего передо мной разглядеть я смог. Как я уже понял, врачи мне вряд ли помогут после еще одной такой шутки, и поэтому я медленно стал убирать улыбку с лица.
– Кто ты… и что тебе от меня нужно? – спросил его я, заглянув ему в глаза.
– Мне от тебя? – начал он с нелепой улыбкой, затем его лицо стало более серьезным: – Еще хоть раз я увижу свою дочь в этой помойке, рядом с тобой… и в следующий раз она увидит тебя в морге! – со злостью и ненавистью выплюнул он.
Так вот значит в чем дело… Ну не мог я не улыбнуться после его слов. Честно, не мог. Им бы гастроли давать по стране: внешности этих ребят любой клоун позавидует. Теперь понятно, в кого она такой ангел. Да, конечно, не были они похожи как две капли воды, а вот характером ее Бог наделил отцовским. Ну и дела! Как говорится, яблоко от яблони… Сквозь невыносимую боль и звон в ушах я смеялся. Что мне еще оставалось делать? Представляете, как это было забавно!
– Да, вот только штаны схожу поменяю, – бросил я ему в ответ.
– Я тебя предупредил, щенок!
Это было последнее, что я услышал в ту ночь. Били сильно, ногами, я закрывал обеими руками только голову. Щелчок… Больше я ничего не помню – что было дальше, когда они ушли, и что они еще со мной делали. Совсем ничего. Пустота…
Очнулся я на том же полу, но был не в силах подняться. Пролежал я так больше суток, как выяснилось позже. Да, мне бы только кого-то позвать, чтобы вызвали скорую. Не в силах даже пошевелить руками, я попытался встать. Щелчок. Пустота…
Открыв глаза, я не сразу понял, где нахожусь. Лежал я на твердой кровати, закутанный с ног и до пояса в одеяло. На голове что-то было надето, и ужасно болела спина и бок. Спустя минуту я сообразил, что нахожусь в больничной палате. Как я здесь оказался? Этот вопрос меня беспокоил сейчас больше всего. Приятное расслабление исходило от правой руки и по всему телу. Я лежал под капельницей. Что происходит? Сколько я здесь нахожусь? Вопросов становилось все больше, а сил все меньше и меньше. Закрыв глаза, я уснул.
– Вы меня слышите?
Очень медленно открыв глаза, я не сразу разглядел врача в белом халате, стоявшего напротив меня, но постепенно картина становилась четче. Молодой врач, моих лет, может, немного старше. Первым делом нужно спросить, как я здесь оказался и что со мной.
– Что мне так давит на голову? – неожиданно для себя спросил я.
– У вас перебинтована голова, – ответил он.
– Снимите с меня эту чертовую повязку! И так ничего не соображаю, а тут еще и она давит, – со злостью отрезал я.
Он посмотрел на меня, а затем подошел к капельнице и что-то с ней сделал, после чего меня снова потянуло в сон.
– Отдыхайте, сейчас вам нужен отдых…
Последнее, что я услышал – как захлопнулась дверь. После чего наступил очередной провал.
Спустя два дня я начал себя чувствовать гораздо лучше, и веки были не такими уже тяжелыми. Вряд ли я сумел бы встать, но пошевелить руками я мог. Вокруг меня ходила молодая медсестра и ставила мне новый катетер.
– Как я здесь оказался? – спросил ее я.
– Вас привезла девушка и навещала каждый день, пока вы спали. Она представилась вашей женой.
Теперь все ясно. Но вопросов оставалось все больше и больше.
– Скажите, почему я нахожусь в отдельной палате, а не с остальными пациентами?
– Ваше лечение оплачено, и у вас особый случай. Я многого не знаю, спросите лучше у вашего врача, – ответила она так, чтобы я сразу понял, что продолжать разговор бессмысленно.
Очень мило. Отдельная палата. Особый случай. Это, наверное, такой намек, что и похороны мои тоже уже проплачены, и гроб у меня будет особый…
– Позовите врача, – попросил я ее, после чего она вышла из палаты.
Пока я ждал врача, заметил на тумбочке ключи от квартиры. Две связки ключей – ее и мои. Вот значит как. А я-то думал… Собственно, чем я вообще думал? Конечно, сбежать всегда легче, чем остаться и решить проблему. Лечение у меня оплачено… Спасибо за заботу, таких подарков мне еще никто не делал. Да, такого исхода я никак не ожидал. Ну, что ж, скатертью дорога, бриллиантовая моя!
– Здравствуйте. Как ваше самочувствие? – спросил врач, зашедший в палату.
Как мое самочувствие? Да лучше некуда, хоть сейчас на танцы, вот только тапочки переодену… Что за глупые вопросы? Разве не видно, что лежу здесь как последний доходяга, с перебинтованной головой и перебитыми ребрами? Как я себя могу чувствовать?
– Терпимо. Почему я нахожусь в отдельной палате? – риторический вопрос, но все же спросил.
– Вы знаете, ваш случай…
– Не продолжайте! Та девушка, что привезла меня, ничего не оставила, кроме связки ключей, что лежат на тумбочке?
– Нет, но она приходит каждый вечер, когда вы засыпаете, и сидит возле вас, – ответил он.
Приходит каждый вечер, когда я сплю. Интересно. Никогда бы не подумал, что инвалиды привлекают женщин. Ах, да, у меня же особый случай. Подождем до вечера, хочу взглянуть в эти невинные глаза, наполненные горем и скорбью.
Доктор оказался прав. Съев ужин, точнее, то, что они называют этим словом, я лежал с закрытыми глазами и ждал ее. Время тянулось невыносимо долго, а сердце стучало все быстрее. Я нервничал: не знаю, почему, но мне было не по себе. Она будет смотреть на меня, а я буду делать вид, что сплю. Глупо. Почему я боюсь посмотреть ей в глаза? Ничего не понимаю. Что со мной происходит? Чем я так взволнован?
Открылась дверь, я затаил дыхание и постарался не шевелиться. Она подошла ко мне и поцеловала в лоб… Холодные губы. Учащенное дыхание. Я понимал, что ей плохо, но что мне делать, я не знал. Присев на стул, стоящий возле кровати, она взяла мою руку и начала гладить, что-то тихо повторяя. Я не мог разобрать ее слов, но от этого всего мне становилось еще хуже. Моя рука задрожала, и я открыл глаза…»
