Эмма Дарси - Дверь в Зазеркалье
— Я тоже думаю, что Колетт — моя сестра-близнец.
Арман насмешливо поднял брови.
— Ты предполагала, я потребую документы, удостоверяющие ваше родство? Не волнуйся, мне не нужны верительные грамоты. Я буду говорить с тобой как с полномочным представителем Колетт.
Набрав в легкие побольше воздуха, Кристи произнесла:
— Я не могу говорить от лица Колетт. Я никогда не видела свою сестру. До сегодняшнего дня я не знала о ее существовании.
Выражение лица Армана не оставляло сомнений, что он не верит ни единому ее слову.
— Черт возьми! Зачем эта ложь? Что ты выгадываешь от этого?
Сердце Кристи сжалось от страха, но пути назад у нее не было.
— Я говорю правду, — ответила она решительно.
Он издал какой-то фыркающий звук и откинулся на спинку стула.
— Такая тактика не принесет вам обеим успеха.
Холодная угроза, исходившая от этого мужчины, вселяла ужас. По позвоночнику Кристи пробежала волна дрожи. И все же… Момент истины настал.
— Извините за то, что намеренно ввела вас в заблуждение, мсье, — искренне произнесла Кристи. — Я действительно не сразу поняла, что происходит. По прибытии в этот отель, особенно после встречи с вами, я поняла, что меня принимают за другую женщину. При этом ни у кого не возникло сомнений, что я — это она. И я пришла на встречу с вами в надежде, что вы поможете мне разгадать эту загадку.
Губы Армана сжались, глаза предостерегающе сузились. Но Кристи не отвела взгляда и продолжила:
— Вы были настроены очень враждебно. Персонал отеля не отвечал на вопросы, уклончиво называя ситуацию деликатной. Это платье, туфли… Они словно сшиты специально на меня. Я как будто влезла в шкуру другого человека. Расскажите мне о той, за которую меня приняли. Пожалуйста. — Взгляд Кристи был умоляющим.
Наступила долгая, напряженная пауза. Кристи понимала, что Арман анализирует ее слова, складывая в уме мозаику из разрозненных кусочков информации. Когда он заговорил, в его голосе по-прежнему слышалось подозрение.
— Почему тогда ты защищаешь женщину, которую, по твоим словам, не знаешь?
Кристи было очень трудно объяснить свои чувства словами, но она понимала, что должна говорить только правду и быть предельно искренней.
— Вы убедили меня, что она — моя сестра-близнец. Я чувствую себя… связанной с ней каким-то образом. Но я ничего не знала о детях. Увидев же вас с той женщиной, я…
Как описать Арману то чувство, которое она испытала? Ревность?.. Ярость?.. Боль?.. Видимо, в тот миг ей передались чувства ее сестры, и они оказались так сильны, так неожиданны!..
— Что ты? — требовательно спросил Арман.
— Я почувствовала, что знаю вас. — Кристи смотрела в бездонные глаза Армана, пытаясь увидеть в них доверие и понимание. — При этом я точно знала, что никогда раньше не встречала вас. Это было странное ощущение…
— Я принял тебя за Колетт, — резко произнес он.
— Теперь я знаю это, — мягко произнесла Кристи, откидываясь на спинку стула. Эмоции переполняли ее, и ей требовалась короткая передышка, чтобы справиться с ними. Они оба вели игру, преследуя свои интересы. Но в этой и без того сложной ситуации Кристи была вынуждена все время напоминать себе, что этот мужчина — муж ее сестры, а значит, между ними ничего не может быть.
Официант убрал тарелки и снова наполнил их бокалы шампанским. Кристи чувствовала такой жар в груди, что едва дождалась, пока отойдет официант, чтобы взять свой бокал и выпить его почти до дна. После нескольких больших глотков она снова обрела способность говорить.
— А ведь я даже не знаю вашего полного имени.
Арман…
Взгляд темных глаз стал пронзительным.
— Дютурнье, — коротко бросил он.
— Колетт Дютурнье… — Кристи будто пробовала это имя на вкус, пытаясь представить скрывающуюся за ним женщину, ее сестру.
— Что же привело тебя в этот отель?
Он все еще сомневался, но уже лучше контролировал свои эмоции. На языке Кристи уже вертелся ответ — «импульс», и вдруг она поняла, что ее привел сюда не он, а те неподвластные пониманию силы, связывающие близнецов. Если она скажет это Арману, он сочтет ее сумасшедшей. Лучше изложить голые факты, имеющие разумное объяснение.
— Мои приемные родители провели в этом отеле свой медовый месяц и вспоминали об этом всю жизнь. Они уже оба умерли. Джон… совсем недавно. — Голос Кристи задрожал. — Это была сентиментальная дань памяти. Я остановилась здесь на одну ночь по пути в Женеву, где надеялась узнать что-нибудь о моей настоящей семье.
— Бог мой! И ты тоже?!
В этом возгласе прозвучала такая боль, что Кристи испугалась. Затаив дыхание, она во все глаза смотрела на Армана, на лице которого сменилась целая гамма выражений. Что такого она сказала?
Наконец Арман справился с собой.
— В последние месяцы нашей совместной жизни Колетт несколько раз заговаривала о поездке в Женеву. — В голосе Армана слышалось раздражение. — Я послал запрос в Красный Крест от ее имени. Получив ответ, пусть и неутешительный, она на какое-то время успокоилась, затем все началось снова. — Он замолк, задумчиво нахмурившись, затем продолжил: — Незадолго до своего отъезда она заявила, что не верит полученной информации, что сама поедет в Женеву. — Арман взмахнул рукой. — Мне надоело ее отговаривать, и я согласился. Но затем ее планы, очевидно, поменялись, и она отдала предпочтение бегству с любовником-американцем.
— А может, она действительно поехала в Женеву?
— А ты думаешь, я не искал ее там? В Женеве она не появлялась. Ни полиция, ни частные детективы не смогли напасть на ее след. В конце концов мне многозначительно намекнули, что так бывает, когда пропавшие люди не хотят быть найденными.
— Она уехала на машине? — Кристи не могла поверить, что сейчас ниточка оборвется.
— Да. Машину тоже не нашли. — В голосе Армана сквозила застарелая боль. — Колетт не могла спланировать подобное исчезновение сама. Види мо, это дело рук американца.
— Два человека исчезли абсолютно бесследно? — недоверчиво спросила Кристи.
— Можешь поверить, я предпринял все, что только возможно, чтобы отыскать их, — с горькой иронией ответил Арман.
Кристи не сомневалась в этом. Даже если бы не было других причин, он все равно сделал бы это из гордости. Но как странно, что не обнаружили никаких следов! Что-то здесь было не так…
— Два года и… ничего, пока не появилась ты, которая тоже ничего не знает, — разочарованно добавил Арман. — Они уехали четвертого июля, — глухим, усталым голосом произнес он. — В День независимости Америки. — Он поднял свой бокал в насмешливом тосте. — За независимость, Mademoiselle.
