Юрий Каменецкий - Мелочи жизни
— Что значит — нет?!
— Вот так — нет.
— Что еще за чушь! Она должна быть не позднее, чем за час до начала! Ей же краситься, причесываться, одеваться...
— Я еще полчаса назад звонила ей домой — никого. Думала, значит, выехала, скоро будет... Но пока нет. — Регина хранила спокойствие.
Шведов вдруг нервно засмеялся.
— Хороший день. Очень хороший день. Дом отобрали. Модель пропала. Подругу украли.
— Какую подругу? — не поняла Регина.
— Так! Все! Последний раз показ на среду назначали, — сказал Шведов скорее себе, чем Регине и, достав из бара бутылку коньяка, налил себе изрядную порцию. — Запомни, солнышко, отныне, что бы ни случилось, среда — не для показов!
— Я помню, вы никогда не любили среду. Вот пятница — другое дело. — Регина с ужасом смотрела на полный бокал коньяка в руке модельера.
Шведов опрокинул коньяк залпом, как водку.
— А что еще ты помнишь?
— Помню, что старший модельер фабрики имени Клары Цеткин знакомился с девушками только по пятницам, а все неприятности валились на его талантливую, красивую голову исключительно по средам.
— И когда ты обратила на это внимание?
— Когда он расстался со мной.
— В пятницу?
— Нет. В среду.
— Не так все просто. И ты это знаешь. — Шведов снова налил себе коньяку.
— Знаю. И знаю, что сегодня среда. И поэтому считаю себя обязанной сказать тебе, Игорь, то, о чем молчу пятнадцать лет.
— Интересно. Сегодня просто день неожиданностей. Какая-то просто-таки королевская среда!
— Я очень любила тебя тогда. Хотя тогда все было наоборот. Это я была известной моделью в престижном доме, а ты просиживал штаны на фабрике, адаптируя чужие идеи к случайно завезенной на комбинат ткани. Это я ездила по миру и снималась для журналов. Но я поверила тебе, твоему таланту, я стала работать с тобой. Я полюбила тебя. — Регина взяла со шведовского стола бутылку и налила себе.
— Регина, солнышко, у нас показ на носу, — Шведову не очень хотелось продолжать этот скользкий разговор. — Тебе еще надо Семендяеву найти... Сейчас не до воспоминаний!
Но Регина была полна решимости договорить до конца.
— Тебе никогда не хотелось вспоминать об этом. И я послушно молчала. Но сегодня не могу. Ты же губишь себя! Вспомни, как тяжело тебе все доставалось! Вспомни, как мы по ночам шили твои модели. Как ты уговорил меня сниматься в них для твоего первого самиздатовского альбома. А как я потом вывозила слайды в Париж?! На себе прятала. Дрожала, как дура, в Шереметьево. Контрабандистка! Все ради того, чтобы показать тебя миру. И показала. И они узнали. И заговорили. «В России гибнет мощный талант!» Лучше бы они молчали!
— Ну, это еще как сказать! — модельер слегка захмелел.
— Да нет! Тебя выгнали с фабрики. Но ты получил известность. А меня без труда опознали на снимках и выгнали из дома моделей. Сделали невыездной. Лишили профессии...
— Я помогал тебе, — возразил Игорь Андреевич вяло.
— Но время мое кончилось. Я не могу больше ходить по подиуму. Возраст вышел.
— Поэтому ты тогда вышла замуж!
— А что ты мне мог предложить?
— Все, что у меня тогда было, я делил с тобой.
— А была одна сплошная среда. Плюс надежды на будущее. Но в этом будущем меня как раз не было. Ты даже не упоминал о возможности такого союза, как брачный. Деловой, любовный, дружеский, интимный, профессиональный, какой угодно, но только не брачный!
— Я до сих пор холост, — как бы в оправдание заметил Шведов.
— Не вполне, — парировала Регина ядовито.
— Я не мог тогда на тебе жениться.
— Потому что не хотел.
— И поэтому тоже. Но ты не слишком долго переживала. Я тоже кое-что помню. Не прошло и месяца, как ты уже была замужем, а я в мыле бегал по городу в поисках кого-нибудь, кому будут впору сшитые на тебя модели.
— Да. Я думала хоть так заставить тебя проявить себя. Ревность! — проговорила Регина мечтательно. — «Если и не любит, то хоть ревнует!» — так я тогда думала.
— И ошибалась.
— И жестоко ошибалась.
— Но ты же вернулась ко мне.
— А куда мне было деваться? С мужем я не могла. Одна? А что я умею? Да и потом, тебе, Шведов, этого не понять никогда, но женщина должна быть рядом с тем, кого любит.
— Неужели ты хочешь сказать...
— Ой, только не прикидывайся! Не такой ты дурак, каким хочешь иногда казаться! Ты прекрасно знал все эти годы, что я люблю тебя. Уже почти совсем не как женщина, а как мать или даже бабушка. Оберегать тебя, помогать тебе, заботиться о тебе... И при этом ничему не мешать, не быть в тягость, не приставать, не обременять советами и расспросами... Идеал, а не секретарь. Признайся, ты хвастался мной?
— Регина, поверь, я очень тебя ценю...
— Ты хвастался мной? Ну?
— Ну, я тебя всегда хвалил... — Игорь Андреевич смутился.
— Да мне филиппинец все передал слово в слово. И не он один. Всем же понятно, через кого надо работать, все же хотят меня подкупить и использовать...
— Регина, на днях Маша выходит из больницы, — решил перевести разговор в деловую плоскость Шведов, — я хочу уехать с ней на недельку куда-нибудь. Предлагаю тебе тоже отдохнуть в это время, проветриться, прийти в себя...
— Ты на ней женишься?
В глазах Регины блеснули слезы.
— Не знаю, — сказал Шведов искренне. — Если она захочет. Наверное, да.
— Будь счастлив, — Регина подняла свой, еще не допитый бокал, и осушила его. Игорь Андреевич поднялся, обхватил Регину за плечи.
— Поверь, я отлично помню и никогда не забуду, чем тебе обязан. В первую очередь, теми месяцами, которые мы провели вместе. Тем, что меня узнали и признали. Ну что мне повторять тебе банальности? Что манекенщица — соавтор костюма? Особенно такая, как ты...
— Двадцать лет назад, — уточнила Регина с горькой улыбкой.
Шведов деликатно пропустил это самокритичное замечание Регины мимо ушей.
— Сейчас ты мне нужна как никто, — продолжал Шведов. — Ты ведь прекрасно знаешь, что ты не в меньшей степени здесь хозяйка, чем я... Я, например, понятия не имею, что сейчас делать. А ты наверняка легко найдешь выход. Что делать с Семендяевой?
— Я послала к ней Артюшу.
— Домой?
-Да.
— Но ты же звонила — ее там нет.
— У нее проблемы. Может, к телефону не подходит? — Регина Васильевна обладала завидной выдержкой и силой воли. Именно благодаря этим качествам она так свободно смогла перейти к обсуждению деловых вопросов после такого нелегкого разговора.
На шведовском столе зазвонил телефон. Игорь Андреевич кивком попросил Регину взять трубку.
— Да-да. Слушаю... Да... Господи, какой ужас! — Шведов увидел, как Регина побледнела. — Да... Возвращайся, конечно.
