Джастин Валенти - Две пары
Ее квартира, занимающая целый этаж старинного кирпичного дома на пересечении Мэдисон-авеню и 73-й улицы, была небольшой, но уютной. Джоанна относилась к ней как к надежному убежищу. После развода с Беном Джоанна посчитала их квартиру, находившуюся по соседству с Надин, слишком большой для себя, поэтому она продала ее вместе с мебелью, не считаясь с возражениями сестры.
Информация о ее нынешнем жилье, которым она сначала владела на правах субаренды, как-то появилась на доске объявлений в «Омеге». Вскоре после того как Джоанна сняла эту квартиру, владелец предложил ей приобрести жилье в собственность, и Джоанна с радостью согласилась.
Ей доставляло удовольствие самой покупать мебель. Она долго прожила в квартире, обставленной по незатейливому вкусу Бена. Их дом был как две капли воды похож на миллионы американских домов, и теперь Джоанне хотелось придумать что-нибудь пооригинальнее, а заодно дать волю своей склонности к эклектике. В гостиной у нее стоял удобный складной диван, обтянутый бежевой замшей. Цветовую гамму акцентировали персидские ковры и полотна Шиле и Климта. Интерьер гостиной дополняли торшер от Тиффани, книжные шкафы и угловые столики красного дерева, мраморный столик для напитков и кресло-качалка в миссионерском стиле. Скромная коллекция колумбийских статуэток заполняла полки возле окон, уставленных домашними растениями.
Часть комнаты, примыкавшая к кухне, была оклеена обоями по эскизу Уильяма Морриса, приверженца ар-нуво. Они служили оригинальной декорацией для французского обеденного стола темного дуба, антикварного раритета начала XIX века, и четырех стульев времен королевы Виктории. Рабочий кабинет Джоанны был оборудован письменным столом-бюро с убирающейся крышкой, мольбертом и дубовым книжным шкафом от пола до потолка. В спальне стояла американская кровать прошлого века со стеганым матрацем и двумя ночными столиками из стекла и хромированного металла, датированными 1920 годом. Бежевый ковер с густым ворсом покрывал пол, а белые стены спальни украшали полотна Хартслея и Хоппера, а также рисунки Пикассо.
После горячей ванны Джоанна забралась в постель и включила телевизор. По одной из программ показывали телесериал, и она невольно подумала о Люде Хейли. Джоанна надеялась, что он сам позвонит. После двухнедельного отсутствия ей не хотелось первой возобновлять отношения, несмотря на полученную в подарок розу.
Джоанна оделась потеплее: серые фланелевые брюки, высокие ботинки, желтая кашемировая водолазка, твидовый жакет и легкое пальто. Она вышла из дома пораньше, чтобы иметь возможность прогуляться до работы пешком.
Солнце светило ярко, но почти не грело. Джоанна была полна энергии. Она быстро шла по тротуару, полной грудью вдыхая морозный январский воздух.
Купив четыре пакетика кофе в ларьке на первом этаже «Омеги», Джоанна поднялась на лифте на одиннадцатый этаж. Часы показывали пять минут десятого.
Она оставила один пакетик кофе на столе у секретаря, другой – в комнатке Эбби, третий занесла в кабинет босса – Ирвина Крэника, главного редактора и директора проекта, которым она занималась непосредственно. Босс уже был на рабочем месте, по обыкновению весь в работе.
Десять из тринадцати лет, которые Джоанна проработала в издательстве, Уинни был ее начальником. За это время они стали добрыми приятелями.
Джоанна приветствовала его по-голландски.
– Привет, малышка, как съездила? Добро пожаловать на родину! Явилась минута в минуту, да еще и с кофе в придачу! Не то что твоя помощница. Эбби только что звонила и предупредила, что задержится. Она проспала.
– Эбби заслуживает дополнительного отдыха, – сказала Джоанна, удобно устраиваясь в кресле. – Она работала как вол, чтобы устранить проблемы с макетом книги. Как же нас измучил Тербох! Он стоял насмерть, как мальчишка в игре «Царь горы», противился каждому нашему предложению. Его раздражала сама необходимость прислушиваться к нашему мнению.
– Да, я говорил с ним по телефону, он огорчен. А у нас еще проблемы со швейцарским томом.
Круглолицее, невыразительное лицо Уинни и его задушевная манера разговаривать с людьми делали его похожим на владельца лавочки у Бронкса, однако это впечатление было обманчивым. Он обладал значительным весом в компании, с ним считались, зная его преданность делу, усердие и работоспособность.
– Ладно, хватит пока о делах. Что с тобой происходит, детка? Ты сияешь от счастья, словно встретила в Голландии сказочного принца.
– Да нет, просто я хорошо провела время. Амстердам мне очень понравился.
В кабинет босса вошла Эбби, зевая и прихлебывая кофе.
– Она права. Это была сказочная поездка, Уинни. Тебе тоже не помешало бы туда съездить.
– Мне и здесь неплохо, – пожал плечами он. – Мой народ чудом избежал истребления викингами, так что Голландия не вызывает во мне теплых чувств.
– Но ведь ты стоишь во главе серии! – настаивала Эбби. – Я тебя не понимаю.
– Нечего тут понимать. Я могу руководить серией и отсюда. Если понадобится что-нибудь, вовсе не обязательно ехать в командировку. Это называется профессионализмом руководителя.
Истина же заключалась в том, что Уинни панически боялся летать на самолетах, а в путешествиях по воде страдал морской болезнью, и даже драмамин его не спасал.
– Я рад, что поездка в Европу доставила вам удовольствие.
– Еще какое! Я готова поехать снова в любое время, – заявила Эбби. – Только сначала мне нужно как следует отоспаться.
– Похоже, голландцы покорили твое сердце, – понимающе улыбнулся Уинни.
– Да, пожалуй. Художественный редактор филиала оказался очень милым и… Кажется, у меня звонит телефон.
– Можешь вздремнуть у себя в каморке, – бросил ей вслед Уинни.
– Ты смеешься? Я даже отсюда вижу, сколько работы накопилось у меня на столе.
– Надеюсь, у нее там не сложилось ничего серьезного, – сказал Уинни, когда за Эбби закрылась дверь. – Как это вам обеим удается везде влипнуть в романтическое приключение?
Джоанна улыбнулась. Уинни отличался болезненным любопытством, но тем не менее ей было с ним легче, чем с остальными коллегами. Когда Джоанна пришла в его отдел, Уинни показался ей неотесанным типом с клоунскими манерами. Однако уже за первую неделю работы ей пришлось изменить свое мнение о нем. Уинни был десятью годами старше Джоанны и имел доступ в довольно высокие нью-йоркские круги. Джоанна сразу же приглянулась ему, и он стал играть по отношению к ней роль старшего товарища и ментора, помогая ей завязать нужные знакомства и почувствовать себя в Нью-Йорке как дома.
Уинни был закоренелым холостяком и, насколько знала Джоанна, никогда не ухаживал за женщинами, хотя не чурался их и поддерживал с ними дружеские отношения, однако дальше этого никогда не заходил. На гея он тоже не был похож. Возможно, половое чувство у него было атрофировано слишком долгой жизнью под родительским кровом и периодическими приступами ипохондрии. В любом случае его личная жизнь, если таковая и существовала, хранилась за семью печатями и никогда не обсуждалась в издательстве. Уинни предпочитал давать Джоанне советы относительно ее личной жизни, но никогда не распространялся насчет своей. Часто он проявлял излишнее любопытство, чем раздражал Джоанну. Однако она была ему невероятно благодарна за моральную поддержку в период развода с Беном, поэтому многое прощала.
