Сесиль фон Зигесар - Другие так не умеют
о-ч-видно
О: Дорогая о-ч-видно!
Классная телега, но я слышала, что семья Дамиана жила в Ирландии, пока ему не исполнилось лет тринадцать. Вот почему у него такой странный акцент и почему он всегда кажется навеселе.
Сплетница
Б: Дорогая Сплетница!
Я — капитан команды одного парусника, принадлежащего известной нью-йоркской семье. Их сын, который, насколько мне известно, уже не раз попадал в передряги, вчера вечером угнал парусник и до сих пор не вернулся. Боюсь, папаша его убьет, когда бы он ни вернулся, потому что он мужик суровый.
капитан
О: Дорогой капитан!
Он и так уже давно убитый!
Сплетница
Под прицеломС и неопознанный светленький красавчик — возможно, ее брат, а может, тот гитарист из «Рэйвс» — в Центральном зоопарке скармливали остатки суши в «Николь» морским львам. Б покупает две ночнушки от «Ла Перла» в «Барниз». Похоже, у нее развилась зависимость от неглиже, хотя что еще можно носить, если ты целый день валяешься в люксе отеля «Плаза» в ожидании, когда придет твой парень? Д в «Желтом крысином ублюдке» на Бродвее перемерил все шляпы. В покупает новое кольцо в губу — ай! — в пирсинг-салоне в Уильямсберге. Дж в «Барниз ко-оп» перемерила все имевшиеся в наличии джинсы «Севен», игнорируя совет продавца поискать себе джинсы в детском отделе «Блумингдейла». К и И снова в Джексон-Хоуле, и снова что-то планируют. Н — нет. Куда вообще запропастился Н? Не волнуйтесь, я его найду.
Ты знаешь, ты меня любишь!
Сплетница
МОДЕЛИ, КОТОРЫЕ ВСТРЕЧАЮТСЯ С РОК-ЗВЕЗДАМИ
— Как так получается, что я что ни надену, все равно напоминаю какого-то мультяшного персонажа? — пожаловалась Дженни своей подруге и однокласснице по школе Констанс Биллард Элизе Уэллс. Был субботний вечер, и они готовились к концерту Дэна с «Рэйвс» в «Фанкции», новом музыкальном заведении в перестроенном пожарном участке на Орчард-стрит. Дженни окинула Элизу взглядом. — А ты всегда выглядишь нормально.
Обе девушки уставились на свои отражения в высоком зеркале на дверце шкафа в спальне Дженни. Дженни была одета в эластичную красную блузку с короткими рукавами и глубоким овальным вырезом, из-за чего ее грудь выглядела поистине громадной. Она едва достигала пяти футов роста, и первая пара джинсов «Севен», которую она купила в «Блуминг-дейле», оказалась слишком длинной, так что Дженни отнесла ее в химчистку на углу Бродвея и Девяносто восьмой улицы, где их укоротили дюймов на десять. Теперь она заметила, что специально «состаренные» вытертые пятна, которые должны были располагаться на коленях, оказались у нее посреди голеней. Единственной частью тела Дженни, не вызывающей у нее возражений, была голова. Ей нравились собственные большие, широко посаженные карие глаза, чистая белая кожа, красные губы и кучерявые каштановые волосы с ровной бескомпромиссной чёлкой на лбу. Как однажды сказала ей Серена, она была похожа на модель «Прада» — огромная силиконовая грудь и коротенькие ножки, хотя таких подробностей Серена ни за что бы не стала касаться вслух.
Тело Элизы было полной противоположностью. Она была на семь дюймов выше Дженни, с длинными тонкими ногами, длинными тонкими руками и плоской грудью. Никакая одежда никогда не была для нее тесной, разве что чуть-чуть в области живота, который по форме напоминал пончик. Но это было легко скрыть под рубашкой. А вот скрыть свою грудь Дженни никак не могла. С другой стороны, Элиза была вся в веснушках — у нее даже на веках были веснушки, — а еще у нее были соломенные волосы до лопаток, настолько густые и жесткие, что она с трудом перехватывала их резинкой.
Что ж, никто не идеален. Кроме разве что нескольких избранных.
— Давай поменяемся верхней одеждой, — предложила Элиза. Она стащила с себя черную футболку с треугольным вырезом и протянула ее Дженни.
— Давай, — неуверенно ответила Дженни и сняла свою красную блузку. Футболка Элизы была из «Экспресса», а у Дженни — из «Антрополоджи», то есть чуть-чуть получше, но Дженни не хотела обижать Элизу комментариями на эту тему. Кроме того, результат был сногсшибательным. В черной футболке грудь Дженни выглядела почти скромно, а красная блузка подчеркнула земляничный отлив в волосах Элизы, о котором раньше никто из них не подозревал.
— Могу поспорить, Серена ван дер Вудсен даже не смотрится в зеркало перед выходом, — заявила Джен¬ни. Она бухнулась на колени и принялась ползать по полу. — Ей небось даже не приходится примерять шмотки, разве что, может, обувь. Элиза подбоченилась.
— Что ты делаешь?
— Затираю колени на джинсах, — ответила Джен¬ни, продолжая ползать. — Ты слышала про Серену и Дамиана из «Рэйвс»?
Элиза кивнула. Об этом слышали все.
Дженни проползла по густому розовому ковру к гардеробу, чтобы выбрать пару обуви. Конечно же, Серене не приходится ползать, как собаке, чтобы привести джинсы в нормальное состояние.
— Не знаю, как у нее все получается. — Она вытащила свои новые сандалии «Майкл Коре» с золотым колечком для большого пальца и обула их. Папа сказал ей, что в таких сандалиях только исполнять танец живота, но она получила их бесплатно на фотосессии для «W», и у нее еще никогда не было такой классной обуви.
Так странно, что она испытала этот миг суперславы во время фотосъемок с Сереной, а теперь все вернулось назад, и она снова стала самой, обыкновенной собой, девочкой четырнадцати с лишним лет с огромными амбициями и еще более огромной грудью. Не то чтобы она мечтала бросить школу в четырнадцать и стать топ-моделью, но было бы все равно приятно, если бы кто-то предложил, ей такой вариант.
Дженни встала и отряхнула джинсы. Они были совершенно, ни капельки не потертыми и, если не считать мятых складок на коленях, совершенно неинтересными — как и все прочее содержимое ее гардероба. Шмотки Серены всегда были идеально поношенными, потертыми и обтрепанными, намекая на колоритную и загадочную биографию их владелицы. Дженни невольно задалась вопросом — неужели ее собственная одежда тоже начала бы обтрепываться и приобретать характер, если бы ее выгнали из Констанс и отправили в пансион?
— Ты никогда не думала о том, чтобы поступить в пансион? — вслух сказала Дженни.
Элиза скорчила гримасу.
— Питаться в школьном буфете три раза в день и жить вместе с учителями? Ни за что.
Дженни нахмурилась. Она представляла себе пансион совсем иначе. В ее представлении пансион означал свободу — от маниакально-депрессивного братца-поэта-рок-кумира, от маниакально заботливого и до неловкости неухоженного папы, от жуткой школьной формы в Констанс Биллард, от старой пыльной спальни, от повседневной скуки и шаблонности, грозящей без изменений продлиться еще три года. Пансион также означал возможности: жить и учиться с парнями, парнями, парнями и быть девушкой, какой она всегда мечтала стать — такой, о которой все говорят.
