Екатерина Риз - Откуда берутся дети?
— Ваня, иди сюда. Раздеться надо, а то вспотеешь! — Посмотрела на мать. — Он вчера с горки в садике упал, и весь лоб себе разодрал. Ты только не пугайся, просто ссадина. Мы в больнице были, так что повода волноваться нет.
— Ну, слава богу! Больничный дали?
— Нет. — Ксения сняла сапоги и сунула ноги в мохнатые тапочки. — Просто мы… проспали. Да и сегодня ему лучше под присмотром побыть, я думаю. Здравствуй, папа.
Михаил Сергеевич кивнул дочери и убрал её сапоги в шкафчик.
— Ваня, иди сюда, — снова позвала Ксения. — Что ты там делаешь?
— Мама, а у бабушки блинчики!
— Ты же ел недавно.
Надежда Александровна улыбнулась и погладила внука по голове, по шапке с помпоном.
— Он же растёт, а хороший аппетит самое главное, — сказал Степнов. — Лоб показывай.
— Ванюша, больно было?
Ванька деловито снимал куртку, быстрым движением расстегнул молнию, скинул ботинки и покачал головой.
— Нет, — в который раз принялся рассказывать ребёнок свою трагическую историю. — Только чуть-чуть щипалось. Но папа подул, и всё быстро прошло. Бабуль, а ты дашь мне клубничное варенье? — он унёсся на кухню, а в прихожей повисла недоумённая тишина.
— Какой папа? — подал голос Михаил Сергеевич и переглянулся с женой. Та поторопилась мужа успокоить.
— Подожди, Миша. — Шагнула к дочери и таинственно понизила голос. — Ксюш, это он о Диме?
— Нет, мама, это он об Андрее. — Ксения смело взглянула на родителей. Сколько было смелости, столько в этот взгляд и вложила. Хотя внутри всё тряслось от страха. — Андрей вернулся.
Отец нахмурился.
— И что? Что значит, он вернулся? Насколько я помню, он…
— Миша, тише!..
— Хорошо, я замолчу! — возмутился он. — Вы всегда мне рот затыкаете, никогда меня не слушаете… а результат всегда одинаковый!
— Миша!
Степнов обиженно отвернулся и сунул руки в карманы спортивных штанов. Через плечо оглянулся на дочь, которая продолжала сидеть на стуле у входной двери.
— И долго ты молчать собираешься?
Ксения поднялась.
— А что говорить? — Улыбнулась. — Я счастлива.
Родители задумчиво посматривали на неё, между собой переглядывались, но вопросов больше не задавали. А отец только крякал и мрачнел, когда Ванька сыпал подробностями. Рассказывал про папу. Который приехал, спас, подул, а потом они ездили в больницу на новой машине.
— Деда, знаешь, какая у нас новая машина? Большая такая, чёрная и блестящая вся!
Ксения снова удостоилась тяжёлого взгляда отца, а когда ребёнок убежал в комнату, Михаил Сергеевич осуждающе уставился на дочь и постучал пальцем по столу. Молча и от этого ещё более устрашающе. Ксения сложила руки на груди и упрямо вздёрнула подбородок.
— Я взрослая, папа. И я имею право… поступить по-своему.
— О своих правах она вспомнила!.. А о правах его жены ты не забыла?
Ксения загрустила.
— Я всё знаю… Знаю, что возможно поступаю неправильно, не имею права никакого, но… Сегодня утром у меня была семья, настоящая семья. У моего сына был отец, и всё было хорошо. Так хорошо, как я и мечтать не могла. И сейчас я точно знаю, что готова на многое, чтобы так же было завтра, послезавтра, через месяц… год. Я имею право на всё это, как и другие.
— А Дима? — спросила Надежда Александровна.
— Дима здесь не при чём, мама.
— И ты готова ждать?
Ксения нервно сглотнула.
— Если понадобится… да. Готова.
Михаил Сергеевич посверлил её взглядом, потом посмотрел на жену и уверенно заявил:
— Твоя дочь сошла с ума!
— Так теперь это только моя дочь? — всплеснула руками Надежда Александровна, провожая мужа укоряющим взглядом.
— Мама, я знаю, что делаю, — негромко проговорила Ксения, когда отец вышел.
Надежда Александровна помолчала, раздумывая, потом кивнула.
— Это хорошо. Что знаешь.
Это можно было счесть благословением, что Ксения с облегчением и сделала. И домой полетела, как на крыльях. По дороге успела дважды поговорить по телефону с Сазоновой о делах насущных, и конечно извинилась за "вынужденный" прогул. А вот про Андрея умолчала. Знала, что как только назовёт его имя, последует взрыв. А к ещё одному важному разговору она сейчас была не готова.
Андрей приехал позже, чем она ожидала. Ксения извелась вся, ждавши его. Волновалась, переживала, загоняла поглубже страхи и сомнения. Вдруг он передумал и не приедет? Вдруг позвонила Света… или того хуже, приехала? И Андрей не решится…
Тогда она умрёт. Точно, умрёт.
Совершенно дикая мысль.
Обед был не готов, об ужине даже не думалось, а Ксения, как привязанная, стояла у кухонного окна и смотрела на дорогу. А Говорова всё не было.
Прислонилась лбом к холодному стеклу и до боли закусила губу, стараясь не разреветься абсолютно по-глупому. И чувствовала себя совершенно несчастной. Даже утренние радости и воодушевление казались чем-то далёким и нереальным. Когда стоять устала, присела на табуретку и облокотилась на узкий подоконник. Момент был подходящий для того, чтобы впасть в отчаяние, но спас звонок в дверь.
Надо отдать Говорову должное, собирая вещи, он мелочиться не стал. Одним чемоданом не обошлось и это, кажется, Андрея самого удручало и даже в смятение приводило.
— Я не думал, что у меня столько вещей, — удивлялся он, оглядывая два внушительных чемодана, сумку с ноутбуком и кейс с важной документацией. — И это ещё не всё. Понятия не имею, откуда всё это берётся, по магазинам я хожу редко.
Ксения от счастья и облегчения рассмеялась. Оглядела его вещи, которые заняли всё свободное место в маленькой прихожей, и вдруг ощутила волну недоверия. Даже тайком себя ущипнула.
Андрей, наконец, захлопнул дверь и запер её на оба замка. Потом обернулся на Ксению и удивлённо приподнял одну бровь.
— Что?
Она качнула головой, продолжая с недоверием разглядывать дорогие, фирменные чемоданы Louis Vuitton.
Андрей вдруг усмехнулся и, интересничая, заглянул в кухню.
— Ванька где? У родителей?
Ксения коротко кивнула, а Говоров снял куртку, кинул её на один из чемоданов и через вещи свои бесцеремонно переступил. Шагнул к Ксении и легко приподнял её над полом. Они встретились взглядами и вместе рассмеялись. Она обхватила его ногами и обняла за шею.
— У тебя тоже такое чувство? — шёпотом спросил он.
— Какое?
— Что всё только начинается. Я подобное чувствовал, когда из родительского дома уходил в восемнадцать лет. Тогда всё начиналось с чистого листа, и сейчас так же.
— Наверное. Я волнуюсь. Боялась, что ты не придёшь, — призналась она.
— А куда я мог от тебя деться?
