Спой для меня (СИ) - Старкова Рина

— Зачем?

— Потому что я так привык, Виктория.

Я прикусываю губу, ищу железные оправдания и причины, благодаря которым миллиардер выпустит меня из клетки и позволит глубоко вдохнуть прокуренный воздух знакомого до тошноты «Гвоздя».

— Я просто хочу, чтобы Вера увидела меня в брендовых вещах и охренела от зависти! — выпаливаю, как из пулемета.

«Ничего лучше не придумала, идиотка? Сейчас он решит, что тебе нравятся его подачки» — шипит внутренний голос, заставляя покраснеть.

Уголки губ миллиардера дрожат, будто он сдерживает смех.

— Значит, для того, чтобы Вера обоссалась кипятком от зависти, помимо брендовой одежды рядом должен быть один недостающий элемент, — коварный прищур его глаз заставляет меня улыбнуться, Герман подходит ко мне почти вплотную. — Я поеду с вами и сыграю вашего любовника.

Его слова звенят в голове гулким эхом. Играть моего любовника он будет не долго. Я же не дурочка. Я вижу, как он на меня смотрит и как сильно хочет. Странно, что не оттрахал меня вчера до помутнения рассудка.

— Тогда Вера точно взорвется, — лепечу одними губами, но не скрывая своего восторга.

— Во сколько выезжаем? — Герман все также хитро смотрит мне в глаза, не отрываясь и не моргая. Только теперь я понимаю, что он стоит слишком близко, неуверенно делаю несколько шагов назад, но глаз не отвожу.

— Сейчас, — шепчу я, улыбаясь. Даже не верится, что Герман так просто согласился, да еще и решил поехать со мной.

Только спустя двадцать минут, когда Аня закончила колдовать с моими волосами, заплетая их в красивые косы, я вспомнила о Вадиме. Он тоже будет в «Гвозде». Он тоже увидит Германа Александровича и брендовые вещи на моем теле.

— Все хорошо? На тебе лица нет! — Аня стоит передо мной с палеткой пудры и кистью, а я нервно вздрагиваю.

— Все хорошо. Просто кое-что не обдумала, когда согласилась на предложение Германа, — я натянула улыбку, но это особо не помогло.

— Что же ты не обдумала? — Аня принялась красить мое лицо.

— В «Гвозде» работает мальчик. Он недавно предложил мне встречаться.

— Герману это не понравится, Вика. Он взбесится, если узнает, что у тебя отношения на стороне. А Амурский в гневе — это нечто ужасное.

Все остальное время я просидела молча, переваривая ее слова. Я же не согласилась встречаться с Вадимом. Значит, все будет хорошо. Но и ответа не дала. Поэтому бармен может расценить это по своему, подойти, обнять, может и поцеловать. Боже… какая я дура!

Моя влюбленность в Вадима испарилась, как по щелчку пальцев. Так бывает, когда так долго ждешь чего-то, что остываешь и теряешь интерес. И Герман помог мне потерять интерес, перетянув все мое внимание на себя. Мне нравился Герман. И я его боялась. Хотела и боялась.

Амурский уже ждал меня внизу. Оглядев его с головы до ног, я невольно улыбнулась. Он выглядел просто. Джинсы, простая серая кофта и черное пальто нараспашку. Но даже в таком обличии он был неотразим. Губы подернулись в улыбке, когда увидел меня, глаза засияли. Не такой уж он страшный и властный, как мне показалось первый раз. Возможно, я бы смогла в него влюбиться.

4.2

Черт!

Я медленно спустилась по лестнице. Фаина Ивановна тут же протянула мне пальто, и я быстро его надела.

Я — игрушка. Для Германа я, как домашнее животное. Кошка там… собачка. Может, хомячок. И допускать мысли о взаимной любви с этим человеком может только набитая дура.

Амурский открыл передо мной дверь, пропуская на улицу. Свежий сосновый воздух закружил голову.

Я ехала, будто на казнь. Не стоило мне вообще ни о чем Германа просить. Сидела бы в своей комнате, смотрела телек, краснела от воспоминаний вчерашнего дня. Ну уволили бы меня, ну осталась бы без работы. И пережила бы. Потом, когда Герману надоело бы со мной играться и он отпустил меня, нашла бы что-то новое.

Джип плавно притормозил у «Гвоздя». Я поджала губы, предчувствуя что-то недоброе, нехорошее. Как затишье перед бурей. И мой естественный порыв выбежать из машины и сбежать возрастает с каждой секундой. Оголтелое сердце так скачет в груди, будто сейчас наружу вырвется.

— Приехали, Вика, — сообщает Герман, и я срываюсь с места, выходя на воздух. Несмотря на осеннюю прохладу, мне слишком душно — как летом на раскаленном асфальте и с пересохшим горлом. Амурский тут же выходит вслед за мной и оглядывает с ног до головы.

— Вы проходите и присаживайтесь, — стараюсь улыбнуться, но собственное тело меня не слушается.

— Нет уж, Виктория, мы войдем вместе, держась за руки, как влюбленные подростки, — голос вкрадчивый, сладкий. Герману это по кайфу — издеваться надо мной? Видит же, что я сейчас грохнусь без сознания от переизбытка чувств.

Спорить с миллиардером бесполезно.

Герман Александрович берет меня за руку и делает уверенный шаг навстречу ко мне. Теперь он снова непростительно близко. Так близко, что хочется подвинуться. Я неуверенно поднимаю на него испуганные глаза, но он только улыбается. Нагло и уверенно обнимает меня за талию, прижимая еще ближе, будто я должна в этот же момент в нем раствориться.

Краснею. И в этот момент слышу щелчок фотоаппарата и убегающие шаги.

— Ебаные папарацци, — выдыхает прямо мне в волосы, до боли сжимая ладонь.

— Вы не хотели, чтобы нас видели вместе? — шепчу, закидывая бровь? Конечно. Мышь и миллиардер.

— Мне плевать, детка, — от его слов я вздрагиваю.

Какая еще детка?

Не прошло и минуты, как Герман Александрович провел меня в «Гвоздь». Как я и ожидала, нас тут же встретили охреневшие глаза Вадима. Недоумение заставило его лицо забавно вытянуться, я не сдержалась и хихикнула. Мы здесь, и ничего плохого пока не случилось, значит, все обойдется без шума и скандалов. Все будет хорошо.

— Присаживайтесь, мне нужно переодеться, — указывая на лучший столик, пробормотала я. Амурский галантно поцеловал мою руку, оставляя электрические импульсы на коже и заряжая новой волной энергии. К тому же, я с упокоением заметила Веру, бросающую косые взгляды в нашу сторону.

До раздевалки я долетела в два счета. И Вера тут же проскользнула за дверь, остановилась напротив меня и скрестила руки под грудью. Недобрый знак.

— Какого хрена? — взвизгнула подруга, нахмурив брови.

— Ты мне не верила, и я попросила Германа приехать со мной, — особого желания что-то объяснять Вере не было. Я соскучилась по работе: по хамоватым посетителям, по запаху табака, по беготне, от которой в конце дня ноги колет и голова кружится. Поэтому сразу полезла в шкафчик за рабочим платьем.

— Значит, ты у нас теперь подстилка этого мешка с деньгами? — злобно усмехается мне в спину, буря взглядом скважину в моем теле.

— Нет, не подстилка. Я тебе сказала, отец проиграл меня в карты, Вера. И теперь я живу в доме Амурского, повар готовит мне еду, личный визажист делает мне прическу и укладку, у меня полно брендовой одежды и…

— И за это ты раздвигаешь ноги, как проститутка, — не дает мне закончить. — Что ж, Вика Малинова, я, конечно, никогда не считала тебя ангелочком, но это слишком даже для тебя. Все ясно, можешь не оправдываться.

Вера быстро вышла, громко хлопнув дверью.

Мне хотелось думать, что Герман Амурский делает все это из добрых побуждений, и он никогда не при каких обстоятельствах не причинит мне вреда. Он сильный, красивый, властный. Одного его взгляда достаточно, чтобы мои колени дрожали. И поначалу он действительно казался мне посланником ада. Но, узнав его поближе, я наполнилась верой, что он добрый и светлый человек. И я не подстилка, а его… девушка.

Мне хотелось в это верить так сильно, как необходимо было дышать.

Но Вера была права. Я питала иллюзии, строила вокруг себя колючие стены, лишь бы огородиться от реальности. Именно для секса я ему нужна, ничуть не больше. Сердце превратилось в камень и повисло грузом в ребрах, мешая дышать полной грудью. Я застыла перед зеркалом, которое отразило меня в полный рост. Если бы Герман просто хотел положить меня под себя, он бы не церемонился.