Кристина Додд - Беда на высоких каблуках
Ну что ж, когда она выйдет на работу, эти люди поймут, что к чему. В конце концов, они – мужчины. Такие же мужчины, как Алан. Она раздавит их как букашек своими острыми каблуками.
Брэнди решила перейти к другой группе в следующей комнате, где персонал по обслуживанию банкетов развернул буфет. Это была большая гостиная с огромными зеркалами. В них отражались китайский фарфор, серебро и фигуры официантов, танцующей походкой пробирающихся сквозь толпу, предлагая закуски. Возле баров, которые встречались на каждом углу, Брэнди замедляла шаг. Она искала мужчину.
Среди гостей было много адвокатов и бизнесменов как из этого города, так и со всех концов страны. Но в каждом из них что-то было не так. Одни мужчины не подходили ей потому, что они были местные. Другие были непривлекательны, а если попадались красивые, те были женатые. В большинстве своем женатые. Тем не менее все они, похоже, были не прочь, очень даже, переспать с ней. Подлые ублюдки!
Прошло два часа основательного поиска, и как-то незаметно для себя она оказалась у стойки бара.
Опершись на локоть и угрюмо посасывая второй бокал шампанского, Брэнди разговаривала с Гвинн Дюрап, младшим адвокатом фирмы. Ее муж, врач по профессии, задержался в клинике, так как должен был принимать срочные роды. Гвинн, считавшая, что Брэнди оказалась здесь одна по той же причине, что и она, сочувствовала им обеим.
Брэнди не стала разрушать ее иллюзий. Все и так довольно скоро выяснится. Она была уверена – каждый будет знать, что Алан, будучи обрученным с нею, спал с Фон и женился, когда та забеременела. Брэнди не могла дождаться того времени, когда придет ее черед глумиться.
Смутно чувствуя, как ее начинает подташнивать, она отставила бокал с шампанским. Золотистые пузырьки прилипали к стенкам бокала, поднимались на поверхность и лопались.
У Брэнди ныли ноги. Что ей дали все эти потуги? Ничего. В этом самом благополучном чикагском обществе, среди самых красивых и самых воспитанных мужчин она не видела ни одного, кто помог бы ей забыть Алана и его предательство. Забыть свое унижение и невероятное разочарование.
Слушая хаотичный рассказ Гвинн о том, как ей живется замужем за доктором и чем она пожертвовала ради его карьеры, Брэнди невесело улыбалась. Если бы Ким услышала, что она проведет эту ночь одна в девственно чистой спальне в доме дяди Чарлза, свернувшись под стеганым одеялом, она, наверное, вздохнула бы с облегчением.
– Все уже садятся за стол, – сказала Гвинн. – Я надеялась, что Стэн придет вовремя и мы пообедаем вместе. Конечно, это не самая большая беда, но все-таки неприятно, когда ты одна. Хочется, чтобы рядом был твой парень и ты не выглядела как самая большая в мире рохля… О Боже! Смотрите, там граф!
Взволнованный тон Гвинн заставил брэнди расправить плечи.
– Граф? – сказала она, отрывая локоть от стойки бара.
– Роберто Бартолини. Он – итальянский граф.
Граф? Это то, что нужно.
– Граф «Чокула»[7], вы имеете в виду? – сказала Брэнди.
– Нет! При виде такого мужчины говорить о детской каше? Как можно так думать? Все мои мысли вокруг оддого – его ловких пальцев и пламенной страсти.
В этот день у Брэнди было столько разочарований, что ей не хватало энергии повернуться и посмотреть на настоящего графа. Она опустила плечи и сделала еще один глоток шампанского.
Гвинн продолжала журчать как ручеек:
– Я как-то слышала, как он рассказывал новости. У него голос Шона Коннери, но только с итальянским акцентом. С очень слабым акцентом. – Гвинн даже попыталась это изобразить, слегка раздвинув большой и указательный пальцы. – Правда, все равно понятно, что он не американец. По его словам.
– Он говорил на итальянском? – ехидно спросила Брэнди.
– Нет, на английском, но… слова у него… знаете… ну, какие-то растянутые.
– Как спагетти? – Брэнди подумала, что сарказм становится ее образом жизни. Bay!
– Нет. Они ласкают слух. Такие слова не каждый день услышишь. В них есть что-то величественное. И что-то от постмодернизма. Я не знаю истоки этого, но он обращается со словами, как художник с кистью.
– Это прекрасно.
Гвинн вошла в экстаз, в котором было столько благоговения, радостного изумления и неподдельного вожделения, что Брэнди рискнула попытать счастья. Она повернулась и… замерла.
Толпа уже расступилась, и в комнату вошел он. Синьор сексуальность в костюме от Армани.
Роберто Бартолини был высокого роста, по меньшей мере шесть футов и четыре дюйма. Глядя на его плечи, балерина Брэнди невольно представила, как легко он может поднять ее, держать и кружиться вместе с ней и…
– Ну, видите? Что я вам говорила? – Гвинн, не выдержав, пихнула Брэнди в бок.
Это был Джонни Депп без подведенных тушью глаз. Он стоял словно пират и обозревал комнату из-под темных полуопущенных ресниц, как казалось, насмешливо. Не удивляясь интересу, который он к себе возбуждал. Его темные, до плеч волосы были откинуты назад с загорелого лица, являвшего полнейшую компиляцию разных черт – неприкрашенного и восхитительного начал, наподобие сурового и дикого горного кряжа. Жестко очерченный рот и полные чувственные губы, готовые услужить лаской, заставили Брэнди, как и каждую другую женщину в комнате, дрожать в предвкушении.
В довершение ко всему этот мужчина держал себя как человек, который знает себе цену и уверен, что он желанен. В нем было нечто большее, нежели богатство. Больше чем порода. Больше чем красивая наружность.
Он излучал обаяние. И силу.
– Он женат? – спросила Брэнди.
– Нет. Но нам-то какая разница? Вы – помолвлены, я – замужем. Мы можем только смотреть меню, но заказывать – это не для нас.
«Он то, о чем ты мечтаешь», – подумала Брэнди.
– …не то чтобы я сетовала или что-то в этом роде, – продолжала Гвинн. – Стэн – хороший парень, но он не может соперничать с Роберто Бартолини. Судите сами: он богат. Граф. Иностранец. Он путешествует по миру. Только что приехал из Италии.
В это время дядя Чарлз шел к нему с распростертыми руками, излучая радость при каждом шаге.
Роберто, слегка улыбаясь, пожал хозяину руку. Брэнди затаила дыхание, отметив еще одну восхитительную черту итальянца.
Гвинн заерзала на табурете и наклонилась ближе к Брэнди, приготовившись поделиться самой важной информацией.
– И еще он…
– Тсс. – Брэнди положила руку на локоть Гвинн. – Успокойтесь и позвольте мне наслаждаться зрелищем, – сказала она и про себя добавила: «А также проникнуться фактом, что судьба на сей раз ко мне справедлива».
Роберто Бартолини был тот самый горный кряж. Та самая вершина, на которую Брэнди собиралась совершить восхождение.
