Дикий (СИ) - Ангелос Валерия

Мы с мамой тут же переглядываемся, а после обе поворачиваемся к папе. Он усмехается.

— Странно вышло, — прибавляет.

Салтыков вместе с папой работал. Этот человек по сути “правая рука” его бывшего босса.

— Угрожал? — тихо спрашивает мама.

— Нет, наоборот, — пожимает плечами. — Сказал, что вышло недоразумение. Больше ко мне нет никаких вопросов. Могу хоть сейчас бухгалтером устроиться.

Папа выглядит мрачным и задумчивым. Явно не доверяет словам Салтыкова, чувствует подвох. Он же не знает, почему так быстро все поменялось.

— Надо больше выяснить, — продолжает. — А потом позвоню на фирму, в которую меня давно приглашали.

Помню эту контору. Папа обратился к ним сразу после увольнения, но тогда уже везде прошло негласное распоряжение его босса. В работе они отказали.

— Что, доча? — ловит мой взгляд.

— Знаю компанию, где нужен бухгалтер, — роняю глухо.

— Хорошо, — кивает. — Но сперва я хочу разобраться. С чего это мой босс решение поменял. Черт знает, какие у него теперь планы.

Решаю пока не показывать визитку. Может быть, папа устроится в ту фирму, куда раньше хотел. Он отличный специалист. Договариваться за него необязательно. Главное, что запрет на работу снят.

Но все оказывается не так просто.

Через пару дней папа получает должность бухгалтера, вот только его слова заставляют меня заледенеть.

— Витька звонил, — говорит. — Сказал, есть хороший вариант. Фирма срочно ищет бухгалтера. Они даже собеседование проводить не стали, сразу оформлением занялись. Завтра выхожу в офис.

Он называет компанию, и мой пульс резко сбивается.

То же самое название указано на визитке, которую дал мне Дикий.

Возможно, это совпадение.

Разве та фирма не могла действительно искать бухгалтера? Папин друг об этом узнал и решил позвонить.

Только напряжение не отпускает. Сомнения становятся сильнее.

Однако выяснять все не лучшая идея. Последнее время Дикий постоянно на взводе. Практически не появляется в офисе.

Но момент подворачивается сам по себе.

— В чем дело? — резко спрашивает Дикий.

Он безошибочно считывает мою реакцию, когда я приношу кофе в его кабинет. Чует мою тревогу.

— Не знаю, как спросить, — говорю тихо.

— Как есть, так и спрашивай, — чеканит мрачно.

— У меня, — начинаю и запинаюсь, сдавленно выдыхаю. — У папы все наладилось. Он снова работает бухгалтером.

— Ты не рада?

— Рада, конечно, — выпаливаю. — Но…

Опять осекаюсь.

У папы даже взгляд меняется. Оживает. Глаза горят. Само лицо как будто светлее становится. Он ведь занят любимым делом.

Как я могу быть за него не рада?

— Тогда откуда напряг? — буравит меня взглядом Дикий.

Невольно обнимаю себя руками.

Молчу.

Он вдруг поднимается. За считанные секунды оказывается рядом, принуждая судорожно вжаться в край стола.

Дикий слишком близко. Опять. Его тяжелое дыхание касается моего лица.

Отшатываюсь назад, а он нависает надо мной.

— Не хочешь быть в долгу? — бросает отрывисто.

— Да, — признаюсь прямо.

Знаю, на что Дикий способен. Помню нашу первую встречу. Про его тюремный срок тоже трудно забыть.

— Можешь не волноваться, — выдает таким тоном, что вздрагиваю всем телом. — Ты мне ничего не должна.

Глаза у него сейчас темные. Практически черные. Синевы не разглядеть. Желваки напряжены. Челюсти стиснуты.

— Это не я ему работу предложил, — рявкает зло.

Не ты.

Но он работает там, куда ты сказал обратиться. Все опять по-твоему вышло.

Озвучивать мысли вслух не рискую.

Дикий отступает на шаг, и я пользуюсь этим шансом, чтобы поскорее удрать из кабинета.

Перевожу дыхание только в приемной. И то не сразу. Хорошо хоть в командировку поеду с Лебедевым. Неделя в поездке наедине с Диким стала бы худшим моим кошмаром.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍17

— Ты успела изучить материалы для командировки? — спрашивает Валентина, передавая мне очередную увесистую папку.

— Да, — киваю. — Но надо еще раз просмотреть последний отчет.

— Давай, это важно, — замечает секретарь. — Нам нужны эти контракты. Даже мелкие компании нельзя упускать.

— Конечно, я понимаю.

В офисе напряженный период. Разгар сезона. А мне становится гораздо труднее совмещать подработку с учебой.

Остается совсем немного времени до начала каникул. Хочу все поскорее закрыть, чтобы уехать без проблем в универе.

Дикого вижу только по утрам. Он приезжает рано, а потом отправляется на встречи. Кофе для него как ритуал. Ни разу не пропускает. После того разговора мы почти не общаемся. Но даже обмен парой фраз вызывает напряжение. А как иначе? Если он настолько пристально смотрит на меня.

— Видел, ты отобрала трех кандидатов на собеседование, — говорит он.

— Да, у каждого из них отличные рекомендации…

— Оставь одного.

Делаю пометку в блокноте. Пока Дикий пьет свой кофе, идет короткое обсуждение ключевых заданий.

— Ты ела? — вдруг интересуется он.

— Еще не успела, — отвечаю глухо.

Личный вопрос заставляет насторожиться.

— Успевай, Катя, — заключает Дикий и внимательно изучает мое лицо, склонив голову к плечу, криво усмехается: — Или мне надо лично тебя на обед отвезти?

— Нет, — бормочу тут же. — Зачем? Я… я поем. Просто чуть позже.

— Смотри.

Он переводит взгляд на экран своего компьютера, давая понять, что наш разговор завершен.

Можно возвращаться в приемную.

Когда нас разделяет массивная дверь, становится намного легче. Присаживаюсь за стол, стараюсь сосредоточиться на работе.

Диму я в офисе почти не встречаю. На переписку времени не хватает. И у Лебедева полно дел, и мне нужно сессию закрыть.

А недавно я узнала про грант на стажировку в Англии. Наша куратор посоветовала мне отправить заявку на эту программу. Надо поспешить, скоро закончится срок приема.

Шансов пройти мало. Но почему не попробовать?

Дни пролетают быстро. Опомниться не успеваю, как наступает момент отъезда. Пора собирать чемодан.

— Ты совсем не отдыхаешь, доча, — сетует мама. — То над учебниками засиживаешься до ночи, то в офисе пропадаешь. И на каникулах опять работаешь. Разве так можно?

— Мам, все нормально, — улыбаюсь. — Дима обещал, у нас выходной будет. Встречи будут не каждый день, так что не волнуйся.

— Звони нам оттуда почаще, — говорит она.

Волнуется, ведь я раньше никуда не уезжала одна. Тем более, на неделю.

— Как доедете, сразу набирай, — добавляет.

— Конечно, мам, — обнимаю ее.

Раздается звонок в дверь. Открываю и вижу Диму. Он здоровается с мамой, а после обращается ко мне:

— Готова?

— Да, можем ехать.

Парень подхватывает чемодан и молча спускается вниз.

Что-то не так. Лебедев сегодня непривычно взвинченный. Убеждаюсь в этом, когда мы остаемся вдвоем в машине.

Он заводит двигатель. Авто трогается с места. Все происходит в тишине.

— Дим, — начинаю, но договорить парень не дает.

— Почему ты не рассказала про отца? — спрашивает неожиданно резко и поворачивается, ловит мой взгляд.

Рефлекторно обнимаю себя руками.

— Дикий в курсе, а я нет, — мрачно продолжает Лебедев и выразительно смотрит на меня. — Почему, Катя?

— Так вышло, — роняю глухо.

— И что это значит?

— Ничего, Дим, я бы никому не рассказывала, но…

— Я мог тебе помочь, — чеканит. — Сразу. Если бы знал.

Раздается звонок мобильного.

— Блядь, — рявкает Дима, доставая свой телефон.

Вздрагиваю. Впервые слышу, чтобы Лебедев так выражался. Он перехватывает мой взгляд и мрачнеет.

— Да, — бросает, принимая звонок. — Сейчас не могу. За рулем. Да, уехал.

Пауза.

— Подожди, — говорит Дима. — Перезвоню.

Он паркуется и глушит мотор.