Фиона Уокер - Французский поцелуй
Он вылез из постели и налил себе стакан минеральной воды.
Рядом в ванне кто-то принимая душ и фальшиво напевал.
Шипучая вода была неприятно тепловатой. Подавив тошноту, Найл открыл окно и поглядел на ночное небо.
Легкий ветерок шевелил его волосы. Найл оперся на подоконник и сел между цветочными горшками.
Он зажег сигарету, затянулся и стал ждать падающую звезду — загадать, чтобы Тэш его полюбила.
От горячей воды в голове у Тэш прояснилось. Она шла обратно очень злая на Макса.
Она даже остановилась перед зеркалом в коридоре, чтобы отрепетировать соответствующее выражение лица и придумать парочку очень умных замечаний.
В пьяном энтузиазме девушка ввалилась в спальню и уже открыла рот, чтобы произнести первую свою заготовленную реплику.
Макс спал: большой палец во рту, чистые волосы растрепаны, одна рука откинута в сторону, как бы приветствуя се. Рядом на подушке валялось письмо Тодда, на другой стороне которого ее подводкой для глаз он написал:
Прости, что я такой обидчивый идиот. Я тебя люблю.
Вместо того чтобы накручивать мне хвост, лучше свяжи мне свитер из конского волоса с пухом от всех объезженных тобой в Беркшире жеребят.
Разбуди меня, когда вернешься.
Тэш почувствовала, как ее злость начала испаряться.
У нее не хватило смелости специально будить его, но Тэш специально забралась в постель с громким вздохом, так, на всякий случай. Макс не проснулся, и тогда она отодвинула его руку в сторону, так что та упала с порядочной высоты. Но он все равно спал.
Тэш долго взбивала свою подушку, перетянула на себя все одеяло и завернулась в него, похлопала матрас и помахала ногами, чтобы найти самое удобное положение.
Макс удовлетворенно вздохнул, заскрипел зубами, перевернулся, чтобы обнять ее теплой, тяжелой рукой, и начал еще радостнее храпеть; на его спящем лице была забавная усмешка.
Глава шестьдесят первая
— Уилтшер, вставай!
— Еще пять минут, мам.
— Я не мама, я Маркус. Сколько времени?
— Э, подожди… ой, кажется, около десяти.
— Черт! Мы, типа, проспали.
Маркус выпрыгнул из постели и стал искать трусы. Он врезался в дверь шкафа и наступил на вылезающего из мешка Уилтшера.
— Смотри, куда ступаешь, типа, — простонал тот.
— Вставай, придурок! — потребовал Маркус, надевая задом наперед свои двухцветные мешковатые джинсы. — Нам, типа, нужно план придумать, дружище. Нам нужно воссоединить предков, потому что, если мы этого не сделаем, сам знаешь, что будет.
Позднее этим же утром Хуго позвонил Гасу Монкрифу и теперь возвращался с очень широкой и довольной улыбкой. Он вплыл на балкон с видом на бассейн и оперся руками о каменные перила.
Итак, Тэш согласна. Его дальний выстрел попал точно в цель.
Хуго громко рассмеялся, откинул голову назад от счастья и победным жестом вскинул в воздух кулак, а затем повернулся проверить, не смотрит ли кто.
Сегодня днем Тэш уезжает в Лондон. Хуго намеренно спланировал провести весь день вне усадьбы, рассматривая каких-то лошадей с Мари-Клер. Он знал, что ему придется тихо сидеть и ждать, когда она приедет в Беркшир. Из-за постоянного присутствия Макса он не мог за последние сутки перемолвиться с Тэш наедине и парой слов. Но Александра уверила его, что эта помолвка является ужасной ошибкой и что Тэш питает к Хуго гораздо более сильные чувства, чем он подозревает.
«Дорогой, Тэш давно в тебя влюблена, — так она говорила. — Просто подожди, пока она толком разберется с Максом. Девочка не любит, когда на нее давят. Почему бы тебе не написать ей письмо или что-нибудь в этом роде? Пусть оно будет шутливым, но приправь его романтическими цитатами. Я тебе обещаю, что ей понравится».
Но Хуго не был знатоком романтической поэзии, так что Александре пришлось ему помочь.
Он посмотрел на часы и вздрогнул: пора двигаться на встречу с Мари-Клер.
Он достал ручку из кармана своей темно-синей рубашки и прошел сквозь двойные двери в китайскую гостиную, где уселся за грязный письменный стол Александры. Хуго смахнул с него все записки в одну сторону и извлек чистый лист толстой, кремового цвета бумаги и начал писать.
— У вас большой опыт работы с детьми?
София оторвалась от своих записок и посмотрела на длинные красные ногти сидящей перед ней девушки.
— Oui, madam.[73]
— И вы умеете готовить, я надеюсь?
София созерцала пышные блондинистые волосы девушки и ее бездонные голубые глаза, в своей бумажке она черкнула: «без лифчика».
— Oui, madam.
Девушка смотрела в окно в кабинете на Хуго, который сейчас забирался в «пежо», на нем были темные очки.
— Опыт обращения с лошадьми?
— Oui, madam.
— Хорошо. — София обратила внимание на модные розовые замшевые туфли, которые выгодно подчеркивали тонкую загорелую лодыжку. — А как у вас с английским?
— Oui, madam.
— Нет, — вздохнула София. — Я хотела узнать, какой у вас уровень владения языком?
— Oui, madam.
София тяжело вздохнула и отправила претендентку восвояси.
— А я думаю, что она вполне мила.
Бен сильно покраснел. София стрельнула в мужа испепеляющим взглядом.
— Бен, если ты собираешься думать, то пожалуйста, делай это молча.
— Bien sur,[74] Лисетт должна остаться у нас. — Паскаль радостно улыбнулся Люсьену. — Я вчера сказал ей и Най-лу, что они могут оставаться у нас так долго, как им захочется.
— А.
Люсьен неловко сморщил свои серые глаза и взъерошил волосы, понимая, что разговор предстоит деликатный.
Александра, которая искала свои туфли, чтобы пойти в деревню за хлебом, тяжело вздохнула. Чем больше гостей, тем больше расходов. Ей не нравилось, что ее семья так быстро разъезжается, а посторонние люди остаются на неопределенный срок.
— Э… я думаю… возможно… могут возникнуть некоторые проблемы, Паскаль.
Люсьен остановился, вытирая голову полотенцем.
— Что такое?
— Видишь ли, кажется, Лисетт не в восторге от пребывания Найла поблизости.
Паскаль рассмеялся.
— Oui, oui.[75] Милые бранятся — только тешатся. Сот-prenez?[76]
Люсьен слабо улыбнулся и продолжал.
— Вчера вечером я говорил с Лисетт. Она не хочет и дальше проводить время под одной крышей с Найлом. Кажется, у них не получилось уладить разногласия.
— Ох, бедный Найл! — Александра прекратила поиски туфлей и посмотрела на Люсьена. — Какой ужас.
— Да уж, — Люсьен не выдержал ее взгляда и начал отчаянно вытирать полотенцем уши. — Но вы же понимаете всю сложность ситуации.
