Карен Темплтон-Берджер - В атмосфере любви
Он сел на диван напротив нее, наклонился, взял ее тонкую, на удивление холодную руку в свои и инстинктивно начал растирать, стараясь согреть. Потревоженная его движениями кошка недовольно заворчала.
— Постой, я просто сижу и читаю…
— Ты знаешь, что я не единственный, кто не способен ничего скрыть. Сама расскажешь мне, что с тобой происходит, или мне придется пытать тебя?
Ее глаза округлились. Средиземноморские глаза, страстные и горячие, наследство от матери-итальянки. Когда он последний раз смотрел в них, это были самые что ни на есть обычные карие глаза. Но сейчас в них была печаль.
С коротким усталым смешком Гвин выдернула руку и взъерошила то, что осталось от ее почти черных волос. Она отвела взгляд, но не настолько быстро, чтобы Алек не успел заметить проблеск слез, с которыми она, видимо, отчаянно боролась.
Через минуту Гвин сделала глубокий вдох и посмотрела на него, уже больше не играя роль. Вздернув маленький твердый подбородок, она объявила:
— Я потеряла свою последнюю работу, и у меня кончились деньги. Поэтому я здесь.
— Понятно. — Он зажал свои руки между коленями, испытывая желание снова дотронуться до нее и понимая, что не посмеет сделать этого. — И значит, ты?..
Еще один вздох, тяжелее прежнего.
— Ничего еще не знаю.
Гвин не подала виду, что плачет, но Алек все-таки увидел слезинку. Он просто сейчас возьмет и обнимет ее. Вот и все. Как делал тысячу раз до этого. Сдвинувшись в сторону, он похлопал по дивану рядом с собой.
— Садись сюда.
Он заметил ее нерешительность. Но после колебаний она все же сбросила кошку с колен и подчинилась. Села рядом с ним и уткнулась лицом ему в плечо. Он обнял ее рукой за плечи и прижался щекой к коротким волосам.
— Ну давай, рассказывай.
И она рассказала все, что произошло с ней с тех пор, как она уехала, включая и то, о чем он предпочел бы не знать. Ее доверие, как и всегда, было абсолютно полным. Таким, каким и должно было быть. Он всегда стремился к тому, чтобы она могла полагаться на него, доверять ему как младшая сестра. Но сейчас, вдыхая запах ее мыла и аромат шампуня, глядя на нежную ладонь, лежащую на синих джинсах в каком-то дюйме от его ноги, он чувствовал себя кем угодно, только не старшим братом.
Только однажды в прошлом он испытал подобное чувство. Было лето, и он неожиданно приехал домой из колледжа. Гвин сидела на кухне и ела шоколадное печенье. Это самое обычное зрелище почему-то показалось ему необыкновенно привлекательным — в гораздо большей степени, чем можно было ожидать. Что особенного мог увидеть студент колледжа в шестнадцатилетней школьнице, особенно в этой конкретной школьнице? Но он увидел.
Потрясенный своей реакцией, он попытался разрядить ситуацию, сосредоточив свое внимание на Мэгги и бабушке. Но не мог же он совсем не поздороваться с Гвин. И когда наконец обратился к ней, она вспыхнула и подбежала к нему. Полупрозрачное платье, которое было на ней в тот день, мягко облегало ее маленькую грудь и колыхалось вокруг длинных, как у жеребенка, ног, маленькие босые ступни шлепали по полу. Она обняла его, прижалась мягкими грудями к его груди и, не думая, поцеловала в губы, оставляя сладкий вкус растаявшего шоколада. Конечно же, Гвин сделала это не думая, учитывая ее юный возраст. А вот его возбуждение было явным. Тогда он не посмел ответить. Он даже впал в легкую панику — ведь она несовершеннолетняя! И к тому же это была не просто шестнадцатилетняя девочка, это была Гвин.
Но теперь ей двадцать четыре. Как ему сейчас удержаться от желания взять ее за подбородок и поднять эти пухлые губы к своим губам? На них не будет вкуса шоколадного печенья, но, он догадывался, они будут такими же сладкими. Или еще слаще.
Он почти не слышал последнего рассказа о ее горестях, потому что кровь молотом стучала у него в ушах.
Когда Гвин закончила, Алек с усилием встал и на негнущихся ногах прошел на кухню, намеренно отгородившись от Гвин столом-стойкой, сколь бы символической ни была эта преграда. Лучше что-то, чем ничего.
— Вот и все, — сказала Гвин. Не догадываясь о его агонии, она дотянулась до своей чашки и выпила остатки чая.
— И что теперь? — спросил Алек, наливая себе стакан воды. Он надеялся, что его голос звучит нормально.
— Видимо, останусь здесь на все праздники. — Последовала пауза. — И почему на все нужны деньги? Я, наверное, смогу найти работу в Нью-Йорке после Нового года, но мне нужна хотя бы тысяча баксов, чтобы снять другую квартиру и продержаться до первой зарплаты.
Алек едва не выронил стакан.
— Хочешь сказать, что ты собираешься вернуться туда?
— Ну да… Здесь ведь нет бродвейских продюсеров. — Она рассмеялась. — А в чем дело?
Хороший вопрос. В конце концов, в том, что она хочет вернуться в Нью-Йорк и сделать новую попытку, нет ничего удивительного. Эта девушка всегда была упорна, как терьер. С точки зрения здравого смысла Алеку было незачем желать, чтобы она осталась. Но он желал этого, сам не понимая, каким образом в нем зародилась эта внезапная, иррациональная надежда. — Тебе не следует возвращаться, — мягко сказал он. — Ты сделала все, что могла. Зачем терзать себя дальше?
Ее глаза вспыхнули, как жаркие угли. Она встала с дивана и приблизилась к стойке, отделявшей гостиную от кухни. Потом оперлась на нее руками, наклонилась вперед и проговорила низким, нетерпеливым и невероятно возбуждающим голосом:
— Потому что это то, чего я хочу. То, что мне нужно, чтобы жить.
— Перестань, Гвин. Ты просто обманываешь себя…
— Какое ты имеешь право говорить так? — сказала она, хлопнув по столешнице обеими ладонями. Она отошла на несколько шагов назад, потом резко обернулась. — Ты ведь никогда не видел, как я играю, так почему же решил, что я плохая актриса?
Алек почувствовал, что теряет почву под ногами.
— Не приписывай мне то, чего я не говорил. Я хотел сказать, что там настолько жестокая конкуренция, что…
— Что у деревенской девчонки из Лейквуда нет никаких шансов?
— Нет, я имел в виду другое, и ты это знаешь. Я просто считаю, что тебе нужно посмотреть на жизнь реально. — Он помолчал, удивляясь тому, что сам сейчас не способен следовать своему совету. — Для разнообразия.
— Ах, вот как? По-твоему, это действительно то, что мне сейчас нужно? Знаешь, мне кажется, я уже слышала эти слова. Они твои собственные или ты позаимствовал их у деда?
Гвин резко повернулась и направилась к выходу. Алек догнал ее и ухватил скорее за свитер, чем за руку.
