Тарун Дж. Теджпал - Алхимия желания
Два дня спустя Ракшас покинул меня. Он сказал:
— Возвращайся в Дели, сахиб, и найди ее. Мужчины должны знать разницу между золотом и медью, или они будут вечно обречены на страдания.
Я просто протянул ему деньги и велел идти своей дорогой.
Четыре дня спустя тхакур привел Пракаша. Эти четыре одинокие ночи я спал в сарае для коз, запираясь с бутылкой воды и секирой с длинной рукояткой. Я спал плохо, но странно: меня беспокоили не сладострастные галлюцинации, а угроза присутствия однорукого человека.
Отправившись на прогулку, чтобы удовлетворить странный порыв — долга, любопытства — я позвонил домой. Молчащий телефон был почти из разряда фантастики. Вскоре начало казаться, что он ведет свой собственный разговор. Угловатый тхакур, кожа на лице которого была покрыта морщинами, словно яички, посмотрел на меня с любопытством: человек, который звонил и звонил, но никогда не говорил ни слова. Человек, который принял телефон за жену.
Я уверен, что выпрыгнул бы из кожи, если бы однажды кто-нибудь вообще ответил на другом конце провода.
Затем однажды вечером раздался только низкий звук на линии. На следующий день он продолжался. Телефон впал в кому. Неоплаченные счета, или, возможно, он вышел из строя. Так однажды вечером, шесть месяцев спустя после того, как я узнал о ее отъезде, я сел в джип и поехал в Дели. Это было странное путешествие. Я ехал медленно, К. Л. Сэйгел изысканно выл на машинном стерео (Физз никогда не позволяла мне слушать его), ехал, не останавливаясь нигде, чтобы поесть, попить или испражниться, избегая любого места, где сохранились наши следы. Даже дорога через железнодорожные переезды в Мурадабаде прошла спокойно, и я вытянул ноги, только когда остановился на нашей улице в Грин Парке.
Хозяин и хозяйка смотрели сериал по телевизору, звук которого вырвался наружу, когда он открыл дверь. Он смотрел на меня непонимающе минуту, затем бросился за ключом и протянул его мне. Я сказал, что увижусь с ним утром. Хозяин благодарно закрыл глаза. Я предварительно оплатил барсати. Он забирал свои деньги в начале каждого месяца. Меня никогда не было дома. Я был мечтой, а не жильцом.
В доме было тихо и спокойно, словно в гробнице, и все покрылось пылью. Мне показалось, что Физз ничего не взяла. Так и оказалось. Кроме своей одежды и безделушек, которые она любила собирать, — маленькие керамические животные, пепельницы из разного камня, коробки с разноцветными бусинками, стеклянные браслеты — кроме личных вещей и мелочей, она ничего не взяла. Даже книги, музыку, видео.
Все традиции, связанные с отъездом, были соблюдены. Штепсельные вилки вытащены из розеток, окна закрыты, холодильник пустой с открытой дверцей; занавески и стулья выстроились в ряд, все вымыто, вычищено, сложено и убрано.
На холодильник была желтая записка: «Все счета оплачены. Никто никому ничего не должен».
Я нашел ром, сел на террасе и выпил. Ром в животике лучше, чем дерьмо в заднице. Неопрятные ветки гулмохара мели по полу террасы. Я взял ветку и поласкал ее руками. В полночь, голодный и окосевший от выпивки, я поехал в Юсуф Сараи и съел два паратас с яйцом с несколькими чашками чая.
Там сидела группа модных юношей, которые пили чай из пластиковых чашек, ели паратас, громко разговаривали и оборачивались, только чтобы ударить собак, которые приходили попросить еды. Это было похоже на какой-то спорт. Словно видеоигра: удар, громкий визг, быстрое стремительное движение, еще больше визгов в диминуэндо и взрывы смеха. Несколько глотков, затем все повторялось. Я хотел вмешаться, но потом отвернул голову.
Было странно спать в этой постели без Физз, и мне плохо спалось. Мне снились сны о низвергающих влагу бедрах и одноруких тенях. Когда я проснулся, было еще более странно не дышать острым холодным воздухом гор и не видеть, как внизу просыпается долина.
Я пошел в банк утром, и, насколько я мог понять, она взяла не больше двадцати тысяч рупий. Это убило меня. Я хотел, чтобы она взяла значительную сумму, все. В Хауз Кхаз маркете я нашел телефонную будку — стеклянная кабина внутри стеклянной коробки с факсами и ксероксами — и позвонил нескольким ее друзьям. Они все разговаривали холодно и неприветливо. Никто не дал мне и намека на то, где она находится. Меня унижала необходимость спрашивать, все ли с ней в порядке.
— Да, да. Спасибо.
«И прости, господин чинчпокли, у нас нет адреса, по которому ты можешь доставить ей еще больше боли».
Я не позвонил никому из моих друзей. Беспокойство, вопросы, объяснения. Я не был готов к этому. Напротив себя на стекле кабинки я увидел маленькую карточку ярко-красного цвета. Там было написано: «Музыка мокши». И под ней: «Центр круга жизни». Мир находился в постоянном движении, но по собственному плану. Можно было узнать прошлое, настоящее, будущее, позвонив по одному из трех указанных номеров. На другом конце провода сидел юноша в костюме и галстуке, сложив ноги крест-накрест, как Будда, излучая мир и понимание.
Номера были местные. Я позвонил по первому. Кто-то, похожий на слугу, взял трубку Он спросил, нужен ли мне мокша.
— Да, как можно скорее.
«На самом деле в два раза быстрее».
К трубке подошла женщина. Ее голос был тихим, ласковым и полным беспокойства. Она записала меня на вечер. Приемная мокши находилась в крыле дома в Паншил Парке. Пышная бугенвиллия с белыми и розовыми цветами росла по обе стороны двери. Внутри стоял низкий отполированный столик из тика с медной отделкой. За ним сидела спокойная и привлекательная женщина с золотисто-каштановыми волосами, которые обрамляли ее лицо аккуратным овалом. На ней был голубой костюм в западном стиле. Под ним — свежая и чистая рубашка, сквозь которую проступала красивая грудь.
Это было божественное, тонизирующее, стильное средство, Никакого удара по голове от Бабы Голеболе.
— Вы выглядите обеспокоенным, — заметила женщина.
— Нет, это не так, — сказал я.
Она ласково улыбнулась, выжидательно.
— Да, вы правы, — признался я.
— Расскажите мне все, — попросила женщина с нежной улыбкой.
Порой лучший способ притвориться — это выставить все напоказ. Создать ложное впечатление. Я говорил торжественно. Она слушала со спокойствием, словно я представил ей академическое резюме. Когда я закончил, женщина задала несколько вопросов. Я ответил. Больше галлюцинаций, больше секса. Она пошла и встала позади меня, зажала мою голову между ладоней и велела мне закрыть глаза.
От ее рук исходил запах ванили, они были гладкими и теплыми. Я начал плыть.
— Знаю, что ты видишь, и вижу то, что ты знаешь, — тихо сказала женщина.
