Зацепить 13-го - Уолш Хлоя

Глубина моих чувств к нему граничила с безумием.

Восхищение, вожделение, одержимость… Это и было безумие.

Я никогда такого не ощущала.

Я никогда ни в ком не растворялась.

60. Удушающая хватка Купидона

Если бы чувства были предметами, я бы стоял на краю громадной пропасти, а если бы девчонки были оружием, тогда Шаннон Линч была бы мощнейшим оружием массового поражения, направленным мне в сердце.

Потому что я облажался.

Я даже не собирался это отрицать.

Бессмысленно.

Никогда я еще не чувствовал такого к другому человеку.

Мне потребовалась вся сила воли, чтобы пойти в раздевалку.

Особенно когда каждая клеточка требовала извлечь Шаннон из окружающего мира и сохранить для себя.

«Я хочу, чтобы ты думал о своей безопасности. Хорошо?»

Сейчас я мог с уверенностью сказать: во всем, что касалось этой девчонки, я облажался.

Я больше не мог врать себе.

Я не мог сражаться со своими чувствами.

Как тогда в компьютерной игре, она обставила меня.

Когда она рассказала, что над ней издевались, о чем я, к сожалению, уже знал, во мне что-то надломилось.

Словно последние крупицы моей решимости испарились.

И поворотным пунктом стала беззащитность в ее глазах, когда она рассказывала о своих секретах, желая меня поддержать.

Девчонки, которых я знал, так не делали.

Они не вели себя, как Шаннон.

Не встрянь Гибси, я бы ее поцеловал.

Я бы это сделал.

Я уже знал ощущение ее губ.

И ужасно хотел попробовать их снова.

И я бы попробовал.

Я жаждал ее и все, чем она была.

Каждую ее часть.

Внутри и снаружи.

Я хотел биться во всех ее битвах. Я хотел, чтобы она улыбалась, смеялась, хотел вырвать ее у мира и забрать себе.

Я просто ее хотел.

Навсегда.

Я сознавал, что веду себя эгоистично; понимал, чем это, скорее всего, кончится. Я испорчу все, что только можно, и разобью ей сердце. Но мое сердце тоже было вовлечено, вот в чем закавыка.

Я хотел поговорить с ней об этом: безотлагательно, сегодня вечером, и я планировал выложить ей все как есть.

Я больше не выдержу ни дня с этой тяжестью.

Месяцы желания сблизиться с нею, сексуальных фантазий и тоски по ней довели меня до состояния, когда я уже перестал рассуждать здраво.

Потому что вдруг понял: у меня есть чувства к Шаннон.

Реально серьезные чувства.

Постоянные.

Я знал, что слишком взрослый для нее.

И еще я знал, что она слишком нежная и чистая, чтобы тащить ее во всю суету и шумиху моей жизни.

И одновременно я знал, что она слишком переломана, чтобы связываться с таким, как я.

Но я уже чувствовал, как будто тону в ней.

Настолько я был одержим этой девчонкой.

Настолько я ее любил.

Вот же херь.

61. Дыши, Шаннон, просто дыши

В Ройс-колледже все были отстойные.

Серьезно, они были жалкие.

Начало игры задержали более чем на два часа, потому что тренеры Ройса устроили истерику из-за участия Джонни, причем с расчетом на публику.

Это был позор.

Мы два часа торчали под дождем, пока тренеры Ройса изо всех сил пытались не допустить Джонни к игре.

Они рвали и метали, утверждая, что нечестно и недопустимо игроку национальной сборной выходить на поле в матче школьной лиги.

Но ведь это был матч школьных команд.

Джонни учился в одной из школ.

Ему не было восемнадцати.

При желании он имел полное право участвовать в игре.

Команда Томмена не нарушила никаких правил.

Наконец, после нескольких звонков руководству, после постыдного сотрясания сводом правил (явная игра на публику), после бесконечного ора между Малкахи и старшим тренером Ройса, в половине седьмого команды появились на поле. Джонни вышел в своей футболке под тринадцатым номером с самодовольной улыбкой на лице.

С первых минут игры стало понятно, почему Ройс так противился участию Джонни.

Команда хозяев была ужасной.

Может, и не ужасной, но они не шли ни в какое сравнение с воодушевленной командой Томмена.

Я не понимала, как они оказались соперниками Томмена, потому что о соперничестве речи не шло.

Глядя, как Джонни задает жару бывшим друзьям, я ощутила такой прилив гордости, что даже испугалась.

Со стороны это выглядело смешным, но я так прониклась этим парнем, что кричала его имя и подбадривала его с трибуны, игнорируя убийственные взгляды Беллы и ее подруг.

Меня это не волновало.

Я невероятно гордилась Джонни.

К перерыву команда Томмена вела 48:3.

За пять минут до конца игры положение Ройса стало еще хуже, потому что во второй половине Томмен реализовал еще три попытки.

А менее чем за минуту до конца Джонни перехватил мяч у одного из нападающих Ройса.

Это было очень на него похоже: занести финальный мяч в последнюю минуту матча.

Со скоростью, недоступной остальным игрокам, Джонни помчался по полю, намереваясь забить последний гол.

Он бежал так стремительно, что превратился в размытое пятно. Он сумел приземлить мяч, а через считаные секунды оказался под натиском игроков противника.

Его попытка увенчалась успехом.

Команда уже начала праздновать победу.

Но Джонни не спешил подниматься с травы.

Хьюи — брат Клэр — встал на позицию перед воротами и быстро провел реализацию, закрепив победу, и потом бросился к Джонни, который по-прежнему не поднимался.

Я схватила Клэр за руку. Вокруг уже праздновали, но я в ужасе смотрела на поле.

— Клэр, он что… не шевелится?

Все наши орали и рукоплескали, игроки команды Томмена обнимались друг с другом, однако Джонни так и лежал ничком за зачетной линией. Там, где упал.

Гибси и несколько игроков Ройса сгрудились вокруг него.

Один махал рукой, подзывая тренеров.

Другой что-то сердито выговаривал судье.

Хьюи побежал за Малкахи.

— Клэр, — в панике повторила я, — что происходит?

Теперь Джонни окружали все игроки команды Томмена.

Я вскочила, ноги сами понесли меня, я продиралась сквозь толпу.

— Он мертв? — воскликнула я, по-прежнему держа руку Клэр, которая шла следом за мной. — Боже мой, Клэр, неужели он умер?

— Нет, нет, нет, — твердила она, но в голосе не было уверенности.

— Клэр!

— Шаннон, я не знаю, — ответила она.

Нам удалось добраться лишь до края поля, где уже было полным-полно учеников обеих школ.

Я подпрыгивала, пытаясь что-то рассмотреть за их плечами, но при своем росте ничего не видела.

Сообразив, я опустилась на колени и теперь смотрела между ног собравшихся.

Джонни по-прежнему лежал на траве.

Ничком.

Неподвижно.

Краешком глаза я заметила двух мужчин в желтых нагрудниках. Они бежали к полю с носилками.

Мне казалось, что время остановилось. Я смотрела, как эти люди склонились над Джонни, чтобы положить его на носилки.

Крики и поздравления сменились приглушенным шепотом.

Мое сердце, которое все эти минуты застыло на паузе, отчаянно забилось, когда Джонни медленно сел.

Глаза были открыты, грудь вздымалась, и хотя не оставалось сомнений, что ему очень больно, он был жив.

Он мотал головой и отказывался от всех предложений уложить его на носилки.

Слов я не слышала, но его губы быстро двигались, он мотал головой и что-то рявкнул санитарам.

Наконец они прекратили попытки ему помочь и ушли с поля.

Толпа учеников из Томмена и Ройса захлопала, когда Джонни встал на ноги.

Его руки лежали на плечах у Хьюи и Гибси, голова была опущена, и он хромал, уходя с поля.

Его практически уносили.

Мгновение я просто стояла на четвереньках, руками и коленями в грязной траве, провожала его глазами и просто дышала, позволяя цунами облегчения затопить меня.