Фейрин Престон - Мой милый грешник
— О Господи! Джиллиан! А вам не приходило в голову, что мне совсем не обязательно так заботиться о ваших удобствах? Я мог бы просто запереть вас в комнате и присылать вам еду три раза в день!
Нет, это ей в голову не приходило. Она была слишком занята мыслью о том, что ее держат в заложниках и тем, как бы сбежать отсюда.
— И вы ждете, что я буду благодарна вам за вашу гуманность?
— Нет, — ответил Синклер. — Я полагаю, это было бы слишком много.
Джиллиан только сейчас заметила, какая усталость и разочарование звучит в его голосе. И, к своему изумлению, ощутила себя виноватой.
«Чисто сработано, — кисло подумала она. — Как это он ухитрился?»
Она ждала, что Синклер скажет что-нибудь еще, но он молчал. Джиллиан снова удивилась сама себе: ей хотелось, чтобы он снова заговорил с ней.
— Ладно, Синклер. Расскажите мне о вашем острове.
— А что вы хотите знать?
— Я хочу знать, как мне отсюда выбраться, — глядя на него в упор, серьезно сказала она.
Синклер усмехнулся.
— Выбраться отсюда можно двумя путями: либо по морю, либо по воздуху. Аэродром расположен на самой высокой точке острова и достаточно велик, чтобы принимать небольшие реактивные самолеты. Однако никто из здешних пилотов никуда вас не повезет. Что касается моря, у нас тут есть множество лодок разных размеров и типов, но вам до них никак не добраться. Когда их не используют, они охраняются. Хорошо охраняются, — добавил он.
— Почему? — в голосе Джиллиан звучал сарказм. — Что, на острове есть и другие люди, которые хотят с него выбраться?
— Нет. Но очень скоро появятся люди, желающие на него попасть.
Джиллиан пробрала дрожь. Ей ужасно хотелось доказать Синклеру, что она сбежит отсюда, несмотря на всех его охранников, потому что, что бы там ни сотворил Стефан, она к этому не причастна и не желает служить приманкой, словно кусочек сала в мышеловке. Но все ее заверения не только будут беспочвенными — он просто их не услышит! Большую часть своей жизни Джиллиан боролась за свободу — и вот она снова в плену, и, похоже, ничего не может с этим поделать!
Она попала между двумя могущественными людьми, один из которых держит ее в заложницах, а другой взорвал самолет, полный людей… Нет, если сравнивать их двоих, Стефан, несомненно, гораздо хуже.
Но все это не отменяло того факта, что у нее, пусть ненадолго, отняли право распоряжаться собственной жизнью. И Джиллиан с трудом боролась с подступающей паникой. Она не могла объяснить этого рационально. Это была слепая, нелепая паника. И Джиллиан понятия не имела, как с ней бороться.
5
После завтрака Джиллиан ушла к себе. Но на месте ей не сиделось. Она нашла кипу свежих журналов, но не могла сосредоточиться ни на одной статье. Не хотелось ей сейчас читать ни о жизни знаменитостей, ни о сто одном новом способе приготовления мяса… В углу обнаружился телевизор с видеомагнитофоном и стопкой кассет.
Джиллиан закатила глаза и презрительно отвернулась.
Она нервно мерила шагами спальню. Комната была большая, роскошная. Джиллиан вновь сравнила ее с золоченой клеткой. Она была напряжена, нервы у нее были на пределе. Она задыхалась, ей не хватало воздуха.
Она распахнула дверь и вышла на террасу. Там все время дул ветер с моря, так что было все же не так душно.
Джиллиан всю жизнь, сколько она себя помнила, боялась находиться в месте, откуда она не может выйти. Это было нечто вроде клаустрофобии. Но эта боязнь не имела ничего общего с размерами помещения — это была просто острая нужда в свободе, в возможности свободно передвигаться и все время видеть выход.
А сейчас выхода не было. Джиллиан могла выйти из комнаты, но оставить остров она не могла. Все, что ей оставалось — это сидеть и ждать, когда Стефан прилетит и заберет ее. Для Джиллиан такая ситуация была абсолютно невыносимой.
Она направилась на пляж, краем глаза отметив, что охранник на расстоянии следует за ней. Сегодня его постоянное присутствие раздражало ее, как нудный комар, которого хочется прихлопнуть. Она видела также нескольких людей с одинаковыми серебристыми прядями в волосах. Они входили в дом, выходили наружу, собирались по двое и по трое, беседовали…
Джиллиан изо всех сил старалась не замечать их.
Выйдя на пляж, она сбросила туфли и подошла к воде. Закатав джинсы до колен, она вошла в воду, теплую, как парное молоко, и прозрачную, как стекло.
«Ну что плохого может случиться среди такой красоты?» — спросила себя Джиллиан.
Но, оглядев берег, она поняла, почему Син и его семья выбрали для себя именно этот остров. Они, разумеется, не могли расставить охрану по всему берегу, но защищать этот остров было легче, чем какой-либо другой. К тому же его уединенное расположение препятствовало вмешательству закона в дела хозяев острова. Возможно, Дамароны ни в силе, ни в богатстве не уступают Стефану. Они тоже предпочитают жить по своим собственным законам. Эта мысль поразила Джиллиан.
Она вышла из воды и опустилась на белый песок, мелкий, как сахар, и горячий от солнца. Ласковые волны накатывались на берег, подбирались к самым ногам Джиллиан и уходили, оставляя на песке извилистые полосы. Над головой, в ярко-голубом, как китайский фарфор, небе, парили чайки. Красота была сказочной, а вот угроза насилия — более чем реальной.
Джиллиан легла, опершись на локти и раскинув длинные ноги, и попыталась еще раз хладнокровно обдумать то, что сказал ей Синклер. Если — если! — Стефан действительно убил родителей Синклера, вместе с его тетями и дядями, она может понять, почему Дамарон ее похитил. Она не могла ему простить, что он захватил ее против ее воли, но понять его она могла. И ей пришлось согласиться, что он прав: Стефан может покинуть свое надежное убежище, чтобы ее спасти. И, скорее, всего, он так и сделает.
Джиллиан тяжело вздохнула и растянулась на песке во весь рост. Солнце грело тело и успокаивало нервы. Высоко-высоко плыли пухлые, белые, как вата, облака. Когда Джиллиан была маленькая, она, бывало, по нескольку часов лежала, глядя в небо, и искала облака, похожие на разных зверей. Но сейчас ей было не до того. Слишком многое поставлено на карту, чтобы позволить себе забавляться детской игрой.
Она медленно опустила веки, чтобы не видеть облаков. Но вместо облаков перед ней появились зеленые глаза, те самые, из-за которых она и попала в эту передрягу. С того дня эти глаза и их обладатель возбуждали в Джиллиан самые противоречивые чувства. Отчаяние. Гнев.
Любопытство. И своего рода восхищение. Когда Джиллиан увидела его в первый раз, он сидел на берегу и смотрел на надвигающуюся бурю так, словно он не просто не боялся бурь, но давно привык встречать их лицом к лицу.
