Любовь цвета боли (СИ) - Жилинская Полина

Вот теперь немного напрягаюсь.

— Не понравилась, — тяжело вздыхая, отвечает эта вредина.

Хмыкаю, поправляя галстук перед зеркалом.

Врушка маленькая.

Я же видел, что понравилось.

— Я тебе электрошокер завтра привезу, помню, точно где-то завалялся, — уверенно заявляет Нина Николаевна, повысив голос, чтобы я наверняка услышал.

Шокирует доброта этой женщины.

Как Борисович с ней живет? Не страшно ему? И Оля подозрительно молчит.

Я ведь не заставлял ее. Ну, может, немножечко был настойчив, но не заставлял.

— Сомневаюсь, что меня это спасет, — как-то мученически выдохнув, отвечает она.

— Он обидел тебя?

Воцаряется напряженная пауза. Какого черта они вообще обсуждают «бильярд»?

— Нет, не обидел, — отвечает так тихо, что я едва слышу. — Я просто… У меня перед глазами всё время этот ужасный подвал…

Слышу приглушенный женский всхлип. Настроение начинает стремительно падать.

— Тш-ш… Всё прошло. Слышишь меня? Он больше не посмеет. Я уверена, Макар и сам сожалеет о своем поступке. Поверь, со временем он сам накажет себя за то, что сделал.

— Вы думаете, что такие, как он, умеют чувствовать и сопереживать?

— Такие, как он?

— Да. Такие, как он! Бесчувственные, безэмоциональные звери, которые мнят себя богами и вершителями чужих судеб.

Удар под дых.

Просто нокаут.

Зверь. Она для меня — ангел, а я для нее — зверь.

Усмехаюсь, глядя на свое отражение. А кем, в принципе, я являюсь? Что она обо мне знает? Что она видела, кроме подвала и подвыпившего мужика, который пытался трахнуть ее, даже не дождавшись, пока хоть немного окрепнет?

— Ты сейчас о Макаре? Ну что ты, милочка, он вовсе не зверь. Не знаю, как он вообще посмел так обойтись с тобой, но это не от того, что ему чуждо всё человеческое. Скорее он так проявил свое бессилие и душевную боль. Я ни в коем случае не оправдываю его и вообще крайне разочарована и зла. Но за двадцать лет, что я его знаю, такое произошло впервые. Поверь мне, иначе и ноги моей не было бы в этом доме.

Нина Николаевна оказывается права только в одном. Я действительно впервые в жизни поднял руку на женщину. Но в тот момент это была именно неконтролируемая звериная ярость, которая затмевала разум. Когда я толкнул Ольгу, я не был человеком. Я был зверем, готовым разорвать ее голыми руками.

Убить, воскресить и убить заново.

Не знаю, какие силы меня тогда остановили от непоправимой ошибки.

Я не слышу, что отвечает Оля, так как они заходят в ванную. Всю дорогу до офиса прокручиваю в памяти их разговор. Как мне подступиться к ней? Как убрать из ее памяти воспоминания о той роковой ночи?

Подъезжаю к офису уже злой как черт. Подчиненные шарахаются по углам от одного моего вида, пока я шагаю по длинным коридорам. Зайдя в кабинет, стараюсь выкинуть все мысли из головы и настроиться на важную встречу.

Сегодня я либо урву куш, либо этот проект достанется конкурирующей дилерской сети. А допустить этого я никак не могу. Если подпишу контракт с итальянцами, смогу первый в стране завезти новую усовершенствованную линейку спорткаров. И все покупки этих автомобилей будут проводиться только через мои сети. А это, во-первых, совсем другой уровень, во-вторых, нехилая прибыль, ну и, в-третьих, уж очень я уважаю итальянские спортивные машины. У меня в гараже по паре автомобилей люкс класса их производства, и это уже вопрос чести — привлечь столь крупные компании сотрудничать именно с моими салонами.

С головой погружаюсь в многочасовые напряженные переговоры, наконец, удается на время выкинуть из головы образ голубоглазой гостьи.

Глава 9

Ольга

Макар. Катая на языке мужское имя, валяюсь в пенной ванне уже с полчаса. Проснувшись, почувствовала ломоту в теле, словно по мне проехался каток. Ну, или здоровый двухметровый мужик. Еще и Нина Николаевна обо всем догадалась. Стыдно-то как. Вообще хорошая она женщина, а главное, преданная. Предприняв еще одну попытку попросить о помощи, я наткнулась на полный сочувствия взгляд, но твердое: «Прости, не могу». Вот так и живем.

Накупавшись вдоволь, осторожно выхожу из ванны и кутаюсь в большое банное полотенце. На голове сооружаю тюрбан, замотав мокрые волосы. Войдя в спальню, вижу Нину Николаевну, с азартом рассматривающую ворох пакетов на столе.

— Оля, посмотри, сколько вещей привезли.

— Кому? — хмурюсь и подхожу ближе.

— Тебе. Кому же еще?

Залезаю в первый попавшийся пакет и вижу мягкое свободное платье цвета слоновой кости длиной чуть выше колен. Заглядываю в следующий и верчу в руках пару хлопковых свободных шорт, трусики и футболки. Почему-то сам факт их наличия безумно расстраивает. Нет, я понимаю, что ходить мне в чем-то нужно, но это также означает, что мне действительно придется провести здесь некоторое время.

Грустные размышления прерывает стайка птичек, весело чирикающих на широком карнизе за окном. Ласково светит солнце, на чистом голубом небе нет ни облачка. Разрешат ли мне выходить на улицу и дышать свежим воздухом?

— Так, давай полечим тебя и пойдем завтракать, — командует Нина Николаевна, перебирая тюбики с мазями.

— А мы можем позавтракать на улице? Я из окна видела стол на веранде, — пользуясь моментом и отсутствием хозяина дома, интересуюсь я.

— Конечно, можем, — с уверенностью заявляет женщина, внимательно разглядывая мое тело, стоит мне сбросить полотенце. — Это будет даже очень замечательно, свежий воздух еще никому не вредил.

— А Макар не будет против? Я вроде как подневольная, — грустно фыркаю.

— Милочка, ты должна вести себя как гостья в этом доме, но точно не как пленница. Да и к тому же у него такая охранная система, что и мышь не проскочит, это я тебе так, на всякий случай говорю, если надумаешь бежать.

Усердно намазывая меня, как бы невзначай продолжает:

— Можешь, конечно, попробовать, но я слабых мест не знаю. Да и не окрепла ты еще.

Все-таки удивительная женщина, вроде и предана Макару, видно, что любит его, а вроде так и хочет ему маленькую свинку подложить…

Наконец, удовлетворенно кивнув, Нина Николаевна перетягивает меня бандажом. Роюсь в пакетах, беру первое попавшееся платье и иду в ванную комнату, переодеваться.

Закончив, смотрю на себя в зеркало. Вот сейчас я вновь хоть немного похожа на себя. Правда, всё еще немного бледная и с небольшим желтым синяком на скуле, но хотя бы в нормальной одежде. Платье свободно сидит по фигуре. Мягкая ткань приятно касается тела. Длинные рукава и круглая горловина, как раз то, что нужно, чтобы не привлекать излишнего внимания. Коротковато, как по мне, чуть ниже середины бедра, но выглядит всё довольно скромно. Сушу волосы полотенцем и выхожу обратно в спальню.

— Красавица, — констатирует Нина Николаевна.

— Мне бы расческу для полного счастья, тогда была бы еще и неописуемая.

Она прыскает, поднимается и выходит в коридор, вернувшись спустя пару минут, протягивает мне небольшой пакетик. Развернув его, вижу маленькую круглую складную расческу и несколько упакованных резинок для волос.

— Я предполагала, что о такой мелочи как расческа Макар не додумается.

— Спасибо, — тепло улыбаюсь женщине и подхожу к зеркалу.

Расчесав спутанные, слегка влажные волосы, заплетаю их в косу.

Выходим в коридор, и я уже хочу направиться вниз по лестнице, но Нина Николаевна удерживает меня за руку, потянув в противоположную сторону.

— Пойдем, выберем тебе комнату, — и бредет по коридору, не дожидаясь меня.

— Меня устроит любая, которая подальше от его спальни и на которой есть замок.

Нина Николаевна громко хмыкает, недовольно ведя плечами.

— Все-таки приставал, засранец.

Останавливаемся на комнате через три двери от его спальни. Небольшая и уютная, выполнена в бежевых и белых тонах. Справа в нише стоит двуспальная кровать, напротив входной двери — большое окно с невесомым кремовым тюлем и тяжелыми светло-коричневыми шторами, слева высокий комод, над ним на стене висит плоский телевизор, а на полу стоит низкое мягкое кресло. Еще одна дверь ведет в ванную комнату. И, что играет крайне важную роль в выборе, там именно ванна, потому что в предыдущих двух был только душ.