Полина Поплавская - Бриз для двоих
– Нора, – вновь приступила к разговору Эмили. – Я много передумала и перечувствовала за это время…
– Если можно, без предисловий, более кратко и менее красноречиво.
«Какое хамство!» – подумала Эмили, но промолчала. Она собрала всю волю, чтобы сдержать собственный непокорный характер и не затеять обычную словесную перепалку. Но фраза Норы сбила ее с мысли. Волнуясь, Эмили не могла сразу найти слова для продолжения и вдруг, неожиданно для себя, попросила:
– Останься на этот раз со мной! Не надо, не надо ехать!
– Ах, вот в чем дело! – произнесла Нора, и на ее губах появилась презрительная усмешка.
– Доченька! – почти крикнула Эмили, словно пытаясь этим криком зажать Норе рот, – я виновата перед тобой! Я только сейчас поняла, как…
– Это смешно, мама, – вставая, сказала Нора. Лицо ее было серьезно и холодно. – Эта жалкая роль не для тебя. Ты всегда умела ценить себя. И это достойно уважения.
– Мне нужно не уважение моей дочери…
– А что же? – перебила Нора. – Любовь? Полно, мама, ты давно уже сама не любишь меня и не ждешь от меня проявлений дочерних чувств. Для такого рода вещей есть Никки. И не только… – Она горько усмехнулась. – С моей помощью ты, можно сказать, обрела сына… Твои нежные с ним отношения стали последней каплей…
– Он вырос без родителей, без дома… – потерянно проговорила Эмили. – Ему нужна была ласка, нужна была мать.
– А мне – не нужна была? – воскликнула Нора. – Он ее приобрел! Но за мой счет! Впрочем, – она поджала губы, – у меня ее никогда и не было. Я тоже выросла без матери… и без отца.
Она резко развернулась и вышла. На какое-то время Нора поднялась к себе, а потом ее гордый профиль промелькнул в дверях гостиной. Эмили не окликнула дочь. Она встала и выглянула в окно. И смотрела на высокую женщину, удалявшуюся от дома уверенной быстрой походкой, пока та не скрылась из вида.
– Взгляни-ка, – Рэй легонько толкнул локтем водителя такси и кивнул на переходившую через улицу женщину.
Майка на тонких бретелях облегала высокую грудь, прямая, до колен, светлая юбка подчеркивала ровный загар красивых ног. Лица он, правда, не разглядел – слишком быстро женщина прошла мимо, но на лицо он всегда смотрел в последнюю очередь.
– Так что? – спросил таксист. – Может, выйдешь? – Он подмигнул пассажиру.
– Нет, – Рэй внезапно помрачнел, – сейчас мне надо в другое место.
Спустя несколько дней Нора уехала. Эмили больше не пыталась поговорить с ней, и они даже не попрощались: Эмили просто не смогла заставить себя спуститься вниз. Она только наблюдала из окна, как дочь что-то наставительно говорит Никки, взмахивая иногда указательным пальцем перед ее лицом. «Классная дама», – подумала Эмили и сейчас же упрекнула себя: снова это ироничное высокомерие!
Нора в последний раз помахала дочери из машины. Наверх, на окна комнаты Эмили, она так и не взглянула. А ведь Фрэнка мамочка непременно провожает – и встречает, и провожает, оседлав свою развалюху. «Нора, мой тебе совет, не потеряй его, ты вряд ли встретишь еще такого мужчину. Он чудный, как ты этого не видишь?» – «Мама, он бегает за каждой юбкой, а на меня, твою дочь, не обращает никакого внимания, ты находишь это чудным?» – «Ах, это все такая ерунда, поверь мне! К тому же ты сама делаешь ошибку за ошибкой, сама отталкиваешь его», – и ни слова больше, только ироничная улыбка. Кажется, она даже хотела, чтобы они расстались, ведь она-то не потеряла Фрэнка, только из приличия не виделась с ним какое-то время. Фрэнк… Нора с силой хлопнула дверцей автомобиля. Почему до сих пор воспоминание о нем причиняет ей боль? Неужели никогда она не сможет подумать о нем равнодушно? Нора не просто злилась, одно упоминание этого имени приводило ее в бешенство. А Эмили празднует с ним каждый свой день рождения и еще смеет упрекать ее в том, что она не хочет к ним присоединиться… Верно она ответила, – нет у нее матери и никогда не было, она была лишь воспитанницей этой страшной женщины, так и не осознавшей всю степень своей вины… Как она вообще может жить, как смогла прожить эти тридцать лет? Неужели даже кошмары ее не мучают? «Я только теперь поняла…» – что ты поняла, мама? Что отняла у меня отца? Что приложила руку к тому, чтобы я потеряла мужа? За что ты мстишь мне всю жизнь? За то, что я родилась?
– Время полета до Нью-Йорка – один час пятьдесят минут. Наша авиакомпания надеется, что вы приятно проведете это время.
– Да уж черта с два! – проговорил мужской голос рядом.
Нора оторвалась от своих мыслей и повернула голову. Ей ослепительно улыбнулись.
– Терпеть не могу летать, – пояснил попутчик.
– Так не летайте! – раздраженно заметила она.
– В машине слишком долго и жарко. А поезда смертельно надоели.
«Странный тип», – подумала Нора, пожав плечами в ответ.
– Просто я слишком много ездил в последнее время, – он помолчал. Потом, окинув ее внимательным взглядом, возобновил разговор: – Готов поклясться, я вас где-то недавно видел. Только вот где?
Нора скривила губы: какая банальность!
Джуди бесконечно перебирала в памяти все события последних дней. «Ну, здравствуй, дорогая… Что ты так побледнела?» И бешеные глаза. И дрожащие губы. И тяжесть руки. Не было страха. И не было обиды. Только опустошенность. Она так и не смогла ничего ему объяснить… Но такая ревность – разве это не свидетельство любви? Значит, все же любит. Но где же счастье, которое призвана приносить любовь?
Его руки, властно сжимающие ее плечи, притягивающие к себе… Она так скучала по этим сильным рукам. И хриплый от возбуждения голос – ей так нравилось, когда он говорил во время секса, все равно что… И эти губы, от их поцелуя кружится голова – столько лет уже кружится голова!
Но почему, почему от всего этого теперь разит такой невыносимой пошлостью?
Ярко-желтое, апельсинового цвета платье, подчеркивавшее все формы безупречной фигуры соседки, слепило Рэю глаза. Светлые волосы, ярко-желтое платье и смуглая от загара кожа. Ему нравились «шоколадные» женщины. «Шоколад с апельсиновым соком в придачу», – мысленно усмехнулся он.
Между тем он едва ли не исповедовался этой женщине, стараясь смотреть в глубину зеленых глаз, а не в глубину выреза платья.
– Наши отношения уже давно дали трещину, – говорил он, – но все же… воспользоваться моим отсутствием… Пока я работаю, она заводит мерзкую интрижку… Это так больно!
– Да, – задумчиво проговорила Нора, глядя в иллюминатор. – Я понимаю вас. Я сама слишком хорошо знаю, что такое измена любимого человека.
– Вы? – с почти искренним изумлением переспросил Рэй. – Кто осмелился изменить столь прекрасной женщине?
