Лиз Айлэнд - Розовое гетто
— Да, глупо.
— Но такая уж Мэри Джо. Ты обратила внимание на эту кружку с девочкой? Она пила из нее, когда еще была помощником редактора. Почти двадцать лет назад! Когда начала здесь работать, кружку подарил ее тайный Санта-Клаус. И она в это верит.
— Может, причина в глубокой психологической связи, которую она видит между кружкой и продвижением по службе?
— Да, и эта причина прежде всего говорит о том, что она одержимая. — Андреа вздохнула. — Что ж, пора за работу.
Когда мы потащились к нашим каморкам, я почувствовала, как желудок у меня завязывается узлом. Будто меня выгнали из детского садика. Знакомство с людьми — с этим смогла справиться. Это я умела.
А вот работа… Вот где у меня были большие сомнения.
4
К ленчу я наконец-то начала расслабляться, и не только потому, что усвоила главное: шансы на то, что меня не уволят в первый же день, очень даже велики.
Я боялась, что не найду чем заняться, едва Андреа оставит меня, и буду сидеть, тупо уставившись на груды папок с рукописями. Но что я действительно умела, так это транжирить время. Прежде всего проверила компьютер. Игру «Пасьянс» никто не стер. Я даже нашла «Пинбол». Но для начала следовало решить вопрос с электронной почтой, поэтому я тут же создала себе почтовый ящик: [email protected] А после этого разослала письма родственникам и друзьям, дабы похвалиться только что обретенной причастностью к корпоративному миру.
Моя сестра Эллен откликнулась первой. Год назад она окончила юридический факультет и теперь работала в адвокатском бюро в Кливленде.
«Поздравляю! Я не читаю любовные романы, так уж вышло, но как здорово там работать. Может, следующим летом пришлешь мне несколько книг, чтобы я почитала их на пляже (я обязательно прочту… только на моей работе об этом знать не должны). Целую, Э.».
Когда я вновь посмотрела на свой электронный адрес, слово rabbot вызвало у меня какие-то странные ассоциации. То ли я неправильно написала слово rabbit[28], то ли придумала новое слово из rabbit и robot. Я начала представлять себе названия плохих научно-фантастических фильмом. «Атака рэбботов-убийц».
А потому, после долгих размышлений и выписывания в блокнот различных вариантов, я изменила электронный адрес на более респектабельный: [email protected] И разумеется, мне пришлось разослать всем письма с измененным адресом.
Эллен опять откликнулась мгновенно.
«Перестань тянуть резину и принимайся за работу. Э.
Да, и мои сослуживицы хотят знать, готовила ли ты к публикации какие-нибудь книги серии „Регентство“. Я думаю, им нравятся романы в стиле Джейн Остин… и они, если на то пошло, наверное, не так плохи. Тебе действительно дают их бесплатно?»
Я отметила для себя, что нужно послать Эллен несколько книг.
Так или иначе, но возня с электронной почтой заняла часа полтора. И не успела я в третий раз сыграть в «Пинбол», как в дверь постучала Андреа. Я тут же убрала игру с экрана и развернулась к двери.
— Как дела?
— Отлично.
— Ленч?
Я ракетой взлетела со стула.
— Конечно.
Из-за спины Андреа показалась Рита.
— Я угощаю.
— То есть деньги пойдут с расходного счета, — перевела Андреа.
По пути мы заглянули в кабинет Касси.
— Пойдешь с нами на ленч? — спросила ее Рита.
На столе, рядом с рукописью, которую читала Касси, стоял пластиковый контейнер с хлебными палочками и сельдереем. Тут же лежало наполовину съеденное яблоко.
— Я бы с удовольствием, но дала себе слово прочитать эту рукопись сегодня. — Она заметила, как я вытаращилась на ее еду. Как любой давний знакомец «Уэйт уочерс»[29], я знала, что такое хлебные палочки. Иной раз спрашивала себя, ест ли их кто-нибудь еще, помимо давних знакомцев «УУ».
Я улыбнулась Касси, почувствовав родственную душу.
Ответной улыбки не последовало.
— Так что я посижу.
— Как хочешь, — пожала плечами Рита. — Мы вернемся через сорок пять минут.
В контору мы приползли через два часа, набив желудок китайской едой. Я ожидала, что коллеги расскажут, чего от меня ждут на новой работе. Вместо этого наслушалась сплетен. Обо всех. При этом не было сказано ни слова ни о чьих-то романах, ни о шокирующих секретах «Кэндллайт», ни о денежных скандалах, хотя со стороны по тону Риты и Андреа могло показаться, что речь именно об этом.
«Ты знаешь, Энн каждый день отдает своего песика в службу присмотра за собаками».
«Должно быть, это стоит ей бешеных денег».
«А на кого еще ей их тратить? У женщины никакой личной жизни. Печальная история».
«Печальная. Ей бы попробовать знакомства в онлайне».
«Сначала ей стоило бы что-то сделать со шрамами от угрей».
«Интересно, эти операции оплачиваются по страховке?»
«Она могла бы оплатить операцию сама, если б не тратила все деньги на свою псину».
Мне задали несколько вежливых вопросов, от ответа на которые я постаралась уйти. (Если уж Энн и дневная служба присмотра за собаками вызывали такие пересуды, можно было представить себе, какие пошли бы разговоры, если б они узнали, что я живу в одной квартире с бывшим бой-френдом.) К тому времени, когда подали печенье с сюрпризом[30], мне уже казалось, что я работаю с ними много месяцев, а не первый день.
Вернувшись, я продолжила множить свои достижения. Пару раз разложила пасьянс, и очень удачно. Несколько человек, из тех, с кем я познакомилась утром, заходили, чтобы узнать, как я устроилась. Причина, судя по всему, состояла в том, что каждый хотелось оторваться от собственного стола.
В какой-то момент в мою клетушку набились три младших редактора и Линдси, помощник редактора. Разговор пошел о том, кого из знаменитостей им удалось увидеть в Нью-Йорке. Энн (которая не могла оставлять песика одного в пустой квартире) стояла в очереди в кулинарии следом за Леонардо Ди Каприо. Это впечатляло. Из всех знаменитостей я видела только Эла Роукера[31]. Он шел по центральному проходу зрительского зала в кинотеатре, куда мы пришли с Флейшманом, чтобы посмотреть «Цыганку»[32].
Линдси тоже нашла что сказать.
— Вупи Голдберг ходит к тому же дантисту, что и я.
Понятное дело, все ахнули.
— Не может быть! — воскликнула Маделайн. — К твоему дантисту?
Линдси аж раздулась от гордости, чувствуя, что поразила остальных.
— Я однажды видела ее в приемной. Как мне сказали, она приходила, чтобы снять с зубов камень.
— И кто он? Где принимает?
— Доктор Штайн. А принимает он на Восемьдесят пятой улице.
