Элизабет Адлер - Наследницы
Джордж был щедрым: в тот день, когда Мари переехала на новую квартиру, он вручил ей документы, подтверждающие, что она является ее законной владелицей.
– Это тебе в благодарность за то, что ты была такой очаровательной любовницей, – сказал он с улыбкой, полной раскаяния, и распрощался с ней.
На следующее утро он уехал в Вену. То, что они снова встретятся, было невероятным.
Мари не могла притворяться, что ее сердце разбито. В конце концов, их любовная связь продолжалась всего несколько месяцев. Джордж даже отдаленно не намекал на возможность брака, и она не чувствовала себя проигравшей стороной. По крайней мере до тех пор, пока месяцем позже не почувствовала, что беременна.
– Дай ребенку мою фамилию, – ответил Джордж, когда она сообщила ему о своей беременности. – Я немедленно высылаю деньги. – Но он так и не предложил ей выйти за него замуж.
Чтобы спасти от потрясения свою единственную родственницу, бабушку, графиню д'Аранвиль, Мари изобрела неудавшийся брак, который был быстро расторгнут. Имея хорошие деньги, положенные Джорджем на ее счет в банке, она вернулась домой, в приходящий в упадок замок.
Бабушка Мари, графиня, была стара, и ее легко было ввести в заблуждение. К тому же она была в восторге, когда Мари сказала ей, что хочет дать ребенку их семейное имя. Мари считала, что таким образом решит проблему, связанную с тем, что она никогда не была замужем; но она также не забыла и пожелание Джорджа и дала сыну его имя.
Антуан Джордж Маунтджой д'Аранвиль родился в замке спустя шесть месяцев. Если не считать копны пламенеющих рыжих волос, он был вылитый отец. Те же яркие голубые глаза, тот же нос с легкой горбинкой, а когда он стал молодым человеком, то и такое же сильное гибкое тело. На этом сходство кончалось. По своему темпераменту Антуан был прямой противоположностью своему беззаботному, жизнерадостному, щедрому отцу.
Антуана растила в замке старая графиня, а Мари, вернувшись в парижскую квартиру и к своей «карьере», часто говорила друзьям, что ее лучшие роли не на сцене, а в жизни, в спектакле «Любовник и содержанка». Она была довольна своей жизнью. «Ну разве это не жизнь?» – часто спрашивала она, весело смеясь.
Старая графиня гордилась своей родословной. Она была в отдаленном родстве с королевскими семьями Румынии и Испании, а фамилия д'Аранвиль значилась во французском реестре голубых кровей. Она правила своим приходящим в упадок замком, как властная старая принцесса, с помощью нескольких оставшихся слуг, таких же старых, как и она сама. Она ежедневно напоминала Антуану о его статусе, о значительности его имени и его обязанностях перед семьей и Францией.
Мальчик воспитывался в полном одиночестве. Он рос, а его прабабушка становилась все старее; иногда она помнила, кем он ей приходится, но бывали дни, когда она напрочь забывала об этом. Антуан стал принимать это как должное и продолжал жить своей жизнью.
Когда ему исполнилось четырнадцать, его прабабушка продала последние семейные драгоценности – необыкновенно красивую бриллиантовую тиару, хранившуюся в семье д'Аранвиль четыре поколения, – и отправила Антуана в военное училище в Сен-Сире.
Антуан понимал, чем она пожертвовала, отправив его в это дорогое военное училище. И это была не только тиара; графиня была очень старой леди, и она знала, что может долго не протянуть на этом свете. Антуан восхищался и уважал ее за это и был полон решимости оправдать ее жертву. Но он не был эмоциональным молодым человеком: он не любил ни свою прабабушку, ни свою мать, которую он редко видел и которую презирал за глупость и распущенный образ жизни.
Антуан хорошо усвоил уроки своей прабабушки. Его имя и его карьера значили для него все. Старая графиня дожила до окончания им училища и присутствовала на выпускном вечере, где смотрелась как королева в своем старомодном платье лилового шелка и со сморщенным лицом, почти спрятанным под шляпой. Совершенно неожиданно для Антуана на вечере появилась и его мать, похожая на субретку в платье из желтого шелка и с огромной шляпой на голове. За ней тянулся шлейф аромата крепких духов. Антуан уважал прабабушку и стыдился своей матери.
До настоящего момента он никогда по-настоящему не думал о семье своего отца, но сейчас твердо решил выяснить все о нем. Проводив старую графиню в ее номер в гостинице и оставив ее на попечение старой служанки, Антуан спустился с матерью вниз, чтобы пообедать. За бутылкой шампанского, которое она заказала для себя, и простого бордо, которое предпочел он, Антуан спросил мать о семье Маунтджой.
Мари удивленно посмотрела на сына зелеными глазами.
– Хорошо, я все могу тебе рассказать, – сказала она, потягивая шампанское. – Их семья уходит корнями к норманнским завоевателям, а может, и еще глубже. Они очень богаты. И их богатство заключается не в землях, как в семье д'Аранвиль. У них есть не только собственность, но и деньги. Они оказались умнее нас: инвестировали свои деньги и с каждым годом становились все богаче.
Вздохнув, Мари драматически закрыла глаза.
– Ах, если бы только у тебя были деньги Маунтджоев, мой дорогой сынок, ты бы не сходя с места нашел бы себе здесь, в ресторане, родовитую невесту.
Она критически оглядела дочерей богатых семей, приехавших на выпускной вечер своих сыновей.
– Теперь тебе остается только полагаться на свою внешность. Боюсь, что в наши дни титул не заменит деньги, когда дело касается брака. Если, конечно, ты не женишься на богатой наследнице. Возможно, американке, – задумчиво добавила Мари. – Здесь столько несчастных созданий. Согласна, что большинство из них кособоки и непривлекательны. Но богаты, мой дорогой сынок. Богаты как Крез.
Антуан покраснел, и его лицо почти слилось по цвету с рыжими волосами. Мать говорила так громко своим хорошо поставленным голосом актрисы, что он был уверен: все вокруг слышат каждое ее слово. К тому же он сам был еще девственником и поэтому покраснел еще гуще, когда поймал на себе удивленный взгляд хорошенькой девушки, сидевшей за соседним столиком.
Склонив ниже голову, он тихо заговорил:
– Но если Маунтджой так богат, то почему мы так бедны?
Мари скептически посмотрела на сына:
– Не могу поверить, что ты не думал об этом раньше и не сделал для себя определенных выводов, Антуан.
– Определенных выводов? – растерянно переспросил он.
Мари недоуменно пожала плечами, что было красноречивее всяких слов.
– Ну хорошо. Джордж и я были любовниками.
Антуан сидел словно пораженный ударом молнии. Мать молча наблюдала за ним. Злобная улыбка исказила ее лицо. Ее сын был таким ханжой, таким балбесом, что она не могла поверить, что родила такого.
