Саша Майская - Любовь по заданию редакции
В мой кабинет мы вошли, сурово печатая шаг и сердито сопя; я, по понятным причинам, сопела значительно громче.
Андрей немного помолчал, а затем сказал уже гораздо спокойнее:
— Я не засекреченный. Просто я очень не люблю гламурные журналы и совершенно не рассчитывал на повышенное внимание к моей персоне. Я приехал, потому что мне позвонил мой старый приятель и сказал, что у меня хотят взять интервью насчет пожара. Я прикинул, что это шанс привлечь внимание к положению нашей райбольницы, а заодно решил прикупить для моей зверофермы лекарств. Приехал в Москву, зашел оттянуться в бар, с девушкой красивой познакомился, провел с ней шикарную ночь — а наутро выясняется, что на карауловскую больничку всем начхать, из меня собираются сделать гламурного мачо с обложки, а среди собирающихся это сделать стоит та самая девушка, с которой я совершил за ночь массу предосудительных поступков…
— Ну у тебя и самомнение!
— В каком смысле?
— Ты решил, что если ты сейчас заартачишься, то я выйду вперед и начну тебя шантажировать?
Андрей неожиданно рассмеялся — искренне, до слез. Потом сквозь смех произнес:
— Ну, у тебя даже есть, ЧЕМ именно меня шантажировать..
На мгновение я замерла, а потом со мной случился приступ неуправляемого смеха. Так мы стояли и хохотали, как два школьника, а потом он, спросил:
— Хорошо хоть получился, мой-то?
Я вспыхнула и снова засмеялась.
— Отлично! Тебе есть чем гордиться.
— Ой, не могу… Называется, съездил в столицу повеселиться… Ладно, пошли. А то несравненная Анжела от досады выпадет из лифчика.
По дороге мы зашли к Вадику, и Андрей очень серьезно сообщил, что подумает, давать ли разрешение на размещение своей фотографии на обложке.
— Знаете, я ведь довольно мистически отношусь к подобным вещам. Энергетические потоки, то-се.
Вадик (обожавший всякую муру, связанную с эзотерикой) всплеснул ручками.
— Я вас умоляю, Андрей! От наших читателей всегда исходит только позитивная энергия! Соглашайтесь!
— Я подумаю. И позвоню. Вы позволите похитить у вас Евгению Васильевну на полчасика?
— Она вся в вашем распоряжении.
Вадик даже представить не мог, насколько близок он был в тот момент к истине.
Совместное распитие кофе я помню плохо, поскольку антигистамины в лошадиных дозах стали действовать как снотворное. В результате с мужчиной своей мечты я попрощалась вяло и едва ворочая языком.
Вернувшись домой, я помахала Лесику рукой и завалилась спать. Проспала я до середины воскресенья, а могла бы спать и дальше, но ко мне примчались Катька и Маринка и стали требовать с меня подробностей моей бурной ночи. Я, неожиданно для себя самой, уперлась и наотрез отказалась предъявлять им силиконовый шедевр, а когда подружки, разочарованные, удалились, спрятала неприличное напоминание о самом своем безрассудном поступке на антресоли и постаралась выбросить мысли об Андрее из головы.
ЧЕРНАЯ МАГИЯ КАК ОНА ЕСТЬ
Понедельник и вторник никакими событиями не блистали. Женя Семицветова сидела на рабочем месте и читала бесконечные статьи, бегала к дизайнерам, проверяла почту Вадика — словом, вела свой привычный образ жизни. Приключение с красавцем-ветеринаром несколько поблекло и казалось ей теперь чем-то вроде сна — приятного, захватывающего и несомненно эротического, но нереального. Вечером во вторник Бобсон принес готовую обложку следующего номера, на которой Андрей Долгачев красовался в небрежно расстегнутом пожарном комбинезоне, и тут сердце Жени слегка екнуло, но и с этим она справилась вполне удовлетворительно.
Гром грянул в среду с утра…
Вадим Альбертыч позвонил Жене по местному телефону и абсолютно загробным голосом приказал ей явиться на производственное совещание через десять минут. Женя сдавленно чертыхнулась и отправилась в кабинет босса.
В предбаннике курила Анжела Мессер. Сегодня, несмотря на жаркий день, гламурная дива была утянута в черную кожу и накрашена в стиле «лучшая ведьма нашего городка». При виде Жени она приветственно взмахнула холеной ручкой с наманикюренными когтями кроваво-алого цвета и сообщила:
— Тебе привет, Семипопкина!
— Семицветовы мы… От кого?
— От Андрея. Мы с ним болтали вчера вечером. Согласился на все. Гонорар попросил перечислить на счет больницы Караула. Ну не псих?
Настроение стремительно понизилось до нулевой отметки. Значит, с этой крашеной кошкой он болтал по телефону, а у Жени, у женщины, с которой провел ночь, даже номерочек не взял…
Все, надо забыть и наплевать. Теперь ее карьера пойдет вверх, можно будет задуматься о хорошей партии, приложить некоторое количество усилий, найти себе жениха…
Внутренний голос насмешливо поинтересовался, о каких именно усилиях идет речь? И где она собирается искать жениха? И какова вероятность того, что партия окажется хорошей?
Женька приказала внутреннему голосу заткнуться и твердым шагом вошла в кабинет. Анжела лениво вплыла следом.
Вадик, весь в черном, стоял у окна, молитвенно сложив руки на груди и вперив взор в небесные дали. За столом с абсолютно загадочным видом сидела вся правящая верхушка редакции. Женька осторожно опустилась на крайний стул и с интересом покосилась на импозантного мужчину лет сорока, сидящего рядом. Тот поймал ее взгляд и галантно поклонился, впрочем, с места не встав.
— Эдуард Кононыхин. Отдел продаж. Я новенький, но всех присутствующих знаю давно, а вот о вас только слышал. Вы ведь Евгения?
— Ага. Евгения. Очень приятно. А что случилось, почему совещание?
— Понятия не имею. Рассчитывал сбежать пораньше и завалиться в хороший ресторан. Не желаете составить компанию?
Мысленно Женька показала внутреннему голосу язык: накося выкуси! Вот и первый кандидат. Вслух же осторожно сказала:
— Я бы с удовольствием, но Вадим Альбертыч вряд ли меня отпустит…
Вадик отвернулся от окна и вперил трагический взор в шепчущуюся галерку. Слух у Вадика был отменный.
— Вадим Альбертыч никого не отпустит. Более того, я объявляю военное положение. Настройтесь на серьезный лад, ибо сейчас я сообщу вам нечто ужасное.
В голове у Женьки немедленно пронеслось: спонсоры разорились, счета арестованы, тираж опечатан, нас всех увольняют… Эдуард Кононыхин насмешливо прошептал:
— Если нас всех сейчас уволят, мы с вами точно пойдем в ресторан. Во всем нужно искать позитив.
Вадик неодобрительно покосился на Кононыхина и вновь застыл в позе трагического отчаяния.
— Прежде чем начать, официально предупреждаю: все, что вы услышите, не должно покинуть эти стены. Малейший намек на утечку информации — уволю любого. Без выходного пособия. Это ясно?
