Бетси Фюрстенберг - Зеркало, зеркало
— Хватит! — отрезал Карло. — Жозефина Лапуаре — дочь моей экономки. Ее социальный статус коренным образом отличается от твоего. Марианна жила под моей крышей в Лайфорд-Кэй с тех пор, когда ты была еще ребенком, по одной-единственной причине — чтобы заботиться о тебе. Я содержал эту женщину и ее дочь, а они присматривали за тобой. Теперь Жози вольна оставить службу у меня и попытаться устроить свою жизнь самостоятельно. Если она изберет этот путь, я пожелаю ей всего лучшего. Но сюда я выписал ее только как твою горничную и компаньонку. Пока она у тебя на службе, к ней будут относиться с должным уважением, но не как к гостье.
— Но в Нассау мы всегда ели с Жози за одним столом, — повторила девушка.
— Франческа, тебе пора осознать твое высокое положение. Марианна допустила ошибку, хотя и вполне понятную, ведя себя по отношению к тебе слишком фамильярно. Твоя дружба с ее дочерью затянулась. Марианне следовало бы объяснить Жози, что та должна знать свое место.
Франческа огорчилась и растерялась. Она приехала домой, в палаццо, отпраздновать свой восемнадцатый день рождения… и отчасти принять на себя обязанности хозяйки. Почему же отец не позволяет ей устроить жизнь по своему вкусу? Может, у него такие допотопные взгляды, что он считает женщин не способными самостоятельно принимать самые простые решения? Неужели отец полагает, что она должна покоряться во всем его воле?
— Папа, прошу тебя, выслушай мою точку…
Карло жестом остановил ее:
— Со слугами за одним столом не обедают.
По его тону Франческа поняла, что вопрос закрыт и, вполне возможно, навсегда.
Двое слуг поставили на стол подносы. Когда Эмилио снял тяжелую серебряную крышку, Франческа на миг закрыла глаза. Учелини с кукурузой. Крошечные коричневые птички, такие нежные, что их мясо отделилось от хрупких косточек. Она всегда съедала только овощи и кукурузу, а учелини отодвигала в сторону.
— Как прошел визит к Ренате? — поинтересовался граф.
Франческа стала рассказывать, но вскоре поняла, что отец не слушает ее. Ах так? Она решила привлечь его внимание:
— В альбоме Ренаты я обнаружила одну мамину фотографию.
Карло бросил на дочь пронзительный взгляд.
— На маме было белое облегающее платье с блестками, а на ее спутнице… точно такое же, но черное…
— У Ренаты безукоризненный вкус, — перебил дочь Карло. — Можешь полностью положиться на нее.
— А кто мамина спутница, папа?
Граф смертельно побледнел, на лбу у него выступил пот.
— Вероятно, какая-то светская дама, с которой Сюзанна познакомилась на вечере. Думаю, она не представляет никакого интереса.
— Эта дама показалась мне знакомой, — заметила Франческа.
— Возможно, в детстве ты видела ее, как и многих приятельниц матери. Но ты так и не рассказала мне про бальное платье.
Франческа поняла, что ей не удастся вытянуть из отца никаких сведений о женщине в черном платье. Что же связано с этой женщиной, о которой никто не хочет говорить? Услышав вопрос Франчески, Рената буквально выставила ее из дома. А теперь и отец утверждает, будто женщина в черном «не представляет никакого интереса».
Девушка вдруг осознала, что палаццо Нордонья скрывает тайны, в основном связанные с ее матерью.
Эмилио, войдя в столовую с бутылкой вина, сразу заметил необычную бледность графа и, пытаясь уяснить причину этого, перевел взгляд на Франческу. Девушка рассказывала что-то о походе по магазинам, но граф явно не слушал ее.
Встревоженный, дворецкий разлил вино. Лицо графа блестело от пота. Он напоминал затравленного зверя. Эмилио снова посмотрел на Франческу. Чем же она так расстроила графа?
Дворецкий знал, что у графа Карло Нордоньи поводов для беспокойства больше чем достаточно. Ему совсем не нужны новые проблемы. В последнее время граф слишком много пил, усердно работал над своим сочинением, проводил долгие часы, затворившись в кабинете. Он пренебрегал бизнесом, в частности, виноградниками, пожалуй, самым надежным источником дохода для Нордоньи. А теперь, с возвращением молодой графини, все попытки Эмилио не выйти из бюджета пойдут насмарку. Граф приказал не жалеть средств, чтобы предстоящее вступление Франчески в общество стало самым ярким событием сезона во всей Европе. Оркестр, обед, шампанское, платье Франчески — все должно отвечать самым высоким требованиям. Эмилио уже начал обдумывать, какие распоряжения следует отдать завтра персоналу. Нужно открыть каждую комнату, везде навести лоск, вымыть и вычистить все до последней изразцовой плитки. Послушные ему слуги вдохнут в палаццо новую жизнь, которая, впрочем, продлится всего одну ночь. Но в эту ночь палаццо вновь предстанет во всем своем ослепительном великолепии. Ладно, по крайней мере Карло и его дочери будет что вспомнить впоследствии.
Граф подал знак, чтобы внесли десерт. Эмилио поставил на середину стола серебряную вазу с вишнями, политыми бренди, и жестом фокусника поджег спиртное. Голубые язычки пламени взметнулись вверх, серебряные павлины засияли.
Франческа заметила, что отец тревожно всматривается в нее. Несомненно, расспросы о фотографии матери рассердили его. Однако сейчас во взгляде Карло чувствовалось более глубокое недовольство. Девушке казалось, будто отец, внимательно изучив ее, пришел к выводу, что она не соответствует его представлениям о том, какой должна быть дочь Карло Нордоньи.
Франческа потупила взор. Конечно, она несравнима с матерью: не так красива и ослепительна, как Сюзанна, и этого отец ей никогда не простит. Даже когда девушка пыталась доставить отцу удовольствие, Карло совсем не интересовался дочерью и предпочитал ее обществу уединение в кабинете. Ее молчание раздражало графа, ее разговоры были ему скучны, и он не скрывал опасений, что Франческа не сможет соответствовать своему титулу. Ничего удивительного, что Карло столько лет держал дочь на расстоянии, а прошлой зимой не приехал, как обычно, на Рождество. Сердце девушки упало, когда она услышала:
— Прости, Франческа, я не останусь на десерт. Но ты, пожалуйста, угощайся в свое удовольствие. — Карло поднялся и велел Эмилио принести ему в кабинет бренди. Подойдя к дочери, граф быстро поцеловал ее в лоб. — До завтра, дорогая.
— Но, папа, я хотела назвать тебе по памяти список гостей. Я знаю все имена наизусть. Принц Райнер и принцесса Грейс, Ага-Хан… — Она понимала, что ведет себя как школьница, желающая похвастать знаниями перед учителем, но не могла остановиться.
— За завтраком, cara.
Граф повернулся и вышел из комнаты.
Франческа так и не тронула вишни. За все годы, что она прожила с Марианной и Жози, ее никогда не оставляли за десертом одну.
