Обещал жениться - Матвеева Любовь

Хохлушку звали Варварой, родилась она под Киевом, и у себя в колхозе была звеньевой в полевой бригаде. Украинская молодёжь, работящая и предприимчивая, и в те, шестидесятые годы, хотела лучшей жизни и стремительно покидала нищую деревню. Брат Вари к тому времени уже обосновался в Петропавловске, где жилось сравнительно неплохо, пожалел сестру и привёз сюда.

На работу Варя устроилась на молочный завод. Жила на квартире в подгорной части города – это далековато! Тут её и увидел Юрка – он жил по-соседству. Однако крупная девушка всерьёз мелкого кавалера не воспринимала. Своих чувств Юрий выразить словами не мог, но постоянно встречал Варю с работы, пускал ей зеркальцем солнечных зайчиков в окно, следил за ней то из-за угла, а то прямо в окошко. А однажды по большой просьбе был пущен хозяйкой квартиры в дом, чтобы посмотрел на спящую Варвару. На его-то взгляд девушка была красавицей!

К тому времени у неё «образовался» другой кавалер – парень могучий, симпатичный, работал он в «органах». Варе нравился. Однако со временем она поняла, что детина бесхарактерный, прислушивается к советам друзей, матери, твердившим, что девчонка некрасивая и бедная.

– Я была девушка резкая, хлёсткая, и когда услышала, что мать ему говорит обо мне, сказала: «А идите вы оба на х-й!» Однако время подпирало – мне уже двадцать четыре было. Замуж пора, а с женихами после войны не густо. Квартирная хозяйка всё уговаривала обратить на Юру внимание, что с его отношением ко мне будем жить славно. Ну, я и вышла за него!

– Да вы же его не любили! – спрашиваю я пожилую соседку по прилавку.

– Не любила, а как поженились, стал он мне родной. На всю жизнь! Я же девушкой была, и других мужчин у меня не было. Нянчила я Юру, берегла, как дитя малое. Работала за двоих, и его приобщала. Он-то бездельник был. Жить мы стали у его бабушки, завели «хозяйство» – кур, свиней. Я родила девочку, красивую, на него похожую(!). Потом как-то поехала на родину, на Украину, родню проведать, и вдруг там меня тошнить стало. Я не сразу поняла, что снова беременна. Вообще-то мы с Юрой больше детей не хотели, и, когда я вернулась и сообщила, что у нас будет ребёнок, к моей беременности он как-то странно отнёсся… Всё же я родила сына-богатыря, на меня похожего. Потом ещё одного.

Позже я стала работать на мясокомбинате, на это и жили. Юра работал снабженцем на заводе Ленина (в это время я с ним и познакомилась – сама работала снабженцем). Денег я с него никогда не спрашивала – зачем мужчину унижать? Захочет он что-то купить или выпить, просить ни у кого не надо – деньги у него всегда были, все их он тратил на себя. Да, бывало, после командировок ещё и должен заводу оставался…

Немного подумав, Варя продолжила:

– У матери в Москве Юра частенько бывал – по работе в столицу всегда его посылали, чтобы гостиницу заводу не оплачивать. А я – только один раз была у родни в их шикарной квартире. И вот что скажу: хоть мои родители были люди деревенские, а благородства в их отношениях и между собой, и к другим людям было больше, чем у этих столичных… А всего прожили мы с Юрой пятьдесят три года, и было у нас три свадьбы…

– Как это? – спросила я.

– Первая – когда поженились, бедненькая. Тогда все бедные были. Потом – серебряная, а после – золотая. На этой у нас весь завод Ленина гулял несколько дней – уходили одни, приходили другие, целыми бригадами. К тому времени всё у нас было, ни в чём не нуждались! И это – мои заслуги. Дочери квартиру я купила, когда она замуж собралась, а теперь и двух сыновей отделили.

Юра-то сам хоть много лет на заводе проработал, а просить ничего не мог. Полагалась ему трёхкомнатная квартира, но я сказала – «никогда тебе трёхкомнатную не дадут, проси хоть однокомнатную!» Он попросил, объяснил – сына женить надумали, и ему дали. А сын потом – время такое было, все стремились иметь поменьше квартиру – нечем платить, добавил всего триста долларов и поменял на трёхкомнатную!

Сестра Юры, хромая, так и прожила в Москве около матери, и умерла в шестьдесят четыре года незамужней. А Юра около меня, хоть и пьющий, – семьдесят восемь! Вот пятого апреля 2017 года умер, за неделю до дня рождения… Внезапно заболело сердце, живот – а так никогда к врачам не обращался, даже медицинской карточки у него не было. Много заводских пришло его проводить – на работе его уважали.

Только перед смертью признался, что всю жизнь считал второго сына не своим – так мать ему напела. А у меня отроду других мужчин и не бывало. Это как же любящая мать запустила любимому сыну такую смертельную стрелу в сердце? Эх, матери! Нет, я хоть и простая женщина, а в семьи к детям не лезу – пусть сами во всём разбираются!

Мы стоим с Варей на одном базарчике, торгуем. Я – тюльпанами, она – картошкой. Я видела, как здоровый детина, сын, помог ей – вытащил из машины несколько мешков картошки, и уехал. Подошла купить пару килограмм. Знакомы мы много лет, картошка у Вари вкусная, сорта «Алладин» – сами с мужем выращивают. Обычно и он рядом крутится.

– А где Юра? – спросила я её.

– А Юры больше нет… – и заплакала. С этого и начался наш большой разговор. Хоть Юру я знала много лет, только сейчас узнала его историю…

Прошёл почти год… Вчера ходила на рынок, за молоком, встретила Варвару Григорьевну. Её всегда приятно видеть – речь её откровенна и безыскусна, уважаю простых людей. Постояли, вспомнили Юру:

– А ведь я так и не привыкла жить без мужа, никак не смирюсь! Всё-то мне кажется, что он неподалёку. Предан он мне был бесконечно, как и я – ему. Благословляю судьбу за нашу встречу… – сказала она мне.

Ласковая Зина

Я вошла в автобус, и сразу услышала:

– Люба, иди щюда!

Кто эта женщина? Я устраиваюсь напротив неё, улыбаюсь, здороваюсь, и пытаюсь вспомнить. Да это же Зина-татарка! Только она так смешно произносит слова! Когда-то мы работали на одном заводе в соседних цехах. Зина была весёлой молодой женщиной, шумной и компанейской, смешно произносила шипящие звуки, и была сильно «повёрнута» на своём муже Викторе. Звала его исключительно «Вичёк», и хоть работал он совсем не на заводе, весь день не сходил с её уст. Звучало это примерно так:

– Мы вчера ш Вичьком шадили картошку, а шегодня идём в гошти к шватье!

Жили мы с мужем тогда на улице Партизанской, а они через три квартала на улице Труда, имели троих детей, и я даже как-то зашла посмотреть на ставшего знаменитым на нашем заводе «Вичька». Обыкновенный мужчина… Но тот, что сидит рядом с Зиной сегодня – не Витёк!

– А это кто? – спрашиваю Зину.

– Это Вовчик! Муж. Шладкий мой! – и она прижалась к мужу.

– А Витёк где?

– Шкурвилшя. Понадобилош мне как-то уехать иж дома на нешколько дней, когда приехала, он жаявляет: «Ижвини, Жина, у меня женщина появилаш!» Говорит это при моей подруге, которая жила в том же доме. Окажываетшя, это она и ешть! И ушёл к ней! Потом они переехали. А теперь уж его и на швете нет – вот как от жён уходить!..

– Да где ты этого-то взяла, такого синеглазого? С мужчинами такой дефицит…

Её спутник мне улыбается. Приятный мужчина… Глаза голубые-голубые!

– Тоже шошед бывший. Его жена жагуляла, и они ражошлищь. Он купил кварчиру в нашем доме, и жил один. Пообещал мне уштроить штаршего шына на работу. Я пошла по этому поводу к нему, да и ошталащь у него… Дети уже вжрошлые были… Вот уже шешначать лет живём. Правда, Вовчик?.. – и ласковая Зина прижалась к своему спутнику.

Вот как у простых людей – они далеко за чувствами не ходят, не мечтают о заоблачном счастье, а черпают его по-соседству – и муж Зины, и сама Зина нашли любовь в своём же доме…

– Как ты-то поживаешь? Твой муж как? – спрашивает у меня Зина.

– Тоже скурвился – ушёл к женщине, у которой запои по два месяца… А я теперь писатель – четыре книги вышло! Только выдумывать ничего не умею – описываю реальные случаи. Да откуда вы едете? С дачи, что ли? – спрашиваю.