Дениз Робинс - Прекрасные мечты
Потрясенный взгляд Сигны скользнул на подпись, небрежно оставленную внизу фотографии: «Навеки ваш, Ивор».
Сигна повторила вслух, словно не веря глазам:
— «Навеки ваш, Ивор». Значит, это все-таки Ивор. Мой Ивор.
Она поставила фотографию на место и, повернувшись, со всех ног бросилась прочь из этой теплой, благоухающей ароматами комнаты в гостиную. Ее лицо вмиг покрыла бледность, ее руки дрожали. Сигна никак не могла понять, как у Паулины оказалась эта фотография, да еще и с такой подписью.
Она стояла у камина, прижав руки к щекам, и сердце у нее так и норовило выскочить из груди. Во входную дверь постучали. Служанка не подошла, она была внизу, в комнате персонала. Сигна тщетно старалась вернуть потерянное самообладание, но самое большое, на что она сейчас была способна, — это стоять на месте, дрожа как осиновый лист и глядя перед собой невидящими глазами.
И тут она услышала мужской голос. Голос, так же ненавистно знакомый, как и лицо на той фотографии у кровати Паулины.
— Кто-нибудь дома? Можно мне войти?
Дверь открылась. В комнату вошел высокий, хорошо сложенный мужчина в шикарном сером костюме в полоску. Он на ходу вынимал сигарету из золотого портсигара. Увидев стройную девушку у камина, он застыл на месте. Непринужденность тут же исчезла с его лица, он вздрогнул.
— Боже правый! — воскликнул он.
Сигна не ответила. Ее потрясение было так велико, что она лишилась дара речи. Это действительно был Ивор. Ивор, вошедший в квартиру ее сестры так, будто был здесь хозяином.
Наконец речь вернулась к ней.
— Ивор… — выдавила она. — Ивор…
Глава 6
Он смотрел на нее изумленными глазами, лицо его приобрело пепельно-серый оттенок. Сигна тоже не могла отвести от него глаз. Она еще больше побледнела, ее синие глаза были не менее потрясенными и испуганными, чем у него. Он шагнул к ней, пристально вглядываясь в ее лицо, словно желая убедиться, что она не призрак, а создание из плоти и крови.
— Что ты здесь делаешь?
Сигну затрясло мелкой дрожью. Снова слышать этот голос, ласкающий слух, который полностью лишил ее разума и воли в Сингапуре, шесть недель назад… видеть его… прежнего красавца Ивора, аккуратно причесанного, одетого в шикарный серый костюм… все это было для нее настоящим мучением. В то же время при виде нескрываемого испуга на его лице в ее груди начало разгораться пламя негодования. Он был не рад видеть ее. Это было очевидно. И он был убийцей, пославшим ее отца на смерть. Ей нужно как следует помнить именно это, а не то, что когда-то она любила его и принадлежала ему.
— Сигна! — сказал Ивор. — Что, во имя всех святых, ты делаешь в этой квартире… и вообще в Англии?
— Мой корабль пришвартовался сегодня утром, — ответила она, стараясь говорить спокойно. — И я здесь, потому что Паула, как ни странно, моя сестра.
Это заявление повергло Ивора в такой шок, что он лишился дара речи. Сигна — сестра Паулы?! Запинаясь, он принялся задавать ей вопросы:
— Но… но как это возможно? Ее фамилия Владамир… Она наполовину русская… ты была мисс Мэнтон… я ничего не понимаю…
— Позволь я объясню, — сказала Сигна. — Много лет назад моя мать сбежала от отца с русским по фамилии Владамир. Паулина отправилась с ней, они ее и вырастили. Я осталась с отцом. Как я понимаю, Паулина воспользовалась именем отчима — и под этим именем танцует в Русском балете. И очевидно, называет себя Паулой. Но на самом деле она — Паулина Мэнтон, моя сестра.
Все еще потрясенный, Ивор, тяжело дыша, смотрел на свою жену.
— Но… она ожидает увидеть тебя здесь? — выговорил он. — Она знает, что ты должна приехать?
— Я посылала из Сингапура письмо на имя ее адвокатов. Осмелюсь предположить, она знает, что я должна приехать, — ответила Сигна.
— Я несколько дней не виделся с Паулой, — продолжил Ивор, нервно теребя воротничок рубашки. — Вот почему она мне не сказала — наверное, тогда она еще не знала. Боже правый! Какое совпадение — и какая катастрофа!
Сигна не сводила с него пылающего взгляда.
— Теперь моя очередь задавать вопросы, — сказала она. С каждой секундой она все больше успокаивалась, хотя и до сих пор дрожала. — Откуда ты знаешь мою сестру?
— Меня представили ей как-то вечером после балета, в первый мой приезд в Англию, — ответил он, трясущимися руками шаря по карманам в поисках портсигара. — И я…
— И ты, без сомнений, играешь с ней в ту же игру, что и со мной, — холодно закончила его фразу Сигна. — Я была у нее в спальне. Там стоит твоя фотография с подписью «Навеки ваш, Ивор».
Ивор избегал обвиняющего взгляда Сигны. Про себя он проклинал нелепую случайность, которая привела ее сюда. Какую грязную шутку сыграла с ним судьба, думал он. Сигна и Паула — сестры!
— Ивор, — произнесла Сигна, — ты даже хуже, чем я думала. По-моему, ты самый беспринципный человек из всех живущих. А я тебя любила, я тебе верила. Ты заставил меня выйти за тебя замуж, прежде чем уехал из Сингапура.
Ивор нервно затянулся сигаретой. Его блестящие глаза смотрели на нее сквозь табачный дым, полуиспуганные-полуразъяренные. Сегодня вечером он не видел в Сигне ничего красивого. После долгого плавания и всего, что ей пришлось пережить до этого, она была бледным, уставшим, осунувшимся созданием. В ней совсем не осталось красок — даже золото ее волос теперь казалось ему тусклым. Сигна ему была уже неинтересна. Восемь недель назад, в Малайе, он женился на ней только потому, что хотел удовлетворить свой порыв страсти и знал, что другим путем овладеть ею невозможно. Он бросил ее, будучи уверенным, что она никогда не найдет его снова. Ему и в страшном сне не могло присниться, что она поедет за ним в Англию и найдет его — через Паулу.
Он был безумно влюблен в Паулу Владамир… гораздо сильнее, чем когда-то в Сигну. Паула была непревзойденной балериной и к тому же знаменитой женщиной, полной блеска и очарования, испорченной femme du monde note 2. У Сигны не было ни ее блеска, ни ее шика. И, на взгляд Ивора, Паула была в сотню раз красивее. Он мысленно сравнил ее с Сигной. Блистательная Паула… странная противоположность своей сестре: она была настолько темной, насколько Сигна была светлой. Сигна пошла в мать-скандинавку, а Паула в отца — темноволосая, кареглазая, с кремовой кожей и гибким телом танцовщицы.
На лбу Ивора выступил пот. Он в отчаянии стиснул зубы, думая о том, каким безумием было жениться на Сигне в Малайе. А ведь только в прошлые выходные он сказал своей прекрасной Пауле, что обожает ее, и попросил ее стать его женой. Двоеженство! Да. Но двоеженство было еще не самым тяжелым преступлением Ивора Гардинера.
