Нора Робертс - Сегодня вечером и всегда (сборник)
Ливи отступила на шаг, освобождаясь из его объятий, и оперлась спиной о фонарный столб. Сердце у нее зашлось от невероятной, умопомрачительной жажды. Ее потряс взрыв собственной страсти и ее мощь. И еще она почувствовала в нем нечто, близкое к отчаянию, во что не смела поверить.
– Торп, я… – Сглотнув комок в горле, не в состоянии признаться себе в том, что с ней происходит, Ливи покачала головой. – Я не хотела, просто так получилось, – закончила она беспомощно.
Весь дрожа от возбуждения, Торп подошел к ней.
– Ливи, – начал он, коснувшись ее щеки.
– Нет, пожалуйста. – И она закрыла глаза. Ей хотелось броситься к нему в объятия, но какая-то сила удерживала ее на месте. Возможно, если бы она все забыла, начала бы с чистого листа, то… но нет, нельзя сделать вид, что прошлого не было.
– Я не могу, – прошептала она, открывая глаза. – Я просто не могу.
Он погладил ее щеку кончиками пальцев. Невозможно желать больше, чем он желал ее сейчас, в эту минуту.
– Не можешь или не хочешь?
– Не знаю.
– А чего ты хочешь, Ливи?
– Сегодня… – И она положила ладонь на его руку. – Будь моим другом сегодня, Торп.
Глаза ее умоляли, и он не мог сделать вид, что ничего не замечает.
– Сегодня, Ливи. – Он положил руки ей на плечи. – Мы друзья на этот вечер, но я не стану давать никаких обещаний на завтра.
– Что ж, это справедливо.
Она почувствовала себя свободнее. И, глубоко вздохнув, улыбнулась Торпу.
– Купишь мне стаканчик? Я двенадцать лет ждала того момента, когда попаду в лондонский паб.
Он отпустил ее руку, сделав над собой усилие. Ливи это заметила.
– Я знал когда-то небольшой ресторан в Сохо, может быть, он еще существует.
– Так давай поглядим. – Ливи взяла его под руку.
Да, ресторанчик был на месте, может быть, немного более запущенный с виду, чем прежде. Когда они вошли, Торп подумал, что здесь, наверное, и не проветривали с тех пор, так же пахло прокисшим пивом и табаком.
– Чудесно! – объявила Ливи, пытаясь что-то разглядеть сквозь густую пелену дыма. – Давай отыщем столик.
Они нашли свободный, в углу. Ливи села спиной к стене. Судя по фамильярному тону разговора, у стойки бара стояли плечом к плечу завсегдатаи. Сбоку от стойки кто-то играл на пианино, не очень хорошо, но с большим энтузиазмом. Несколько человек пели.
Над головами висел несмолкаемый ровный гул. Иногда кто-то повышал голос, и Ливи слышала обрывки разговора. Темы варьировались от нападения на похоронную процессию до характеристики какого-то несимпатичного босса.
– А вы что хотите? – внезапно появившаяся официантка окинула их подозрительным взглядом.
– Белого вина для леди, – заказал Торп, – а я выпью пива.
– Ух, американцы! – Это ей вроде понравилось. – Город разглядываете?
– Точно, – ответил Торп.
Официантка бегло улыбнулась и пошла к бару.
– К нам затесалась американская парочка, Джейк, – сказала она бармену, – давай обслужим по первому разряду.
Ливи рассмеялась и спросила:
– А ты откуда знаешь об этом месте, Торп?
– Несколько лет назад я работал в Лондоне. – Он поднес зажигалку к сигарете и щелкнул. – И один американец, связанный с нашим посольством, почему-то считал себя первоклассным шпионом. Он и выбрал этот паб местом встречи.
– Рыцарь плаща и шпаги. – Ливи облокотилась на деревянный столик. – И чем же это закончилось?
– Мыльным пузырем.
– Да ладно тебе, Торп, – разочарованно покачала головой Ливи. – Ну ты бы мог как-нибудь использовать это в качестве материала.
– А, то есть сляпать историйку, как я в одиночку проник в международную шпионскую организацию?
– А что, очень даже!
– Ну что ж, поплещитесь, мои уточки, – официантка поставила перед ними бокалы с вином и пивом, – и свистните мне, если захотите повторить.
– А знаешь, – сказала Ливи, когда девушка ушла, – у тебя просто роскошный имидж. Ну, для таких штучек.
– Да что ты говоришь, – засмеялся Торп.
– Жесткий, несгибаемый репортер. – Ливи отпила вина и изобразила на лице суровость. – В немного помятом дождевике. Лицо изборождено ветрами всех широт. Ты стоишь перед правительственным зданием или каким-нибудь глухим злачным местом, непременно под моросящим дождем. Говоришь в микрофон.
– Но у меня нет дождевика, – уточнил Торп.
– Не порть мне картину.
– Даже для тебя не могу сделать исключения, – сказал он улыбаясь, – и не буду вести съемку в дождевиках.
– Ну вот, я просто убита.
– А я очарован.
– Ты? Чем же?
– Да твоим представлением о репортере.
– А я так и представляла все до того, как пришла на телевидение, – призналась Ливи. – Я воображала, как встречаюсь с темными личностями в грязных барах и потом, еще до завтрака, обрушиваю на зрителей потрясающие репортажи. Захватывающие приключения и интриги. Настоящие сериалы.
– И, конечно, никакой бумажной работы, никаких проволочек и указаний свыше.
Медленно потягивая пиво, он рассматривал Ливи. Как это возможно, после такого изнурительного дня выглядеть столь прекрасной? Смеялась она весело и одобрительно.
– Ну, разумеется, никакой прозы. Конечно, в колледже имеешь дело уже с реальной жизнью. Но, представь себе, о репортерах я еще долго думала как о людях, чья жизнь полна волнующих приключений и шика. До тех пор, пока мне не пришлось вести мой первый репортаж с места самоубийства. – Ливи встряхнула головой и снова отпила вина. – Такие вещи быстро помогают опуститься на землю. А ты, Торп, уже привык иметь дело с подобными происшествиями?
– К такому нельзя привыкнуть, – возразил он, – но справляться с эмоциями и хорошо делать свое дело научиться можно.
– Пожалуй, – согласилась она, – но немного грустно.
Настроение у нее переменилось. Пианист начал наигрывать меланхолическую мелодию.
– Ты действительно пишешь роман?
– Разве я когда-нибудь говорил об этом?
Ливи улыбнулась поверх ободка бокала.
– Говорил. О чем он?
– Ну, разумеется, о коррумпированной политике. А ты о чем пишешь?
– Я не пишу романов.
И, недобро сверкнув глазами, она посмотрела на него снизу вверх. Сердце у него почему-то заныло.
– Вообще-то, – начала она, понизив голос, – тебе можно доверять, Торп?
– Нет.
Ливи глухо засмеялась:
– Ну и ладно, я все равно тебе расскажу. Так сказать, не для публикации.
– Хорошо, не для публикации, – подтвердил Торп.
– Когда я училась в колледже и у меня было так мало денег, я кое-что писала налево.
– О? – удивился Торп, не понимая, как может быть мало денег у девушки из такой семьи, но ни о чем не спросил. – И в каком литературном жанре?
– Я сделала несколько вещиц для журнала «Моя подлинная история».
