Филис Хаусман - Роман с натурщиком
Шон перевернулся на спину, и Сирил принялась разминать мышцы плеч и груди, не смея спуститься ниже. Когда, закончив, она встала, тяжелый вздох утомления слетел с ее губ. Шон открыл глаза, легко, словно заново рожденный, вскочил на ноги и в два приема уложил Сирил лицом вниз на диван, где только что отдыхал сам.
— Долг платежом красен, милая! Посмотрим, смогу ли я угодить тебе тем же, — сказал он, а его большущие руки уже мяли и щипали ее.
Через пару минут вздох облегчения вырвался из груди Сирил: Шон оказался истинным мастером массажа — куда лучшим, чем она сама.
Вялость и сладостная дрема затопили ее. Пальцы Шона обрабатывали спину, а голова то и дело вплывала в сон: две бессонные ночи не прошли даром; теперь, сбросив с плеч самую большую часть важной работы, она могла позволить себе расслабиться.
Когда не последовало ответа на его просьбу перевернуться на спину, Шон осторожно провел рукой по щеке и губам Сирил:
— Сирил, любовь моя, ты задолжала мне кучу поцелуев! Живо выкладывай их, милая, я никогда не работаю в кредит!
Сирил шевельнулась в ответ на его настойчивую ласку, и легкая улыбка на ее припухших губах сменилась озорной усмешкой. Жестом королевы она поднесла руку прямо к его лицу, предлагая довольствоваться этим подарком.
В массивной груди Шона зарокотал довольный смешок. Условия принимались. Зато в отместку он перецеловал каждый пальчик, потом ладонь, а напоследок — краешек сонно улыбающегося рта.
Быстро одевшись, он отыскал на одном из диванов вязаный плед, ласково накрыл им Сирил, включил ночник и, погасив все остальные огни в доме, вместе со своим вновь обретенным чувством счастья в душе вышел из дома в наступающую ночь.
5
Все утро напролет Сирил улыбалась, хотя оно дарило ей одну неприятность за другой. Сперва она проспала сигнал подъема, затем, второпях принимая душ, больно ушибла большой палец ноги, и даже за завтраком не обошлось без ЧП — наспех глотая пищу, она уронила на пол и разбила свой любимый бокал.
Одной рукой она открыла на звонок Шона входную дверь, другой заплетая свои длинные рыжие, все еще влажные волосы.
Шон провел рукой по длинной тяжелой косе.
— Черт, я так и знал, что надо было прийти чуть пораньше! Представляешь, сколько воды мы бы сэкономили городским службам, если бы приняли душ вместе!
— Экономия — еще не вся мудрость жизни, молодой человек, — назидательно ответила Сирил. — Что это у тебя за сумка?
— Я подумал, что раз уж судьба свела нас, тебе просто необходимо получить несколько уроков приготовления кофе, — сообщил Шон, водружая пакет на стойку.
У Сирил на языке вертелась ядовитая ответная реплика, но при виде дружелюбных янтарных глаз от ее напускной колючести не осталось и следа. Рассмеявшись, она обхватила его за шею и поцеловала Шона с жадностью, ошеломившей их обоих. Шон зажмурил глаза, смакуя вкус ее губ.
— К черту кофе, Сирил! Снимаю свои претензии. Такой поцелуй стоит тонны лучших кофейных бобов от Хуана Вальдеса, — выдохнул он, оторвавшись от ее губ.
— Не надо спешить, мистер! Вы разожгли во мне любопытство: мне не терпится приобщиться к таинству приготовления этого волшебного зелья! Посмотрим, обнаружится ли хоть какая-то разница с тем, что ты вчера так бесцеремонно вылил в раковину.
Шона не пришлось долго уговаривать. Засучив рукава серой рубашки, он размял пальцы — ни дать ни взять пианист перед концертом.
— Ну-с, для начала отмечу, что единого мнения о том, какой сорт кофе считать лучшим, нет. То же относится и к способам приготовления напитка. Но у меня есть свои, нажитые путем долгого и напряженного эксперимента, соображения на этот счет. Чтобы не мучить и без того измотанную работой художницу, постараюсь изложить их в трех основных правилах, — неторопливо говорил он, засыпая темно-коричневые зерна в кофемолку.
— Первое правило — насчет зерен: они должны быть свежими и размалывать их нужно только перед употреблением. Второе правило: заливать зерна горячей водой, но не кипятком. И, наконец, самое важное — кофейник всякий раз следует тщательно вычищать, чтобы на стенках не оседали масла, — они придают кофе прогорклый вкус.
Роскошный ароматный запах свежесмолотых бобов волновал и дразнил.
— Какую температуру выдает эта твоя штуковина? — Шон кивнул на портативный подогреватель воды над раковиной.
— Надо думать, градусов девяносто. Экономит мне кучу времени, и вообще… покупка этого обогревателя была одной из лучших моих идей, когда я переоборудовала кухню после приобретения этого дома.
— Все это хорошо и удобно… до первого землетрясения, — с фатальным равнодушием заметил Шон.
— Боже, о чем ты говоришь! Ужас да и только!
— Да? Ничего, не беспокойся, милая! При первом же толчке я прибегу к тебе в форме бойскаута и из остатков дома сложу костер. Будь добра, дай мне фильтр! — живо попросил он, увидев, что Сирил грозит ему сковородой.
Засыпав молотый кофе в плотную бумагу и разместив фильтр в верхней секции своей незамысловатой стеклянной кофеварки, Шон продолжил:
— Чем проще — тем лучше. Фильтр и отстойник — все остальное от лукавого.
Сирил презрительно фыркнула.
— Секрет по большому счету все же в бобах, — невозмутимо изрек Шон. — Я с собой принес не что-нибудь, а изысканнейший сорт высокогорной колумбийской арабики.
Он даже «р» выговаривал на испанский манер — твердо и раскатисто.
— Прошу!
Сирил пригубила для пробы дымящийся напиток — и глаза ее блаженно устремились к небу.
— Шон, ты убедил меня! Если и дальше будешь баловать меня таким кофе, я отрекусь от чая. Вкус — исключительный!
Лицо Шона расплылось от удовольствия, и в течение минуты они оба наслаждались кофе, покоем… и близостью друг друга.
Остаток утра Сирил энергично и в свое удовольствие рисовала. Один раз попробовав пастель, она пленилась теплой чувственной гаммой, которую создавали цветные мелки. Сейчас она была ураганом творческой, созидательной энергии, у нее все получалось, и каждый штрих был песней.
Шон и на этот раз не спешил воспользоваться своими правами на почасовую оплату труда, но Сирил это нисколько не тревожило: после вчерашнего она скорее предвкушала момент расплаты, чем боялась его, а в том, что он настанет, она не сомневалась. Если при мысли о неизбежном поцелуе по ее телу и пробегала дрожь, то только от предвкушения.
Она почувствовала себя задетой, когда их короткий ланч не завершился ожидаемым «десертом», но работа звала, и в двенадцать тридцать они снова оказались в мастерской.
