Франсин Мандевилл - Полночь в Париже
Она остро чувствовала присутствие Джека. Чувствовала его широкие мощные плечи, обтянутые легким хлопковым джемпером, и то, как идет ему этот свитер цвета слоновой кости, прекрасно оттеняющий его загар. Чувствовала его мускулистый торс, сужающийся к тонкой талии, и дальше — стройные бедра, длинные сильные ноги в черных джинсах «Деним». Джинсы сидели как влитые — ведь он был крупный мужчина в расцвете сил и лет.
А сильнее всего чувствовала на себе его взгляд — Джек неотрывно смотрел на нее, ловя каждую ее мысль, каждый оттенок чувства, и, казалось, хотел от нее того же.
Кендра не выдержала жара пламени, полыхавшего в его глазах, — отвернулась, притворившись, что ее интересует вид из окна. Слишком много чувства, слишком много искренности в его взгляде. В самом тайном, самом дальнем уголке своего сердца она отдавала себе отчет в том, как сильно ее к нему влечет. Но ведь нельзя же ответить на призыв мужчины, с которым познакомилась всего три часа назад. Нельзя же поощрять мужчину, о котором не знаешь практически ничего и которого, по всей вероятности, видишь в последний раз в своей жизни.
Ведь она благоразумная и практичная деловая женщина. Разве нет?
— Расслабьтесь, — Джек наконец нарушил затянувшееся молчание. — Если вы стиснете эту коробку чуть сильнее, то проткнете картон. Кстати, что вы там храните? Государственные тайны?
— Нет. Буркели настояли, чтобы я приняла награду. — Она открыла коробку и показала ему черную сумочку.
— Высокий класс. Но я удивлен.
— Я тоже. Я не ожидала никакой награды. — Она поморщилась. — Вы не можете себе представить, как мне было неловко, но Жан-Мишель был непреклонен.
Джек покачал головой:
— Я имел в виду другое. Люди типа Буркеля, как правило, в качестве награды выписывают чек.
Кендра вспыхнула.
— Это он тоже сделал.
— А почему вы так смутились? Если бы не вы, Реми до сих пор был бы в руках похитителей и подвергался опасности. Очень немногие люди в подобных случаях оказываются готовы вмешаться. Вы потрясли меня сегодня своей решительностью и самообладанием. Так что наслаждайтесь богатством — побалуйте себя чем-нибудь на эти деньги.
— Наверное, вы правы, — пробормотала она, обрадованная похвалой, но не решаясь назвать сумму, которую ее вынудили принять.
Она еще не успела подумать, чем можно «побаловать себя на эти деньги». В сущности, она вообще не успела подумать о том, что влечет за собой обладание 350 000 долларов. Одно только наличие этого чека уже лишало ее спокойствия. Она с трудом представляла себе такую сумму на своем сберегательном счете, не то что в кошельке.
Нет, пока она не собиралась думать о том, куда употребить эти деньги. Позже, гораздо позже… когда легкая истерика, которая охватила ее сегодня, пройдет сама по себе. А пока она будет думать о невероятной роскоши видеть Париж из окна лимузина. Еще не нужно думать о том, как взбудоражил Джексон Рэндалл все ее чувства. А также куда девался ее здравый смысл.
— Посмотрите, — указала Кендра на Триумфальную арку, волшебно выросшую на самой высокой точке Елисейских полей.
Последние лучи заходящего солнца окрашивали небо прощальными вспышками ярких красок. Розовый и лиловый, лимонный и бирюзовый сплетались, образуя как бы театральный задник для величественной громады Арки с великолепными скульптурами. Лимузин скользнул в хаос транспортного потока и стал объезжать памятник по кругу.
Вдруг шофер, не сбавляя скорости, резко повернул в одну из двенадцати улиц, лучами расходящихся от Арки. Кендру швырнуло на спинку сиденья, вытянув руку, она пыталась удержать равновесие. Далеко впереди на фоне вечереющего неба вырос силуэт Эйфелевой башни.
— Этот парень ездит, как пенсионер, — с презрительным смешком сказал Джек, видя, что лимузин обогнали несколько машин. — На повороте надо было наддать газу и резче вывернуть руль вправо.
— Вы с ума сошли! Тогда бы я точно очутилась у вас на коленях!
Лицо Джека осветила медленная, ленивая улыбка:
— Именно.
Такая улыбка способна заставить женщину забыть о времени, пространстве и приличиях, подумала Кендра, злясь на себя за то, что ей была приятна эта невероятная наглость. Положительно, этот мужчина опасен для женского душевного покоя.
— Я… позвоню-ка я девочкам.
— Позвоните, — сказал он, глаза его лучились пониманием.
После первого же гудка Кендра услышала в трубке голос Мэри Ли Тэйлор.
— Кендра, с тобой все в порядке? А с Реми? Что происходит? Когда ты вернешься?
Взволнованный голос девочки, ее вопросы громко звучали прямо в ухе Кендры. Она на полдюйма отвела телефонную трубку и улыбнулась.
— Со мной все хорошо, и с Реми тоже. Он был похищен…
— Похищен? Бедный малыш!
— С ним ужасно обращались, но сейчас он уже едет домой с родителями и дедушкой. — Кендра слегка коснулась руки Джека, чтобы привлечь его внимание, и указала на сияющий золотом купол и просторную зеленую эспланаду Дворца Инвалидов. — Это целая история. Я все расскажу, когда вернусь в отель.
— А когда ты вернешься?
— Не позже чем через час, — пообещала она, чувствуя, как мощный бицепс Джека рефлекторно напрягся под ее пальцами. Какой он надежный и сильный! Такие мускулы даются полной опасностей жизнью, а не гимнастическими упражнениями.
Джек наклонился к ней, выглядывая в окно с ее стороны, одной рукой опираясь о полированный бар, а другую вжав в кожу сиденья рядом с ее коленом.
— Наполеон похоронен во Дворце Инвалидов? — прошептал он прямо ей в ухо, в то время как она продолжала говорить.
Кендра кивнула, изо всех сил стараясь не потерять нить разговора с Мэри Ли. Вопрос был совершенно невинный, но Джек тронул ее ухо губами, его теплое дыхание овеяло прядь на виске, а низкий голос вызвал, целую толпу грешных помыслов. Мысль о том, что, просто распрямив согнутые пальцы, он может коснуться ее обнаженной ноги, заставила ее сердце биться чаще.
— Как вы там, девочки?
— Отлично. Но мы беспокоились о тебе.
— Не беспокойтесь, мои хорошие. Со мной тоже все отлично.
Отлично? Голос ее звучал так, словно она задыхается. Да она и задыхалась. Если бы Джек не дышал ей в ухо, шепча свои вопросы и мнения по поводу всего, что встречалось им на пути, она бы совершенно спокойно говорила с Мэри Ли. Атак приходилось безуспешно бороться с волнением, сжимавшим горло и не пускавшим воздух в легкие. Еще немного, и французское правительство сможет похоронить ее во Дворце Инвалидов, рядом с Наполеоном.
— Кендра, у тебя странный голос.
— Должно быть, телефон в машине искажает…
