Анна Альварес - Семейные узы. Смятение чувств
— Я пригласила не только Синтию, но и ее родителей, — добавила она. — Полагаю, они смогут оградить дочку от посягательства чересчур ретивых женатых мужчин.
— Ты, наверное, имеешь в виду Педру? — спросил Данилу и не удержался от смеха.
Алма тоже засмеялась, потому что представить Педру в роли обольстителя женщин было невозможно. Она попыталась это сделать, но в ее воображении возник слон, танцующий партию в классическом балете.
— Кстати, это еще одна проблема, которую я должна уладить, — сказала Алма уже вполне серьезно. — Мне надо как-то примирить нашего дикаря с Синтией. Он воспринял ее появление в штыки.
— Значит, я попал в самую точку? — удивился Данилу. — А мне казалось, я просто удачно пошутил насчет Педру. Чем же его не устроила Синтия?
— Да ничем! Ты же знаешь, у Педру есть теория: женщина на конюшне — это все равно что женщина на корабле. Он не хотел, чтобы я брала ее на работу и сейчас попросту игнорирует Синтию.
— А я думаю, это всего лишь примитивная ревность, — высказал свое мнение Данилу. — Педру всегда ходил у тебя в любимчиках, а тут у него вдруг появилась конкурентка. Ему не понравилось, что ты сразу приблизила к себе Синтию.
Он был не далек от истины. Педру возмутился, узнав, что Синтия в первый же день своей работы изменила рацион нескольким лошадям, включив в него дорогостоящие витаминные добавки:
— Эта дамочка слишком много на себя берет! — сказал он Алме.
— Синтия не дамочка, а молодая красивая девушка, — поправила его Алма. — Когда ты ее увидишь, она тебе тоже понравится, как понравилась лошадям.
— Не знаю, как насчет лошадей, а вас она точно очаровала.
Алма спокойно восприняла его упрек:
— Можно сказать и так. Синтия сразу меня к себе расположила. Я даже позволила ей прогуляться верхом на Селене.
— Что?! — не поверил услышанному Педру. — Вы же не доверяете Селену никому — даже близким друзьям, даже мне!
— Я изменила своему правилу, поскольку это в интересах Селены. Синтия сказала мне, что лошадь должна поближе познакомиться с врачом, чтобы полностью доверять ему.
— Да, эта особа далеко пойдет!
— Ты напрасно злишься, Педру. Синтия не собирается отбивать у тебя хлеб. Да я бы и сама ей этого не позволила. Но я считаю, будет лучше, если Синтия займется скаковыми лошадьми, а у тебя останется больше времени на то, чтобы управлять конюшнями.
— А мне казалось, что я всегда присматривал за лошадьми как следует, — с обидой произнес Педру.
— У меня нет причин жаловаться на тебя, — ответила Алма. — Но ты же сам постоянно твердил, что нам нужен еще один ветеринар, причем хороший. А Синтия — грамотный специалист, она училась в США, стажировалась в Европе.
— Хорошо, как прикажете, — процедил сквозь зубы Педру.
— Какой же ты все-таки колючий! — не удержалась от замечания Алма. — Ждешь моего приказа? Так вот, я приказываю тебе явиться на новогоднее торжество вместе с Силвией. В смокинге, как подобает. Кстати, у тебя будет прекрасный повод познакомиться с Синтией в непринужденной обстановке. До сих пор ты всячески избегал этого знакомства, но я уверена, что вы в конце концов подружитесь. Синтия очень приятная в общении.
— Как прикажете, — вновь повторил Педру с тем же недовольным видом.
Праздничное торжество получилось пышным и ярким. Гости веселились, шампанское лилось рекой, оркестр играл без остановок, так же как и пиротехники работали всю ночь, услаждая гуляющую публику красочным фейерверком.
Эду на празднике отсутствовал, но Алма держала свои нервы в узде. Не давая разыграться им, как в недавнюю рождественскую ночь. Она поняла, что отношения Эду с Эленой зашли уже слишком далеко и повлиять на них невозможно, поэтому сказала ему:
— Я вижу, ты сейчас на седьмом небе от счастья… Что ж, хочу надеяться, что твое счастье будет сводиться только к постели с той женщиной. Прими это в качестве новогоднего пожелания!
Из числа приглашенных она особо выделяла Мигела — танцевала с ним, беседовала и откровенно призналась, что хотела бы видеть его дочь Сесу женой своего племянника.
Сеса же, не обнаружив на этом званом ужине Эду, была мрачнее тучи, постоянно пререкалась с Эстелой и грубила отцу, когда он одергивал ее, советуя держаться в рамках приличия.
Возможно, самым счастливым на этом празднике был Данилу, которого не беспокоили никакие проблемы и он мог наслаждаться весельем как беззаботное дитя. Присутствие красивых, нарядно одетых женщин вдохновляло его, окрыляло, каждая из них была привлекательна по-своему, и у Данилу разбегались глаза, но все же он отдал предпочтение Синтии.
Сразу взяв ее в оборот, он пустил в ход все свое обаяние, и Синтия ответила ему благосклонностью. Данилу вообще легко добивался успеха у женщин, даже тех, которые считались неприступными: у заносчивых, строптивых гордячек или, наоборот, у запуганных, не уверенных в себе скромниц. А секрет его успеха заключался в том, что по сути своей Данилу был не ловеласом, а дамским угодником. Его ухаживания были настойчивыми, но не навязчивыми, и любая женщина сразу чувствовала себя вознесенной на пьедестал восхищения, обожания и, что очень важно, — уважения, воздвигнутый этим милым доброжелательным мужчиной, каковым, в сущности, и был Данилу.
Расположив к себе Синтию, он щедро сыпал комплиментами, иногда весьма рискованными, но в его устах это не выглядело пошлостью. Например, он сказал ей в подчеркнуто дурашливом тоне:
— Такой ветеринар, как ты, из любого мужчины сделает животное! Лично я уже сейчас как минимум кентавр! А что будет дальше?
Синтию такой комплимент нисколько не оскорбил, наоборот — рассмешил.
— Должна признаться, такой шуточки я еще не слышала, — сказала она сквозь смех. — Хотя меня поддразнивают еще с тех пор, как я поступила на ветеринарный факультет.
Глория, слышавшая их диалог, тоже высказалась в пользу Данилу:
— У него неистощимый репертуар! Ты будешь сидеть с ним весь вечер и ни на минуту не заскучаешь.
— Встретить такого человека — это, по-моему, редкая удача, — сказала Синтия. — Большинство людей сегодня замкнуты, озабочены житейскими проблемами. А Данилу просто излучает оптимизм и доброжелательность.
— Да, я всегда стараюсь смотреть на жизнь сквозь призму хорошего настроения, — подтвердил он, а Глория несколько некстати заметила:
— Но тебе и в самом деле вроде не о чем беспокоиться, Данилу.
— В общем, да, — опять согласился он. — Я бездельничаю, наслаждаюсь жизнью и не скрываю этого, потому что ненавижу притворство.
— Я тоже, — подхватила Синтия. — Может, поэтому мне и нравится общаться с животными: они напрочь лишены притворства!