Сьюзен Филлипс - Поцелуй ангела
Алекс пытался убедить Макса в том, что цель будет достигнута, если Дейзи просто поживет с Алексом в бродячем цирке тот же срок, но Петров заупрямился. Более того, вначале он настаивал на годичном сроке, но на такое не пошел Алекс. В конце концов они договорились о шести месяцах — на тот же срок действовал контракт с цирком Квеста.
Намыливая грудь, Алекс думал о двух людях, оказавших столь мощное воздействие на его жизнь, — об Оуэне Квесте и Максе Петрове. Макс избавил его от физической и моральной жестокости в детстве, а Оуэн сделал настоящим мужчиной.
Встреча с Максом состоялась, когда Алексу было двенадцать лет и он работал в грязном бродячем цирке своего дяди Сергея. Цирк каждое лето кочевал по всему атлантическому побережью от Дейтон-Бич до Кейп-Код.
Алекс никогда не забудет, как Макс вырвал кнут из руки Сергея и спас мальчика от очередной жестокой расправы.
Теперь-то Алекс прекрасно понимал причины садизма дяди Сергея, но в детстве не знал, что тело юного мальчика может обладать притягательностью для взрослого мужчины и тот бьет беззащитное создание, чтобы избавить себя от запретного влечения. Проявив неслыханную щедрость, Макс заплатил Сергею большую сумму и забрал Алекса с собой. Петров отдал мальчика в военное училище и вплоть до совершеннолетия поддерживал его материально.
Но первые уроки мужества Алекс получил от Оуэна Квеста, в цирке которого подрабатывал каждое лето во время каникул. Позже, став взрослым, он каждый год оставлял свою обычную жизнь и несколько месяцев бродяжничал с цирком братьев Квест. Характер Алекса в основном сформировался под влиянием Квеста, его убеждения в том, что мир плох и жесток и от человека требуются недюжинная сила и твердость, чтобы выжить. Оуэн считал жизнь опасной штукой, в которой нет места смеху и фривольности. Мужчина должен работать как вол, быть постоянно начеку и никогда не ронять своего достоинства.
Алекс завернул кран и потянулся за полотенцем. У обоих мужчин была эгоистическая заинтересованность в нем. Максу было приятно сознавать себя благодетелем — Алекс Марков был лишь одним из многих благотворительных проектов, коими Макс с удовольствием хвастался перед своими друзьями из высшего общества. Оуэн обладал чудовищным самомнением, и ему доставляло огромное удовольствие, когда кто-то затаив дыхание слушал его рассуждения о темных сторонах жизни. Однако эти двое оказались единственными людьми, хоть как-то заинтересованными в судьбе Алекса. Ни один из них никогда не просил ничего взамен до нынешнего года.
Зато теперь у Алекса на руках цирк и вздорная девчонка в роли жены, которая приложит все усилия, чтобы свести его с ума. Ну до этого, конечно, не дойдет. Обстоятельства сделали Алекса таким, каков он есть, — жестким и упрямым, человеком, который живет по собственной программе и не питает никаких иллюзий. У Дейзи Девро нет шансов.
Завернувшись в банное полотенце и вытирая другим голову, Алекс открыл дверь ванной.
Когда он вошел в комнату, у Дейзи захватило дух. Какая мужественность! Алекс вытирал голову и не видел Дейзи, она же, воспользовавшись моментом, принялась его разглядывать. Его тело вполне соответствовало ее представлениям об идеальном мужчине — мышцы четко очерчены, но не слишком накачаны. Загар Алекса не походил на загар мальчиков Лейни — это был загар рабочего человека. На широкой, заросшей волосами груди что-то блеснуло, но Дейзи, захваченная созерцанием красивого тела, не обратила на это внимания.
Бедра гораздо уже плеч — это тоже не ускользнуло от ее внимания. Живот впалый, от пупка начиналась дорожка волос, исчезающая под узлом желтого банного полотенца. Дейзи стало жарко, когда она попыталась представить, где кончается эта дорожка.
Вытерев голову, Алекс взглянул на жену:
— Можешь спать со мной, но если не хочешь — ложись на кушетку. Я сейчас слишком устал, решай сама.
— Я лягу на кушетке!
Голос ее предательски дрогнул — то ли от его слов, то ли от ее тайных мыслей.
Алекс прервал ее созерцание, отвернувшись, чтобы свернуть кнуты и сложить их в деревянный ящик, который выдвинул из-под кровати. Дейзи почувствовала облегчение, когда они исчезли в ящике. Теперь можно насладиться зрелищем мощной спины Алекса.
Он обернулся.
— Ровно через пять секунд я сниму полотенце.
Он ждал, и, хотя пять секунд давно прошли, до Дейзи наконец дошло, что он хотел сказать.
— О, ты хочешь, чтобы я отвернулась!
Он рассмеялся:
— Ангелочек, дай мне поспать эту ночь. В следующий раз можешь рассматривать меня в любом виде.
Ну вот. Она опять произвела на него превратное впечатление, надо исправить положение.
— Боюсь, ты меня неправильно понял.
— От души надеюсь, что понял тебя правильно.
— Нет. Это просто любопытство, ну, не любопытство, конечно… просто… нет, пожалуй, любопытство. — Дейзи окончательно запуталась. — Но это же вполне естественно, так что не думай, пожалуйста…
— Дейзи, — прервал ее монолог Алекс.
— Что?
— Если скажешь еще хоть одно слово, мне придется достать из ящика кнут и стать извращенцем.
Дейзи живо схватила трусики и старенькую майку с надписью «Университет Северной Каролины» и со всех ног бросилась в душ, с треском захлопнув за собой дверь.
Двадцать минут спустя, свежевымытая, в майке, которую она решила использовать вместо ночной рубашки, она вышла из душа. Футболка в данной ситуации была явно предпочтительнее настоящей ночной рубашки, которая ждала своего часа в чемодане, — вещица из кружев и розового шелка, которую она купила незадолго до того, как Ноэль и мать предали ее.
Алекс крепко спал, лежа на спине и прикрывшись тонкой простыней. Нехорошо, конечно, рассматривать спящего, но Дейзи не могла отвести взор от мужа. Оторвавшись от бедер, она перевела взгляд на грудь, по достоинству оценив ее мужскую красоту и безупречную симметрию. Разглядев украшение, которое вначале показалось ей золотой медалью, Дейзи обомлела.
На груди Алекса висела покрытая эмалью великолепная русская иконка.
«…на нем не было ничего, кроме лохмотьев и висевшей на шее бесценной иконки».
По телу побежали мурашки. Дейзи внимательно всматривалась в лик Божьей Матери, прижавшейся щекой к ребенку. Дейзи не слишком хорошо разбиралась в иконах, но даже она поняла, что лик Девы Марии выполнен не в итальянской манере. Золотой орнамент, украшавший ее темные одежды, напоминал скорее о Византии. То же можно было сказать об одеянии младенца Иисуса.
Дейзи напомнила себе, что, хотя Алекс и носил под одеждой ценную реликвию, ей не следует верить в легенду о казаке-царевиче. Скорее всего это перешедшая к нему по наследству семейная ценность. Однако возникшее в груди стеснение не проходило. Дейзи направилась к кушетке.
