С. Стивенс - Легкомысленные
Эван в очередной раз шмыгнул носом. По моей щеке скатилась новая слеза. Я была слишком потрясена его откровениями, чтобы утереться.
– Они были отпетыми сволочами, но их смерть все равно стала для него ударом. Он пришел в полный раздрай и рассказал мне, как они с ним обращались. Некоторые его истории… – Эван прикрыл глаза и покачал головой, слегка содрогнувшись.
Я тоже закрыла глаза, припоминая мои разговоры с Келланом о его детстве. Он никогда не расписывал в деталях, что делал с ним отец. По лицу Эвана я поняла, что он узнал нечто действительно страшное и был всерьез потрясен. Я была рада не знать подробностей и в то же время сгорала от любопытства.
Когда Эван вновь посмотрел на меня, его глаза полнились состраданием к другу.
– Не скажешь, что он вырос в любви. Наверное, поэтому он трахался направо и налево. Я знаю, это прозвучит странно, но… Он всегда держался с женщинами немного необычно. – Эван сдвинул брови: сам того не зная, он правильно оценил своего товарища. – Он не муфлон вроде Гриффина. Он сходился с ними чуть ли не с надрывом. Как будто отчаянно хотел полюбить и просто не знал как.
Эван повел плечами и рассмеялся.
– Дико звучит, я понимаю. Я не психолог. Но мне все же кажется, что он разглядел в тебе что-то, вот и рискнул. Думаю, ты понимаешь, что ты значила для него. – Он положил руку мне на плечо. – Точнее, значишь.
Стараясь не расплакаться, я прикрыла рот рукой. Я была уверена, что Эван не все знал о детстве Келлана, но понимал намного больше, чем, очевидно, считал тот. Эван грустно улыбнулся моей реакции:
– Я не пытаюсь сделать тебе больно. Наверное, я просто хотел, чтобы ты знала: он все еще думает о тебе.
Мы простились, и он ушел. По моим щекам вовсю струились слезы. Я не могла сказать Эвану, что, пусть я и знала, что в какой-то момент и вправду что-то значила для Келлана и тот, может быть, действительно обо мне думал, из-за промаха Мэтта мне было известно и то, что Келлан ладился к другим. Мне нравилось думать, что он принуждал себя к этому, но у Келлана было полное право освободиться от меня. Я нанесла ему ужасную рану. Но Эван не должен был знать. Об этой части жизни Келлана я не хотела говорить ни с кем.
И пусть я скучала по моим «Чудилам», меня отчасти радовало, что мы встречаемся редко. Это было слишком болезненно. И разумеется, тот, кого я действительно хотела видеть, скрылся в тени… И я не тревожила его, хотя меня это в известном смысле убивало.
Глава 26
Любовь и одиночество
Наступил март, и воздух еще был тронут зимним морозом, но уже повеяло возрождением. Университетские вишни стояли в полном наряде, и во дворе воцарилось буйство розового, всякий раз облегчавшее тяжелую ношу, лежавшую у меня на сердце.
Зима выдалась непростой. Одиночество не могло меня радовать, а его в последнее время хватало с избытком. Сестра моя порхала там и тут, быстро влившись в компанию красивых девиц из «Хутерс». Я слышала, что они должны были попасть в фирменный календарь на следующий год.
Дженни время от времени пыталась меня вытащить, но мы работали в разные смены, и нам было очень трудно подыскать вечер, когда у обеих был бы выходной, а я не готовилась бы к семинарам. Нам удавалось сбегать в кино или выпить кофе перед ее сменой, однако реже, чем мне того хотелось.
Я была занята в университете и занята на работе, много времени уходило даже на общение с Денни. Мы жили в разных часовых поясах, и выражение «телефонные кошки-мышки»[30] наполнилось для нас новым смыслом. Но сердце мое не могло быть достаточно занятым, чтобы не тосковать по Келлану. Это было попросту невозможно.
Может, я и устроила себе трехмесячное восстановление после нашего самочинного расставания, однако зависимость, лежавшая в основе всего, никуда не исчезла и пульсировала в моих жилах. Сердцебиение выстукивало его имя, и я изо дня в день кляла себя за глупую ошибку. Как я могла быть настолько тупой и трусливой, чтобы оттолкнуть такого замечательного человека?
Однажды вечером Анна нечаянно наступила мне на больную мозоль. Она была в ванной, собираясь в клуб с какими-то друзьями. Склонившись, Анна сушила свои шелковые волосы, и фен придавал ее уже безупречным локонам дополнительный объем. Когда я вошла, она уже взбивала и пушила свои пряди. На ней был топик с голой спиной, для которого на улице было слишком холодно, однако мое внимание привлекло другое: цепочка, сверкнувшая на шее.
Я замерла на пороге. Мой рот приоткрылся, а к глазам подступили слезы.
– Где ты это взяла? – Слова давались мне с величайшим трудом.
На миг смешавшись, Анна уставилась на меня, а после сообразила, что мой взгляд прикован к ее цепочке.
– А, это? – Она пожала плечами, и та дрогнула на ее кремовой коже. – Была упакована с моими вещами. Понятия не имею, откуда она взялась. Но миленькая, правда?
Я не могла вымолвить ни слова, неверящими глазами взирая на серебряную гитарку, которой Келлан любовно простился со мной. Крупный бриллиант поблескивал, отражая электрический свет, и его сияние усиливалось сквозь слезы, пока не разлилось радугой.
Сестра, похоже, заметила, что я на грани срыва.
– О боже… Так она твоя, Кира?
Я моргнула, и зрение стало четче – слезы вытекли. Анна торопливо завела руки за шею, чтобы расстегнуть замок.
– Я не знала. Извини.
Она буквально швырнула мне цепочку, едва избавилась от нее.
– Да ничего, – пролепетала я. – Я просто думала, что потеряла ее.
Или что ее забрал Келлан.
Анна кивнула и крепко обняла меня, а затем застегнула на мне цепочку, так как я не хотела к ней прикасаться. Покончив с этим делом, она прошептала:
– Это Келлан тебе подарил?
Анна отступила, и я кивнула, роняя слезы.
– В тот вечер, когда он уходил и нас застукали.
Я провела пальцами по серебряной безделушке, которая показалась одновременно жгучей и прохладной.
– Кира, почему ты не хочешь с ним видеться? Он постоянно в «Пите» и все еще…
Замотав головой, я не дала ей закончить:
– Я сделаю ему только хуже. Он сам захотел этого пространства, чтобы дышать. – Взглянув на Анну, я прерывисто выдохнула. – Я стараюсь хотя бы раз сделать так, чтобы вышло лучше для него. К тому же я уверена, что у него уже кто-то есть.
Анна печально улыбнулась, поправляя мне волосы.
– Ну ты и дура, Кира, – заметила она тепло и тихо.
– Знаю, – отозвалась я с горестной улыбкой.
Она покачала головой и словно подавила подступившие чувства.
– Ладно, тогда почему ты никуда не ходишь с нами, девчонками? – Анна резво подвигала бедрами. – Пошли танцевать.
Я вздохнула, припомнив последний раз, когда я была с Анной на танцах.
